Одевшись и экипировавшись, стажер двинулся на выход. Надо было как-то установить контакты с местным населением и позаботиться о самом, на настоящий момент, главном – о медикаментах. Терпеть и ждать, когда побитый переходом организм сам придет в порядок, было некогда. К тому же он никогда себя мазохистом не числил.
Слегка подташнивало. А жара, обрушившаяся на Бриса по выходу из капсулы, дискомфорт только усилила. Тяжело ступая, он направился к жилым строениям. Подозрительно безлюдным. За время его нахождения здесь не промелькнуло ни одного человека. Даже собаки куда-то подевались.
Брис направился к главному строению, которое определил, как жилой дом большой семьи, владеющей всем этим подворьем.
В доме (дверь была не заперта), никого не обнаружилось. Недоумевая, Брис вывалился наружу и побрел искать хозяев. Минут через десять поисков ему откровенно стало страшно. Нигде ни души.
Достал пистолет, снял его с предохранителя и дальше уже целенаправленно и дотошно принялся обыскивать все постройки.
Хозяева нашлись в кладовке, расположенной чуть поодаль от основных строений фермы.
Брис осторожно заглянул внутрь. Немного постоял, чтобы привыкнуть к полумраку, и шагнул дальше.
– Не убивайте нас, господин! – вдруг раздался истерический крик, да такой громкий и резкий, что Брис чуть не выстрелил. Чертыхнувшись, он осмотрелся чуть внимательней. Будь у его противника хоть капля опыта и желания убивать, стажер давно уже был бы мертв.
Вздохнув, успокоившись, он опустил пистолет. На него из темного угла смотрело пять пар круглых от страха глаз.
Окрестности планеты Киран
Самуэль Вилек, министр безопасности республики Киран, смотрел на обзорные экраны. Глубокая чернота межзвездного пространства, расцвеченная лоскутами ближайших газопылевых туманностей, завораживала. Вот сколько ни смотришь на это, но с поверхности родного мира оно не производит столь потрясающего впечатления. Такого, как здесь, в полутора парсеках от Кирана.
Как всегда – «бешеные» в своем репертуаре. «Приглашение» на переговоры пришло экзотическим путем. На барбекю. В загородной резиденции. Невзирая на самые совершенные системы безопасности.
Откуда-то сверху, из синей, слегка покрытой легкими облачками дали спикировал самый обыкновенный… голубь. С изящным конвертиком в клюве. Как он не кувыркнулся в воздухе, неся это, – загадка.
Хорошо известно, что система безопасности настроена на вполне конкретные устройства, но не реагирует на обычных птиц. Впрочем, если они не несут чего-то, что может навредить. Например, взрывчатку или яд. Сканер это мгновенно бы отследил и уже через пару сантиметров полета от голубя не осталось бы и перьев.
Однако…
Спланировав на белоснежную скатерть, эта птица, чуть ли не строевым шагом процокала коготками до тарелки министра и повернулась к нему лицом. Точнее, клювом. В котором было письмо.
И ведь каналья-птица повернулась так же «по-военному»!
Министр ошарашено сморгнул. Голубь тоже. Несколько секунд оба созерцали друг друга. Один настороженно, а другой – с ожиданием.
Наконец Вилек, поняв, что в гляделки с тупой птицей упражняться ему как-то зазорно, решил действовать. Взяв щипчики, специально предназначенные для омара, министр осторожно подцепил ими письмо.
Птичка, освободившись от ноши, так же спокойно прошагала по столу с полметра и улетела по своим делам. Невольно проводив ее взглядом, Вилек посмотрел на то, что держал в щипцах. Положил на стол.
Но стоило зажиму освободиться, как письмо само раскрылось, и стал виден текст.
С приглашением.
От веркомо.
Собственно, то, что приглашение именно от них, стало окончательно ясно после того, как пришли еще несколько сугубо веркомовских знаков. И главным было появление их корабля в окрестностях Кирана. Пришлось откладывать все дела и лететь. Ведь приглашение было более чем персональным.
Только ему.
И вот он на корабле веркомо. Или «бешеных», как чаще называли их СМИ Конфедерации. Смотрит на обзорные экраны их гостиной и пытается сообразить, что делать. А то, что веркомо прижали Республику, – абсолютно ясно.
И речь идет о разработках, которые, казалось бы, надежно скрыты от посторонних глаз. Причем их степень осведомленности о проекте такова, что отпираться совершенно бессмысленно. Да и как тут отпираться, если предъявляется полный список участников проекта. Как ученых, так и спонсоров. С полным раскладом, кто за что отвечает и что исполняет.
«Крысу» искать бесполезно. С веркомо всегда так. Ибо их «крысы» не обнаруживались даже под микроскопом. Это значило, что они изначально знали, что искать. И где искать.
Не исключено, что на Киране есть агентурная сеть веркомо из простых людей. Но тягаться с теми, кто по технической оснащенности превосходит даже не на десятилетия, а навсегда… Вилек поджал губы и стиснул зубы.
– Вы же понимаете, что стремление сохранить жизнь – часть базовых инстинктов, – попытался повиниться он.
– Но в базовые инстинкты входит не только сохранение жизни индивида, но и сохранение жизни вида, рода, племени… Вам не приходило в голову, что ваше стремление к индивидуальному бессмертию входит в противоречие с остальными? В том числе, с принципом выживания рода человеческого.
Веркомо, который назвал себя Тором, уставился в глаза Вилеку. Как прокурор при допросе обвиняемого.
– Мы знаем только две формы бессмертия. Киборги и… И то, что разрабатывается, – попробовал огрызнуться Вилек.
– То есть физическое бессмертие биологического тела… Но вам неизвестны последствия этого бессмертия.
– Просветите.
Собеседник слегка проигнорировал эту ядовитую реплику.
– Но есть еще две формы.
– Вы хотите сказать, что… – начал было осторожно Вилек, но собеседник мягко продолжил:
– …Мы отказались от физического бессмертия и в виде киборгов, и в виде «биологии»… Чего и вам желаем.
– И почему? Чем, по вашему, это грозит нам? Я имею в виду индивидуальное бессмертие.
– Это было до вас. Бесчисленное количество раз. В разных, ныне мертвых, культурах. – Тор подчеркнул слово «мертвых». Интонацией. – Сначала бессмертными становились несколько человек. Затем они делали бессмертными своих близких. Но шила в мешке не утаишь. Об этом становилось известно. Рано или поздно. Избранных под давлением вынуждали дать бессмертие и другим в элите. А затем ситуация очень быстро скатывалась в катастрофу. О бессмертии узнавали все. И тут начиналась тотальная драка. Потому что у элиты не находилось никаких средств, чтобы удержать нижестоящие слои населения, кроме как пообещать бессмертие за какие-то выдающиеся заслуги. Но так как хотели все, это порождало запредельную конкуренцию. С уничтожением. Массовым. Всех, кто попытается выбраться на уровень получения бессмертия. Так как хотели все, то… и убивали все. Даже по подозрению в претензии.
