– Между прочим, люди жизнями рисковали, – с назиданием изрек пулеметчик, чей РПК отдыхал рядышком с СКС. – А мы все добро переводим.
– Это их работа. А твоя работа – молчать и варить. – Девушка сверилась со списком. – Триста граммов пшена докинь и убавь газ на единичку.
– Тут нет газа, это же…
– Заткнись, а!
Назревший спор прервало появление гостей. Марк вошел первым и обвел каморку жестом радушного хозяина.
– Неплохо, да? Грустновато, правда – стены белые, потолок… как в медблоке. А мало что так портит аппетит, как схожесть с медблоком. – Врач усмехнулся, но шутку не оценил никто, даже пухлый спец по плоскому юмору.
Все стояли, как на похоронах, да не простых, а на которых провожали в путь главарей двух враждующих банд. Карина, не таясь, поглаживала кобуру, Банан перехватил поварешку, как дубинку, Ксюша исподлобья следила за обоими, заслонив сестру, и только Фельде выглядел, как на встрече старых друзей.
– Эй! – воскликнула разведчица. – Какого хрена у нее нож?!
– Я подарил, – с улыбкой ответил Марк.
– Вы… – Красотка запнулась от возмущения. – Вы серьезно?
– Вполне. А теперь вернемся к стенам. Малыш, подойди, не бойся.
Доктор усадил мелкую за стол и вручил разноцветную бумагу и крохотные ножнички.
– Всю эту унылую бледность надо украсить чем-нибудь ярким, как считаешь?
Девочка кивнула, не отрывая взгляда от пестрых, хрустящих листов, которые видела впервые в жизни.
– Вот и славно. Вырежи нам что-нибудь красивое, а потом вместе развесим.
Упрашивать не пришлось – Маша с ходу взялась за дело. Старшую же подрядили нарезать овощи на салат, тут острый боевой клинок и пришелся к месту. Но Ксюша видела свежие огурцы и помидоры либо на ветках, либо перед засолкой, и уж точно никогда их не крошила, предпочитая, как и все, есть целыми. Поэтому заметила порез, лишь оставив на дощечке алую кляксу.
– Обожди. – Марк коснулся ее плеча. – Сейчас я…
От неожиданности девушка резко развернулась, не выпуская рукоятки, и прежде чем доктор успокоил встрепенувшихся «львов», Карина выхватила пистолет и нажала на спуск.
От трагедии спас предохранитель, о котором снайперша впопыхах позабыла, ведь большую часть времени управлялась с карабином, а «Макаров» носила на крайний случай. А когда вспомнила, Фельде уже стоял на линии огня, закрывая перепуганную девчонку.
– Все в порядке, – едва ли не по слогам произнес он. – Опусти ствол.
– Но… она же…
– Успокойся, пожалуйста. Никто не собирался меня резать. Я же не похож на огурец… ну, разве что на очень старый и пожухлый.
Собравшиеся нахмурились пуще прежнего, и только Маша звонко рассмеялась.
– Я все понимаю, док, – после недолгих раздумий Карина спрятала оружие. – Но если эта… еще раз так дернется…
– Не эта, а Ксюша. И она все поняла и сделала выводы. Правда?
– Да, – буркнули в ответ и чуть слышно добавили: – Извините.
* * *
– Подъем, черти! – Майор грохнул в дверь прикладом. – Жрать пора!
– Не обзывай их, – попросил Марк. – Тем более чертями.
Боец обернулся и посмотрел на спутника, нависнув над ним, как дуб над жердиной. Какое-то время бородач молчал, пожевывая прутик, а затем прохрипел:
– Знаешь, Док, твоя доброта зашла слишком далеко. Дал девчонке нож, а потом что? Автомат? Гранату? Ректор велел выполнять все твои прихоти, но мне люди важнее.
Фельде перестал улыбаться, в одночасье превратившись из чудаковатого айболита в человека, которому не стоит переходить дорогу. Пляшущая в уголку губ палочка замерла и тихо хрустнула.
– Если эксперимент провалится – не будет больше людей. Ни твоих, ни моих, а вообще. Свора уничтожит всех, до кого доберется, а остальные сдохнут от голода на чердаках, в подвалах и пустых квартирах. И коль уж придется, я пожертвую всем, чтобы этого не случилось. Всем! – Голос звякнул сталью. – А понадобится – и всеми.
Смирнов открыл было рот, но тут из комнаты донеслись шаркающие шаги. Верзила снял с пояса дубинку и рывком распахнул дверь, однако вялые со сна мальчишки с трудом волочили ноги, даже не помышляя сопротивляться и бузить.
Их построили и отвели в столовую, накормили от пуза, а после заставили проглотить по горсти таблеток всех цветов радуги. Ближе к вечеру конвой «львов» сопроводил пленников на стадион – здоровенный бурый овал с зеленой сердцевиной футбольного поля, лежащий у подножья крутого холма. Настолько крутого, что довоенным мастерам пришлось построить лестницу почти в две сотни ступеней, с верхней секции которой открывался вид на подернутый туманной дымкой город.
Герман уставился на панораму во все глаза, словно перед ним раскинулись не ряды высоток в окружении парков и посадок, а невиданное чудо света. Белый лабиринт с редкими вкраплениями бежевых и красных новостроек, пестрыми линиями частных секторов, сияющими крышами торговых центров, золотыми каплями куполов и блестящим бисером автомобилей. И все это великолепие залито янтарем полуденной летней сепии, как на фотографиях из навеки ушедшей эпохи. И хотя для рожденного после Войны этот вид был чужд и малопонятен, в груди все равно легонько щемило, как при встрече с добрым знакомым, которого не видел уйму лет.
Стоит перемахнуть через забор – и никто ввек не сыщет среди бетонного калейдоскопа: ни щуховцы, ни крейдеры, ни адская Свора. Никто, кроме совести – ведь, сбежав, обречешь на смерть друзей и близких. Да и попробуй еще перемахни через высоченную – в два роста – преграду, вдоль которой вышагивали автоматчики. Город красив и заманчив, как мираж, но все пути вели домой – на Крейду, где на каждом шагу поджидает опасность, но каждый шаг изучен, а все опасности привычны.
– Нравится? – спросил Фельде.
Грид повернул голову, но говорил доктор не с ним, а с Мелочью. Девочка замерла у первой ступеньки, уставившись на мыски новеньких белых кроссовок, какие выдали всем ребятам перед прогулкой. Со стороны могло показаться, что малая спит стоя, и только дрожь в коленях выдавала охвативший ее страх.
– Боишься высоты?
Она кивнула, не смея поднять взгляда.
– Ничего. Есть и другой спуск, не такой крутой. Идем.
Отряд разделился. Доктор, сестры и Карина оставили «львов» на лестнице и зашагали вдоль тенистой аллейки, отделяющей трибуны от основной территории. Смоченная ночным дождем грунтовка шла под пологим уклоном и стыковалась с асфальтовой дорогой – до Катастрофы в активе Технолога числилась собственная автошкола.
Несмотря на близость к корпусам, участок казался клочком дикой природы, вырванным и перенесенным сюда из промзоны у кромки леса. Здесь осталось множество следов мертвого мира: бетонные блоки, обрезки труб, кучи песка, щебня и прочий мусор от незаконченной стройки. Особую жуть нагоняло кладбище на противоположном склоне, казавшееся чужеродным элементом, неуместным артефактом на фоне обители науки и знаний. Неудивительно, что Мелочь вцепилась в руку Марка, как только товарищи скрылись из вида.
