Устроившись позади капрала, Лэннет негромко сказал:
— Вы всегда жалуетесь, что вам не позволяют хорошенько разогнаться. Свяжитесь с Патрулем. От имени Стрелков потребуйте выделить нам свободный коридор на протяжении всех шести тысяч километров пути и покажите, на что способна ваша лошадка. Летим ко мне домой. Вопросы?
Болдан улыбнулся от уха до уха:
— Никак нет, сэр.
Лэннет откинулся назад, стиснул веки и прикрыл лицо шляпой:
— Выполняйте.
Электромобиль рванулся вперед, вжимая Лэннета в амортизирующую спинку кресла. Болдан заложил резкий разворот, и пассажиров бросило в сторону. Привязные ремни впились в их тела. Еще один вираж, и Лэннет подумал, что нужно было попросить капрала вести машину аккуратнее. Впрочем, кресло неплохо смягчало перегрузки, и он решил, что будет нелишне дать Болдану возможность порезвиться.
— Капитан!
— Где мы? В чем дело? Ты заблудился? — Лэннет с трудом сфокусировал взгляд и увидел перед собой обиженное лицо капрала.
— Вы проспали больше шести часов, — сказал Болдан. — Мы находимся в вашем гараже.
Лэннет прищурился:
— Я ничего не говорил насчет гаража.
С быстротой, которая дается долгой практикой, оскорбленное лицо Болдана превратилось в каменную маску.
— Я подумал, что вам ни к чему нежелательные свидетели. Принц Кейси болен, у вас два-три забавных синяка, которые только начали проступать. К тому же вы нервничаете куда больше, чем хотите показать.
— Спасибо, капрал. Вы поступили правильно. — Лэннет выбрался из электромобиля и, остановившись у трапа, следил за тем, как Болдан осматривает Кейси. Тяжело вздохнув, капитан помог капралу извлечь из машины бесчувственное тело.
Полчаса спустя Кейси пришел в себя. Он лежал на кровати, раздетый до нижнего белья. Над ним склонился молодой человек в форме Стрелков. На голых белоснежных стенах комнаты висели дипломы, свидетельствовавшие о том, что их владелец получил весьма основательную подготовку.
Молодой человек приложил к бицепсу Кейси инжектор. Хромированный инструмент, пугающе похожий на плазган, издал нечто вроде стрекота кузнечика. Кейси глубоко вздохнул и с надеждой спросил:
— Это всё, док?
— Все, на что я способен, — ответил тот, выпрямляясь. — Его нужно показать токсикологу, — добавил он, хмуро глядя на Лэннета. — Банжер — не моя специальность.
— Но укол поможет?
Врач кивнул:
— Принцу Кейси повезло. Вдобавок у него крепкий организм. Доза, вызывающая описанные вами симптомы, могла оказаться смертельной. Во всяком случае, так меня учили.
Лэннет взял врача под локоть и подвел его к двери.
— Спасибо. Я сам позабочусь о принце. Не забудьте свой саквояж. И давайте условимся: вы приезжали сюда, чтобы снабдить меня лекарствами. — Он повернулся к Болдану: — Отвезите доктора в госпиталь и поезжайте в паровианское посольство. Передайте службе безопасности, что принц у меня. Больше ни слова. Потом отправляйтесь в казармы Стрелков. На сегодняшнюю ночь мне нужен дополнительный наряд охраны, и, вероятно, завтра потребуется помощник. Пусть пришлют подходящего человека.
— Он перед вами.
Лэннет с трудом сдержал улыбку:
— Рад это слышать, капрал.
Они обменялись приветствиями, и Болдан ушел.
Когда Лэннет повернулся к Кейси, тот смотрел в потолок.
— Вы, Стрелки, — настоящие братья. Завидую тебе.
— Ты один из нас.
Кейси улыбнулся:
— Спасибо за комплимент. Ваша верность долгу — редчайшая добродетель.
— Странно, что ты заговорил об этом. Услышав то же самое из уст Астары, я испугался. Ведь Стрелки отнюдь не столь непогрешимы, как принято считать. — Лэннет подошел к окну и выглянул на улицу. — Во время Гражданской Войны пятнадцать процентов наших людей совершили предательство; в ходе Священного Переворота Стрелки всем составом перешли на сторону мятежников. Это был единственный случай, когда мы сошлись лицом к лицу с Изначальными гвардейцами. Мы валили их, словно столбы, и складывали штабелями.
Услышав тихий смешок, Лэннет гневно воззрился на принца. Кейси слабо взмахнул рукой.
— Гражданская Война была… когда? Шестьсот лет назад? Со времени Священного Переворота минуло два века. А ты говоришь так, словно все это произошло вчера.
— Для нас все обстоит именно так, — смущенно отозвался Лэннет. — Традиции у нас в крови.
— А кровь империи, — заговор и коварство. Я накрепко усвоил этот урок. Но даже и теперь не понимаю, кому и зачем потребовалось нас убивать.
Лэннет задумался.
— Я сражался за империю не щадя сил. Нажил немало врагов. Однако мне трудно представить, что кто-то стал бы замышлять такой сложный план, только чтобы погубить капитана Стрелков.
— Не забывай, ты любимец императора. Но если убийцы нацеливались на одного из нас, а не на обоих, зачем им моя жизнь?
Лэннет придвинул кресло к кровати и сел в него:
— Думаю, ключ к этой загадке нужно искать на Паро. Именно это пыталась втолковать нам Астара.
Кейси нахмурился и закрыл глаза. Когда он вновь поднял веки, ему было трудно сфокусировать взгляд.
— Эта старуха пугает меня, — невнятно произнес он. — Меня страшит не только то, что она сказала. Я боюсь чего-то другого, скрытого в глубинах моей души.
— Засыпай. От лекарства у тебя путаются мысли.
Кейси по-детски замотал головой.
— Она заставила меня вспомнить о Матилисе. — Внезапно его обмякшее лицо напряглось. Он рывком распахнул глаза и вперил в Лэннета невидящий взгляд. — Любовь. Астара знает. — Он бессильно откинул голову на подушку и стиснул веки. — Любовь… Матилиса… — простонал он и умолк.
Прежде чем Лэннет успел ответить, из вялых губ принца вырвался легкий храп. Рывком развернувшись, Лэннет случайно задел кресло. Оно скользнуло прочь, будто испуганное животное. Лэннет еще долго стоял, выпрямившись, словно струна. Когда он наконец повернулся к кровати, на его лице застыла мрачная гримаса человека, охваченного внезапным подозрением.
Глава 6
▼▼▼
Немногим более часа спустя в доме Лэннета появился посол Паро, невысокий худощавый мужчина в национальном костюме — ярко-красной широкой мантии вычурного покроя и свободных белоснежных шароварах, заправленных в высокие черные башмаки. Его сопровождали два полковника Изначальной Гвардии. Рядом с послом они выглядели необычайно рослыми, а их форма — облегающие туники и темно-синие брюки с черной оторочкой — казалась едва ли не аскетически простой. На фоне их внушительных фигур посланник буквально терялся, но это ощущение тут же исчезло, стоило ему заговорить. В его голосе и словах чувствовались властность и возмущение:
