Те Бобровы старательно утеплили балкон своей «однушки», купили контейнеры, землю, увлажнитель воздуха и мощные лампы. Этого оборудования вкупе с посадочным материалом оказалось достаточно, чтобы создать мини-плантацию марихуаны.
– Только не думайте, пожалуйста, что я получила эту должность по блату, – предостерегла Константина Сергеевича занятая в легальном бизнесе Кристина Викторовна.
Очевидно, все думали именно так, и Таганцев не стал исключением. Однако из вежливости он согласился:
– Не буду так думать, – и тут же спросил: – А как надо?
Кристина Викторовна поморщилась, и ее пухлые губки шевельнулись, беззвучно выговорив нелестные для Таганцева слова «вот тупой».
– Я заняла эту вакансию в результате конкурсного отбора, папа мне совершенно не содействовал, – ответила с нотками обиды в голосе Боброва-дочь. – Я просто хороший специалист по взаимодействию со СМИ, вот и все. Вы сможете убедиться в этом, если у нас с вами сложатся хорошие рабочие отношения.
– Отчего бы им не сложиться? – философски спросил Таганцев, не забывший, что по актуальной версии он не опер, а блоггер.
Вот как опер он мог складывать рабочие отношения только с преступными Бобровыми. А как блоггер – с любыми.
– Вот и чудесно, рада была познакомиться! – просияла улыбкой хорошенькая Кристина Викторовна.
Вдруг в кармашке ее щегольского пиджачка запел телефончик, и разговор пришлось свернуть.
– Еще поговорим, – пообещала Бобровадочь Таганцеву-«блоггеру», выныривая из космолета общего пользования в коридор. – Добрый вечер, Элеонора Константиновна, чем обязана?
Таганцев, которого до сегодняшнего дня никто никогда не называл Элеонорой Константиновной, само собой, понял, что Кристина Викторовна сменила собеседника, и вынужденно подслушал еще часть разговора, потому что прелестная пиарщица остановилась в коридоре под дверью. Наивная, она думала, что уединилась для приватной беседы!
– А в чем проблема? – услышал опер. – Что значит «та самая»?.. Ах, вот оно что… Как, говорите, ее зовут? Елена Владимировна Кузнецова?
Тут уж космонавт Таганцев навострил ушки, как спутниковая антенна на орбите.
– Нет, нет, Элеонора Константиновна, для беспокойства нет повода, мы все уладим, – заверила свою телефонную собеседницу Кристина Викторовна, и подслушивающий опер подумал, что не напрасно он был предубежден по отношению к разным Бобровым.
Профессиональное чутье не подвело Таганцева – эти Бобровы из клиники хранили если не марихуану, то очень подозрительные секреты. А Кристина Викторовна, не обратившая внимания на то, что ее подслушивает любопытный опер, уже сменила собеседника:
– Владлен Сергеевич, мне только что звонила Элеонора Константиновна, кажется, возникло небольшое осложнение, но я уверена, что вы найдете решение…
– Владлен Сергеевич, значит, – запоминая, повторил в голове Таганцев.
Домой я вернулась нагруженная, как ослик. На ремне через грудь – компьютерная сумка, в одной руке пакет с провизией, в другой – коробка с тортом. Нажать на кнопку звонка было нечем, пришлось стучать в дверь ногой. Звук получился мягкий, глухой. Народ в квартире его то ли не сразу услышал, то ли не сразу понял, что это сигнал о прибытии, так что мне пришлось подождать.
Дверь открыла мне девица – Шамаханская царица.
– Это мой любимый шелковый шарф, – ревниво сказала я, перегружая Натке покупки. – Он из Парижа, между прочим!
– Да, классный, – удаляясь на кухню, невозмутимо ответила нахалка, намотавшая мой прекрасный шарфик на свою ужасную физиономию так, что на виду остались одни глаза.
Узор «Персидские огурцы» акцентировал восточную тему. Я вынужденно признала:
– Тебе идет.
– Отлично, если не выйдет перекроить лицо – сдамся в гарем какому-нибудь шейху и буду до конца дней своих ходить в парандже. – Натка поставила пакет с продуктами и коробку с тортом на стол и повела бедрами, видимо обозначая экспрессивный танец живота.
– Михаил Андреевич сказал, что не выйдет? – встревожилась я.
Отойдя после сегодняшней пресс-атаки, я позвонила Васильеву, упросила его срочно посмотреть Натку, и уже днем она должна была съездить к профессору в клинику «Эстет Идеаль».
– Нет, Михаландреич сказал, что все поправимо, и даже денег понадобится не так много, как я боялась. В его клинике расценочки пониже, чем у шкуродеров в «Бьюти», – скороговоркой выпалила она.
Натка сбегала в спальню и вернулась с кучкой бумаг – буклетами, проспектами, листочками с рисунками и цифрами.
– Так сколько же нужно денег? – спросила я, не спеша плясать восточные или какие-то другие танцы.
Сестра выудила калькуляционно-медицинский документ и показала мне.
– Ого!
– Ого, но все же не ого-го. – Натка была настроена оптимистично.
– И где это «ого» взять?
Я задумалась.
У меня рядовая судейская зарплата, растущая дочь с ее увеличивающимися в прогрессии потребностями и невыплаченный кредит.
А Наткиным главным активом всегда была внешность. Обычно ее дорогостоящие затеи финансировал какой-нибудь щедрый любитель прекрасного, но сейчас никто из этой когорты даже на горизонте не маячил.
И не замаячит, пока сестрица не поправит лицо…
Без которого ей не раздобыть денег на привлекательную внешность!
Замкнутый круг. Классическая формула капитализма «Деньги – товар – деньги» на живом примере.
– Не грузись, насчет денег мы уже кое-что придумали… Яичницу будешь? Мы с Сашкой на ужин пожарили яичницу с колбасой.
Это Наткино «мы» мне не понравилось.
Не в связи с упоминанием яичницы, ее-то я одобряла, а в контексте поиска денег. Затеи моей сестрицы в большинстве своем имеют характер авантюр. Мне не хотелось, чтобы она втягивала в них Сашку.
– Давай свою яичницу, и объяснения тоже давай, – потребовала я.
– Мы распродадим в Интернете разное ненужное барахло! – торжественно объявила Натка. – Все равно сейчас меня оперировать нельзя, Михаландреич сказал – через месяц, не раньше, так что время у нас есть.
И она победоносно отрезала три куска хлеба, стукнув троекратно ножом по разделочной доске!
– Минуточку! – Я вымыла в мойке руки и подняла мокрый палец. – Напоминаю: чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное! А у нас денег нет!
– Зато ненужного валом! – Натка обернулась ко мне и подбоченилась. – Ты ж не забыла, что я владелица старинной усадьбы?
– И-и-и?
Как-то один из пламенных воздыхателей сестрицы в порыве невиданной щедрости одарил ее домом в деревне. Дом был, положа руку на сердце, так себе – приют спокойствия, трудов и вдохновения для многих поколений жучков-древоточцев, а деревня больше походила на полузаброшенный хутор в глухом закоулке области, но Натке нравилось называть себя владелицей старинной загородной усадьбы. Сестра даже сумела извлечь из факта обладания этой неликвидной недвижимостью несомненную пользу, подружившись с соседями. Василий Петрович и Татьяна Ивановна – милейшие люди, учителя на пенсии. Своих детей у них нет и не было, и они всегда с удовольствием принимают у себя Наткиного сынишку Сеньку, который у них и сейчас жил, кстати.
