Герман ухмыльнулся – немецкая фамилия его ничуть не удивила.
– Прошу прощения за грубый прием, но по своей воле вы бы вряд ли с нами пошли.
– Где девчонки? – холодно спросил главарь.
– В соседней ка… комнате. За ними присматривают медсестры. Не волнуйтесь, мы не звери.
– Да мы уже поняли. Что за дрянь нам ширнули?
– Успокоительное. – Марк поправил соскользнувшие с переносицы очки. – Понимаю, у вас уйма вопросов, но всему свое время. Скоро я побеседую с каждым отдельно, а пока отдыхайте. Семен…
Бородач снял рюкзак и швырнул под ноги ребятам три пачки армейского сухпая, да с таким выражением лошадиной морды, будто перед ним в дерьме барахтались свиньи, сожравшие на завтрак его родную дочь.
– Отдыхайте.
Дверь захлопнулась, заскрежетал замок. С огромным трудом Герман дополз до спальника и закрыл слезящиеся глаза. И хоть ширка не давила на мозги, мысли и без нее путались и бились о череп в тщетной попытке выстроиться в сколь-нибудь ровный ряд.
– Сходили, блин, за хабаром, – простонал Хлыст. – Теперь сами – хабар.
– Не нуди… Булка, что думаешь?
– Думаю, нас порежут на органы. Небось бугор захворал, вот и приспичило потроха искать. Своих резать западло, а нас… кто нас считает, вообще? Тремя больше, тремя меньше. Для местных мы – не люди.
– Да кончай ныть. В любом море есть островок, в любом лесу – опушка.
Увалень фыркнул.
– Оптимист ты, Гера. Хотя тебя первым почикают как самого здорового.
– Да шершавым им по губам, а не моя требуха. Отвечаю – прорвемся.
– Знал бы – дома бы остался, – вздохнул лохмач. – Герой, блин, сраный. Брат за брата, своих не кидают… – Он всхлипнул и стиснул зубы.
– Ромка… – процедил вожак. – Я лишнего базарил когда? На вопрос ответь.
– Нет.
– Я за метлой следил?
– Следил.
– Пацанов подставлял?
– Нет.
– Вот и сейчас заднюю не дам, поняли? Я вас втянул – я и вытяну. И хватит ныть, соплями горе не разрулишь. Вот скажи, Тох, как самый умный – нас прямо сейчас чикать станут?
– Не. – Соратник мотнул головой. – Сперва проверят, не заразные ли, кровь возьмут и все такое. А то у Хлыста сто пудов печень от сивухи в труху и легкие, как дно у печки – кто ж такие бугру пересадит?
– Да пошел ты… – огрызнулись из угла.
– Ну, вот. Значит, время еще есть, – подбодрил Грид. – А теперь взяли хавку – и жрите от пуза. Я-то не айболит, но чует сердце, здесь та же тема, что и с бухлом – чем больше закусываешь, тем меньше штырит. Не хотите ползать, как улитки – набивайте брюхо.
Разорвав зубами упаковку, он высыпал на колени плитку шоколада, пакетик арахиса и три пачки галет – твердых, как фанера, и на вкус – картон картоном, но после пережитого и старая сухомятка показалась царской трапезой.
Но самое главное – с полным желудком вколотая дрянь переносилась не в пример легче, и тело перестало напоминать набитое соломой чучело. Парень добрался до двери и прильнул ухом к холодному дереву – в коридоре гулким эхом разносились шаги, то нарастая, то стихая до чуть слышного шарканья.
Больше ничего интересного подслушать не удалось, зато из-за стены напротив донеслись женские голоса, жаль, не разобрать было ни слова – кладка слишком толстая, разговор слишком тихий. Наверное, Ксюха успокаивала сестру, убеждала, что Герман обязательно их вытащит, и скоро все вместе вернутся домой. Или же проклинала друга за то, что втянул в передрягу и ради собственной выгоды обрек их на лютую смерть.
– Ну, че? – спросил Хлыст.
– Ниче, – буркнул Грид. – Надо было у блатных перестуку научиться, сейчас бы маляву послали.
– Я знаю сигнал SOS, – поделился Булка, но вместо благодарности за науку получил порцию ругани.
– Ну, и на хер он сейчас нужен?! Кому ты его слать собрался?
В дверь с размаху саданули сапогом, следом прозвучал грозный окрик:
– А ну, заткнулись, черти!
– Сам ты черт, – проворчал главарь, но охранник это услышал и зазвенел ключами.
Миг спустя в комнату ввалился бородатый бычара с дубинкой в пудовом кулаке, да не с простой, а с медной оплеткой в верхней трети. Герман подумал, что проволока нужна за тем же, зачем и гвозди в палке Коляна, но правда оказалась гораздо страшнее: в рукоятке таился мощный аккумулятор, жалящий током до мрака в глазах и сковывающий мышцы невидимыми тисками. Первый же удар свалил наглеца с ног, но на перекошенной роже вертухая все еще читалось желание разрядить об пленника всю батарею. Этим, скорее всего, дело бы и закончилось, если бы не приказ доктора. Схватив парня за шиворот, громила сунул дубинку под нос и прошипел, брызжа желтой от табака слюной:
– Только пикни мне, крысеныш. Я и не такое говно муштровал до собачьей покорности. Захочу – на пузе поползешь. Скажу – землю жрать будешь!
Пленник расплылся в ехидной улыбке.
– Теперь понятно, чем от тебя несет. Хоть бы руки мыл после муштры.
Майор отшвырнул его и наступил на затылок. Грид зажмурился в ожидании новой вспышки боли, но ухмылка и не думала сходить с окровавленных губ. Мог бы не нарываться, но любую муку можно перетерпеть, а однажды промолчавший так и сдохнет с языком в заднице.
– Семен! – крикнул Фельде с порога. – У меня и без того забот по горло, еще и за тобой присматривать? Вроде не маленький и слова понимаешь.
Бугай буркнул что-то под нос и отошел от парня.
– Выйди. – Доктор говорил со здоровым мужиком, как с нашкодившим ребенком. – И жди в коридоре.
Марк присел рядом с главарем, ни капельки не опасаясь ни его, ни притихших на спальниках товарищей. С другой стороны, а чего бояться-то? Если что пойдет не так, ребятам сразу амба, так что сравнение с волками в клетке не канает.
– Ты как?
– Ты же врач, тебе виднее…
– Извини. Времена сейчас… черт-те что творится, вот бойцы и на взводе. Идем.
– Куда? – Герман встал, но подчиняться каждому слову не спешил.
– В мой кабинет. Пообщаемся, возьму пару анализов – ничего серьезного.
– Да? А знаешь что, доктор Смерть? Катись-ка ты со своими анализами.
Марк вздохнул и снял очки. Парень невольно нахмурился – неужто бакланить собрался? Да, он на полголовы выше, но такой тощий, что сквозняком сдует. Однако мужчина с вызовом посмотрел собеседнику в глаза и без намека на робость произнес:
– На твоем месте я бы не качал права. Ты отвечаешь не только за себя, но и за них. – Фельде кивнул в сторону подельников, не дыша наблюдавших за разговором. – За свою мать. Сестру. Думаешь, мы взяли первых попавшихся? Думаешь, ничего о вас не знаем?
