АНТОНИДАСУ, ВЕРХОВНОМУ МАГУ КИРИН-ТОРА.
ВЕЛИКИЙ ДАЛАРАН, ВОССТАВШИЙ ИЗ РУИН —
СВИДЕТЕЛЬСТВО СТОЙКОСТИ И СИЛЫ ВОЛИ
ВЕЛИЧАЙШЕГО ИЗ СВОИХ СЫНОВ.
ДОРОГОЙ ДРУГ, ТВОИ ЖЕРТВЫ НЕ БЫЛИ НАПРАСНЫ.
С ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ, ДЖАЙНА ПРАУДМУР
Остановившись среди мягкой зеленой травы, Джайна подняла взгляд на покойного друга. Талантливый скульптор сумел ухватить и воплотить в камне и несгибаемую волю Антонидаса, и его доброту. В одной руке мага безостановочно вращался небольшой искрящийся магический шар, в другой Антонидас держал свой великий посох, Аркус.
Книгу Джайна все так же прятала под плащом, дабы ее не приметил чей-нибудь зоркий глаз. Твердость и тяжесть древнего фолианта под тканью ободряли, внушали уверенность в успехе.
Здесь, под сенью статуи наставника, воспоминания текли легко и, большей частью, безболезненно. Видя ее выдающийся талант и любовь к науке, этот человек учил ее с радостью, с охотой, с гордостью. Чего стоили одни лишь долгие беседы с Антонидасом о материях, понятных лишь посвященным, о тончайших нюансах магии наподобие положения пальцев да угла наклона тела! В то время оба – и он, и она – ничуть не сомневались, что в Даларане Джайну ждет большое будущее и даже высокое положение в Кирин-Торе, и этот прекрасный город станет ей родным домом.
Легкая улыбка, коснувшаяся губ, исчезла без следа. Сколько всего с тех пор произошло, сколькое изменилось…
Глядя в каменные глаза наставника, Джайна от всей души надеялась, что это он каким-то непостижимым образом дотянулся до нее из мира мертвых и привел к книге, где точно сказано, как пользоваться Радужным Средоточием, что он благословил бы ее замысел… Да что там – несомненно, благословил бы, если бы сам видел уничтожение Терамора!
Мягкое прикосновение к плечу. Вздрогнув от неожиданности, Джайна едва не выронила книгу, завернутую в полу плаща, но в последний миг успела подхватить ее и обернулась.
– Прости. Я не хотел тебя напугать, – сказал Калесгос.
– Как ты узнал, что я здесь? – как можно беззаботнее спросила Джайна, охваченная внезапным приступом паранойи.
Синие глаза Кейлека потемнели от грусти.
– После того, как мы… после твоего ухода я вернулся в Нексус, а там почувствовал твое прибытие сюда, в Даларан. Зачем – по-моему, догадаться несложно.
Джайна отвела взгляд в сторону.
– Я пришла просить Кирин-Тор о помощи. О помощи в войне с Ордой, в отмщении за то, что они сотворили с Терамором. Но мне отказали.
Калесгос ненадолго задумался.
– Джайна… я тоже был там, в Тераморе, – негромко сказал он. – Если бомба упала на город – а нам известно, что это так, то и Радужное Средоточие должно было остаться там. Но в городе его не оказалось.
– Держу пари, Орда отправила за ним отряд, – откликнулась Джайна. – Мне пришлось биться с парой дюжин орков.
– Вполне вероятно, – согласился Калесгос.
– Ты его чувствуешь? – спросила Джайна.
– Нет. Но, будь оно уничтожено, я бы об этом знал. Таким образом, его снова прячет от меня могущественный маг, и на сей раз – еще эффективнее прежнего. А, как показывает трагический опыт, если оно уцелело, миру может быть причинен великий вред.
Итак… ее защитные чары действуют!
– Тогда тебе лучше как можно скорее найти его.
Обманывать Калесгоса не хотелось, но Джайна знала: он ее не поймет. А может… может, наоборот, поймет? Если он побывал в Тераморе и видел то же, что видела она… может, он вполне разделяет ее чувства?
– Кейлек… Кирин-Тор мне не поможет. Однажды ты говорил, что будешь биться плечом к плечу со мной… с правительницей Терамора. Да, Терамора больше нет, но я еще жива. – С этими словами Джайна порывисто схватила его за руку, и пальцы Кейлека крепко сомкнулись на ее ладони. – Помоги мне. Прошу тебя, помоги. Орда должна быть уничтожена. Ты ведь понимаешь: они на этом не остановятся.
На лице Калесгоса отразилась вся гамма противоречивых чувств, что раздирали его душу, и Джайна поняла: она ему отнюдь не безразлична. Мало этого, и он небезразличен ей… однако для милых пустяков и романтических ухаживаний сейчас не время. Пока существует Орда, способная творить такие ужасы, на свете нет места любви. Чтоб уничтожить Орду, пригодится любое оружие, какое только удастся сыскать, и, каковы бы ни были ее желания, Джайна должна превратить свое сердце в сталь.
– Я не могу сделать этого, Джайна, – с мучительной болью в голосе отвечал Калесгос. – Эта непоколебимая… э-э… ненависть – это не ты. Та Джайна, которую я знаю, неуклонно стремилась к миру. И даже готовясь защищать свой народ, надеялась на взаимопонимание. Я не могу поверить, что ты действительно хочешь устроить Орде тот же ужас, какой она обрушила на Терамор. Такого ни один здравый ум, ни одно доброе сердце не может желать никому.
– Значить, ты полагаешь, я повредилась умом? – с легким сердцем, но зло бросила Джайна, высвобождая руку.
– Нет, – сказал Калесгос, – но слишком уж близка к этому, чтобы судить о своих дальнейших действиях разумно. По-моему, сейчас тебя толкают к действию боль и гнев. Конечно, в этих чувствах тебя никто не упрекнет, однако, мысля столь иррационально, браться за дело нельзя! Зная тебя, я уверен: со временем ты пожалеешь об этом.
Джайна сощурилась и сделала шаг назад.
– Знаю: я тебе небезразлична, и все это ты постарался высказать как можно мягче. Но ты ошибаешься. Это я. Такая, какой сделала меня Орда, сбросив на мой город эту проклятую бомбу. Не хочешь помочь? Не слышишь голосов, взывающих к справедливости? Прекрасно. Я обойдусь без твоей помощи. Но, что бы ты ни решил, не смей становиться на моем пути.
Калесгос низко поклонился, а Джайна развернулась и двинулась прочь, крепко прижимая к сердцу книгу – ту книгу, что запер волшебной печатью сам Антонидас, ту книгу, что поможет ей даровать покой душам погибших, ту книгу, что даст ей силы показать врагам весь ужас их гнусных деяний на их же собственной шкуре.
В те дни Гроск, хозяин таверны в Колючем Холме, греб денежки лопатой, а на все прочее ему было плевать. Колючий Холм отроду был заштатным городишкой, как обычно, населенным солдатами да бездомными бродягами, никогда не задерживавшимися здесь надолго. «Надо же, – размышлял Гроск, с ленцой, нехотя «протирая» бокалы, – в Оргриммаре пируют вовсю, а как много народу собралось у меня подзаправиться и хлебнуть грога! Обычно-то никого не видать, а тут…» Хорошее дело. Пора и ему подзаработать – не все же столичным карман набивать. А если не все славят вождя да победу, так что с того? Вон и на Тралла тоже ворчали. Простой народ – его же хлебом не корми, дай только поворчать. Вечно они недовольны – вождем, погодой, войной, другими расами Орды, Альянсом, собственными женками… и все – на пользу бизнесу. Есть такой повод заглянуть в бар, «утопить горе в стакане» называется.
