– Вполне понятно, верховный маг. Я так же очень надеюсь, что мы сумеем решить дело миром.
Ронин вздохнул, и от всей его строгости не осталось даже следа.
– Подозреваю, все эти тревоги не стоят выеденного яйца, но будь я проклят, если мы останемся сидеть сложа руки. Жди, мы скоро будем.
Лицо Ронина померкло, подернулось вихрем голубоватой ряби, и в зеркале снова возникло отражение Джайны с Калесгосом.
Разом обмякнув, Джайна облегченно перевела дух.
– Хвала Свету, – пробормотала она. – Они успеют вовремя, даже если…
Словно отгоняя прочь мысль о том, что флот Вариана может не успеть подойти в нужный час, она покачала головой и лучезарно улыбнулось. Сердце Кейлека затрепетало в груди. Ему очень хотелось высказать все, что у него на душе, но внутренний голос – возможно, глас разума, а может, и страха – подсказывал: «Нет. Не сейчас. А может, и никогда».
Да, Кейлек знал, что должен сделать – и ради нее, и ради себя самого. Знал… и это знание резало, точно ножом по горлу.
– Что ж, я очень рад, – сказал он. – Они защитят Терамор не хуже, чем защитил бы его я, а то и лучше.
Радостное возбуждение Джайны поутихло.
– «Защитил бы»? – переспросила она.
– Да, – кивнул Калесгос. – Ты напомнила мне о неотложных делах. Теперь я вижу, что у тебя есть союзники, и спокойно могу еще раз облететь континент – поглядеть, не удастся ли подобраться поближе к Радужному Средоточию.
– Понимаю. Разумеется, мысль превосходная, – с улыбкой подтвердила Джайна, однако взгляд ее вновь исполнился скорби. Несомненно, оттого, что ей показалось, будто он решил бросить ее.
«Что ж, так оно и есть, – с тоской подумал Калесгос. – Но это ведь только ради нее самой». Он понимал: если остаться рядом, чувств ему не сдержать, а в самый тяжелый, самый мрачный для Терамора час подобное бремя леди Джайне Праудмур совсем ни к чему.
Как он и говорил, верховный маг Ронин и прочие маги Кирин-Тора сумеют защитить Джайну не хуже него. Вдобавок, и опасность отвлечь ее от цели, взволновать ее в самый неподходящий момент никому из них не грозит.
– Что ж, тогда… счастливого пути, – с искренней, однако заученной улыбкой дипломата сказала Джайна, протягивая ему руку.
Смакуя это простое (а как же иначе?) дружеское рукопожатие, понимая, что больше никогда в жизни не коснется ее руки, Калесгос осторожно сжал в ладони ее хрупкие пальцы.
– Ты остаешься в хороших руках, – сказал он.
– В лучших на весь Азерот, – жизнерадостно подтвердила Джайна. – Желаю успеха, Калесгос. Я не сомневаюсь: ты найдешь то, что ищешь – на благо собственной стаи, и на благо всего Азерота. Но, если ты не найдешь Радужного Средоточия до окончания битвы… возможно, я смогу помочь тебе чем-то еще?
Калесгос с усилием сглотнул и выпустил ее руку.
– Если я не найду его до окончания битвы, ты узнаешь об этом первой, – от всего сердца сказал он.
Широким – пожалуй, слишком широким шагом он вышел из башни, нашел свободное место для превращения, взвился в воздух и потянулся мыслью к пропавшей реликвии. Если бы только это треклятое Радужное Средоточие замедлило бег, остановилось, чтобы он смог добраться до него и вернуться к Джайне… Но нет, останавливаться реликвия не желала: словно дразня Калесгоса, она мчалась и мчалась вперед. Пришлось напрячь крылья, прибавить ходу и пуститься в погоню. Скорее всего, совершенно напрасную.
Джайна полагала, что Кейлек останется и поможет ей в обороне, а посему его внезапный уход стал для нее полной неожиданностью. Что ж, рассудила она, в конце концов, это не его битва. Возможно, он уже вмешался в ход дела куда сильнее, чем намеревался поначалу. Вдобавок, как бы он ни был красив в облике эльфа-полукровки, он все же дракон, а драконы в распри юных рас не вмешиваются. Но, несмотря на все это, ей овладело странное чувство утраты. За эти тревожные дни он успел стать ей другом, и она будет скучать по нему сильнее, чем ожидала.
Впрочем, горевать о его уходе времени не было. Не прошло и получаса, как у входа в башню, верный своему слову, возник Ронин – как и обещал, не один.
С ним прибыло около дюжины магов, четверых из которых Джайна помнила если не как членов совета, то как весьма многообещающих членов Кирин-Тора. Прочие маги оказались незнакомыми – все, кроме Верисы Ветрокрылой: очевидно, она не собиралась отпускать мужа навстречу опасности одного. Приветливо улыбнувшись ей, Джайна окинула взглядом остальных.
Первой из четверых лучших, отобранных Ронином, оказалась Тари Зубб, одна из искуснейших магов среди даларанских гномов. Рядом стояла Амара Лисон – черноволосая женщина из рода людей, чье худощавое, зловещее с виду лицо разительно противоречило ее мягкому сердцу. Над ней возвышался Тодер Уиндермер – массивный, широкоплечий, с грубыми чертами лица, похожий, скорее, на воина, чем на одного из самых умелых заклинателей, каких только Джайне доводилось встречать. Четвертым, к ее удивлению, был Тален Созвучие Песни – Похититель Солнца, стройный, остролицый эльф крови с серебристыми, точно лунный луч, волосами.
– Многих из вас я знаю, а с остальными мы вскоре познакомимся, – дружески сказала Джайна. – От всего сердца благодарю вас за отклик на мою просьбу о помощи. Особо хочу поблагодарить тебя, маг Созвучие Песни. Должно быть, вам с верховным магом Этасом это решение далось нелегко.
– Не настолько, как вам может показаться, – хриплым, однако приятным голосом ответил Тален. – Голос моего повелителя Этаса оказался решающим.
– Хоть я и женат на эльфийке, но логика эльфов до сих пор ставит меня в тупик, – заметил Ронин.
Вериса бросила на него взгляд, исполненный притворного гнева. Подмигнув жене, Ронин вновь повернулся к Джайне:
– Ну, вот мы и здесь. Леди Праудмур, мне нужно поговорить с тобою наедине, однако коллеги ждут указаний.
– Скорее, не указаний, а пожеланий, – поправила его Джайна, оглядываясь на Тервоша. – Тервош, Киннди, Страдалица, вы не могли бы познакомить гостей с городом, а заодно представить их капитану Ваймсу и капитану Ровноступу?
Страдалица молча кивнула.
– Почту за честь, – ответил Тервош. – Мы очень рады вашей помощи.
Что же до Киннди, та слегка опешила. Казалось, она впервые в жизни не в силах собраться с мыслями.
Проводив гостей взглядом, Джайна повернулась к Ронину.
– Думаю, ты сознаешь, что навлекла на себя немилость множества магов, – без предисловий начал он.
Этого Джайна совсем не ожидала.
– Я?
– Знаю, знаю, как правило, это моя прерогатива, – с самокритичной улыбкой сказал рыжеволосый маг. – Просто некоторым словно бы нравится годами таить обиду. Не стану утверждать, будто во время Третьей Войны ты нажила врагов, однако поступков твоих многие не одобряют.
– И что же я такого сделала?
