Теперь Лис был привязан к лошади.
Конвей накинул связанному Лису петлю на шею и потянул к себе, заставив его отклониться назад. Отдав концы веревки двум Малым, Мэтт вынул из-за пояса нож. Лис покраснел, увидев это. Конвей аккуратно разрезал на нем всю одежду: штаны, рукава рубахи, затем кожаную куртку. После чего он приказал отпустить веревку.
Задыхаясь, ловя ртом воздух, Лис выпрямился в седле. Отдышавшись, он с ненавистью посмотрел на Конвея. Тот произнес:
— Возвращайся к Жрецу Луны. Голый, без своих соратников. Теперь Жрец Луны может гордиться своим Вождем Войны — своим голым, связанным, как боров на ярмарке, Вождем Войны.
Краска позора залила лицо Лиса.
— Это даже хуже, чем смерть. Я буду ждать тебя в Преисподней. Проклинаю тебя.
Конвей отошел в сторону. К нему подбежала Ланта.
— Мэтт, ведь в долине ходят тигры и медведи. И он не сможет ни поесть, ни попить. — Мэтт никак не отреагировал на ее слова, продолжая смотреть на Лиса.
Ланта снова заговорила:
— То, что сказал Тиниллит, — правда. Ты можешь превратиться в такого же негодяя, как Лис. Я не позволю тебе.
Тиниллит промолвил:
— Мэтт Конвей.
Конвей обернулся. Взгляд вождя был прикован к связанному Лису.
— Вспомни воина, которого ты отпустил, пожалев. Вспомни, как он отплатил тебе за это. Вспомни, что замышлял Лис против всех вас. И послушай меня: помнишь ли ты ту девушку из нашего племени, которую встретил в лагере Летучей Орды? Ты помнишь ту слепую девушку?
— Конечно, помню. Она утонула. Я всегда думал, что ее убили.
— Это была дочь моего дяди. Я растил ее с пеленок. Среди людей, захваченных Летучей Ордой, было очень много таких, как она, Конвей. — Тиниллит старался говорить твердым голосом, но на лице его читалась боль, а не месть.
Конвей подошел к лошади. Он снял с нее уздечку, вожжи, а затем развязал ей ноги и хлопнул ее ладонью по крупу. Та послушно двинулась вперед; Лис неуклюже закачался в седле.
Ему удалось остановить лошадь. Привстав в стременах, Лис обернулся к лагерю:
— Вы такие же, как и я! Несмотря на все ваши разговоры, вам нравится унижать меня, издеваться надо мной. Молитесь, чтобы я умер по дороге — тогда вам придется бояться только моего духа. Но если я выживу, вы еще узнаете, как Лис Одиннадцатый умеет платить долги.
Управляя лошадью пятками и коленями, всадник заставил ее повернуть на юг и ускакал.
Только после того, как стук копыт замер вдали, Конвей обратился к вождю Малых:
— Жизнь полна долгов, не так ли? И по ним платят.
— Да. Ты сильно рисковал ради нас. Наши танцоры пока еще очень слабы для танца очищения. Может быть, завтра они смогут исполнить его.
Конвей резко ответил:
— Может быть. Но нам надо ехать. Дороги может занести.
Вождь ответил:
— Пока вы будете идти по западной стороне гор, часть наших воинов прикроет вас. Остальные поведут пленников в лагерь Летучей Орды, чтобы обменять на Малых.
Ланта подошла к Тиниллиту — он был чуть выше ее ростом — и произнесла:
— Ты знаешь, что Церковь в опасности. Ты знаешь, что Сайла оживила Учителей. — Тиниллит нервно кивнул в ответ.
Ланта продолжила: — Церковь будет спасена, Учителя помогут вашему народу. Мы бы хотели побольше узнать об очищении.
— Это решит племя. Но я видел много интересных вещей и расскажу о них племени. — Тиниллит посмотрел на Конвея и выпрямился. Многие скажут, что ты хотел отомстить. Другие скажут, что это было справедливо. Я скажу — необходимо.
— Я очень благодарен тебе.
Перед тем как собрать вещи в дорогу, Конвей и Тейт договорились: как только они дойдут до тропы, все, что будет невозможно перевести через горы, будет сгружено и спрятано. Оставив Ланту и Тейт с Малыми, Конвей взял трех лошадей и начал собирать снаряжение. Он работал весь вечер и только к ночи завершил все приготовления.
Тем временем Тейт собирала их пожитки все еще непослушными пальцами. Похоже, собаки почувствовали, что возвращаются домой, — когда Конвей послал их на разведку, они было начали играть с ним и лишь потом с неохотой принялись исполнять приказ хозяина.
Гораздо позже, когда солнце уже спряталось за вершинами деревьев и повеяло ночной прохладой, Ланта пришпорила свою лошадь, догнав Конвея. Мэтт остановился и подождал, пока она соберется с мыслями и заговорит первой. Конвей постарался сдержать улыбку, видя, как женщина борется с обуревающими ее чувствами. Наконец она спросила его:
— Ты бы убил Лиса, если бы Тиниллит попросил тебя об этом?
— Нет.
— А как бы ты поступил, если бы не встретил Тиниллита?
— Мы все уже были бы мертвыми. Или хотели умереть.
— Ты же понимаешь, что я говорю совсем о другом. Если бы Лис был твоим пленником, убил бы ты его или нет? Даже после всего, что он чуть не сделал с Тейт?
Наконец мужчина повернулся к ней. Глядя Ланте прямо в глаза, он произнес:
— Да. И не думал бы о том, правильно это или нет. Но я оставил в живых человека, которого должен был убить. И это сильно напугало меня. Я уверен, Тиниллит прав: воин в бою рискует душою больше, чем жизнью. Но жизнь для меня важнее, чем мир в моей душе. Для души я выбираю тебя — только ты можешь успокоить ее.
Привстав в стременах, Ланта приблизилась к воину и обняла его за плечи. Влюбленные остановили лошадей и поцеловались. Они больше не замечали ничего вокруг. Тейт ехала позади них; увидев это, она отвела глаза в сторону. Улыбка на ее лице потухла, и она задумалась о собственной жизни.
Глава 60
Эмсо залез в ванну. Выдолбленная из камня, она имела квадратную форму. Внутри ее в специальной нише поддерживался огонь. От воды поднимался пар, и комната была полна благоуханием кедровой хвои. Эмсо зажмурился от удовольствия, пар и теплая вода хоть на время избавили его от ломоты в костях.
Внезапно он вскочил, выплеснув при этом на пол изрядное количество воды, и бросился к табуретке, где лежало его полотенце. Все это видела Джалита; приоткрыв дверь, она тихонечко посмеивалась над стыдливостью Эмсо. Прикрывшись полотенцем, мужчина обернулся и закричал:
— Скандал! Ты меня поражаешь, Джалита! Кто тебе разрешил подсматривать за мужчинами в ванной?
Не обращая ни малейшего внимания на его слова и продолжая смеяться, Джалита вошла в комнату. Она приблизилась к Эмсо.
— Эмсо, не будь глупым. Ты же был в ванне, ее края достаточно высоки. Что я могла заметить такого, что так смутило тебя?
— Это не довод. — Эмсо сделал ударение на последнем слове; при этом с его губ во все стороны брызнули капли воды, стекающие по его лицу. Это рассмешило Джалиту еще больше. Услышав ее смех, Эмсо перестал сердиться. — Избалованная вредная девчонка. Надеюсь, ты не ведешь себя столь же вольно с другими мужчинами.
