В самом-то деле, не только ж страшилкам в Преданиях быть!
– Аль, – нетерпеливо позвал эльф, даже не обернувшись.
– И еще через два дня создала Божиня мужчину! – взвыл жрец, закашлялся и понизил голос: – И одарила его щедрее щедрого, дав власть над словами и всяческими ремеслами, могучую силу и ясный ум…
– Но в тот же вздох Божиня увидела, что это как-то слишком хорошо, – бормотала себе под нос Алера, нагоняя друзей, – и тогда создала она человеку женщину, чтобы добавить в его жизнь… нечеловеческие страдания!
* * *
Постоялым двором Ветлы оказалась огромная двухэтажная изба, чуть кривая на один бок, который ушел в землю сильнее другого. В окнах было темно, криво приделанная обшарпанная вывеска уведомляла, что постоялый двор имеет название, однако разобрать его не представлялось возможным. Дверь – высокая, тяжелая с виду, из небольших, отполированных временем бревнышек. Сбоку от нее висела колотушка и плошка с жиром, укрытая стеклянным колпаком, язычок огня за ним трепетал заполошно, испуганно, то съеживаясь, то на вздох вскидываясь снова.
Внутри было тихо.
– Может, в стогу заночуем? – с надеждой спросила Алера.
Тахар звонко прихлопнул комара на щеке, поднялся на цыпочки, силясь разглядеть вязь на вывеске. Лошадки отчего-то расчихались.
Элай уверенно направился в обход избы, остановился на углу и свистнул так, что зазвенело в ушах. Прошло не более двадцати вздохов, как на свист явился встрепанный подлеток в рванье, глянул на путников и вполголоса помянул бдыщевую маму. Потом подхватил лошадей под уздцы и куда-то повел.
– К мяснику поволок! – ахнула Алера.
Ноги дрожали после целого дня, проведенного в седле, спину скрючило и никак не разгибало, тело требовало уложить его прямо у порога странной избы, разум – бежать отсюда изо всех оставшихся сил, даже без лошади.
Элай забарабанил по двери колотушкой. Алера стиснула пальцы: вот оно! Начинается лютая жуть! Прямо как надо начинается: впотьмах, в незнакомом спящем месте, возле жуткой корявой домины! Сей вздох дверь откроется, наружу вывалится владыка какого-нибудь жуткого обряда и… и…
– Элай, я не хочу тут оставаться! Нас сожрут! Нас скормят крысам! Бросят в погреб! Забьют ногами! Высосут кровь!
– Аль, заткнись! – отрезал эльф и заколотил в дверь ногой.
В окне появился желтый свет и стал приближаться, гоня перед собой огромную тень, хищно грюкнул засов, дверь широко открыла рот в беззвучном хохоте, и в желтом свете лучины на порог шагнул высокий сутулый нелюдь. На голову выше человеческого мужчины, много шире и крупнее, с большой круглой головой, поросшей коротким черно-сивым волосом, почти бесшеий, длинноногий, длиннорукий, окруженный вонью горелых тряпок.
Алера попятилась и наступила на ногу Тахару. Тот схватил ее за плечи крепкими худыми пальцами, сильно встряхнул и что-то сказал, но она не поняла слов.
– Элай! – громыхнуло басом из вышины. – Ты че тут забыл?
– Да вот, Закай, – эльф нашарил позади себя руку Алеры, потянул, поставил девушку перед собой, обхватил обеими руками поперек пояса, – привез тебе прекрасную деву для кровавого ритуала, ну или не очень прекрасную. Будешь брать, нет?
Алера заверещала и попыталась вывернуться, но хватка у Элая была железной. Тахар позади захрюкал, Элай ткнул пальцем на звук:
– Вот это – маг, он поможет провести ритуал, а если будет отказываться – отрежь ему руки.
Орк коротко хохотнул и посторонился:
– Да вы заходите! Заходите.
Эльф тут же отпустил Алеру и ускакал в избу, сгибаясь от хохота. Она перевела дух и пошла следом, потирая плечо и буравя взглядом спину Элая. Тахар с некоторым сомнением тряхнул ладонями, расплетая Сеть, и тоже двинулся внутрь. Вход вел прямо в трапезную, где в углах, огороженных ширмами, храпели в несколько глоток гости. Сам зал был здоровенный, теряющийся в темноте, с длинными столами, лавками, стойкой, бочками, расписными стенами. Пахло пирогами.
– Вот знаешь, Аль, когда я говорил, что это не эльф, а бдыщевый хвост…
– … то сильно преуменьшил! – топнула ногой Алера. – Это целая бдыщевая задница, это целое семейство бдыщей, самых лохматых, хвостатых и жирных!
– Да ладно тебе, Аль, – обернулся Элай. – Ты думаешь, я способен отдать друзей какому-то зверскому обряду? Вот так, запросто? Без торга?
Алера не нашла достойного ответа и попыталась пнуть Элая, но он ловко увернулся и руку ее вовремя перехватил.
– Закай, ты дай нам пожрать, попить и поспать, ладно? А то прекрасная дева, видишь, одичала совсем, бросается, ай-яй! Лягается! Ну честное слово! Лягается! Ногами!
Орк рассмеялся и принялся зажигать тряпки в расставленных там-сям плошках.
При свете оказалось, что трапезная очень даже уютная, несмотря на храп из-за ширм и паутину на стенах. Шесть небольших столов, на четверых, и два – длинных, на восьмерых, у стойки стоят бочки – наверное, пустые, во всю стену рядом со стойкой – камин, наверняка побольше второго – должен же быть камин в том закутке, где дрыхнут нищие постояльцы, которым не хватило пары медяков на общую комнату с кроватями? Камин был выложен серыми булыжниками, на полках стояли… тоже булыжники, только поменьше, выглядело это странно, но любопытно и внушительно. Огонек в топке еще теплился и охотно встрепенулся, когда Закай подбросил веток. Пучки травок закреплены в плетеных корзинах-люльках на стенах и на опорных столбах, дверка в кухню теряется в темноте за бочками. Квадратные окошки прикрыты ставнями, кроме одного, ближнего к двери. На столах, в широких глиняных плошках – тряпки с жиром, в маленьких – мелко нарубленные травы с солью. Пахло не только выпечкой, запах которой чувствовался от двери, а вдобавок пряностями, прогорающими липовыми ветками и еще чем-то легким и сладким. На стенах были нарисованы малиновые ветки, кусты златочника и жареные поросята.
Элай плюхнулся на скамью за большим столом у окна, со стоном вытянул ноги и закрыл глаза. Закай скрылся в кухне. Тахар устроился на другой скамье, напротив Элая, Алера заняла дивное плетеное креслице, стоявшее сбоку.
– От мошукских мастеров, – удивился Тахар креслицу, – с тех пор, когда там еще делали плетения!
Алера вяло пожала плечами. Ей эти слова ни о чем не говорили, а от тепла и мерной пляски огоньков немедленно захотелось спать.
– Орк, – продолжал трепаться неугомонный Тахар. – Орк пошел на кухню, вы видели это? Он будет готовить нам еду, понимаете? Конечно, мне всегда хотелось уехать подальше от дома, чтобы поесть восхитительной орочьей стряпни, и тут такая удача!
Элай улыбнулся, не открывая глаз.
– У него гномка готовит, не дергайся. Разогреть еду в печи, ничего не испортив, орк вполне способен. Я разве притащил бы вас в место, где паршиво кормят?
Гномская стряпня походила на людскую, только гномы еще насыпали в свое варево разные травки, плоды и семена, которые делали еду пряной и острой.
