Полная луна освещала стены крепости, чередуя полосы серебряного, серого и черного. Посередине зияли зловещим приглашением распахнутые ворота. В поселке не было видно ни одного огонька.
Всадник медленно продвигался вперед. Лошадь чувствовала его тревогу. Она мотнула головой, но больше ничем не выдала своего беспокойства. Эмсо мысленно поблагодарил ее.
Он въехал в ворота с обнаженным мурдатом наготове, припадая к лошади и сливаясь с ней в темноте. Ни оклика, ни звука шагов. Непонятный шорох донесся из какого-то здания. Казалось, оставшиеся здесь забились в норы, как мыши, при его приближении.
Дверь замка тоже оказалась открытой и лишь тихонько вздохнула на громоздких петлях, поддетая кончиком мурдата. Воин спешился, едва сдержав крик от боли в сломанной ноге. Привязав лошадь и сжав в руке мурдат, он, проклиная свою неуклюжесть, на одной ноге прыгнул через порог.
В очаге догорали последние красные угольки. В дальнем кресле перед камином сидел Ондрат. На его коленях поблескивал меч. Эмсо быстро продвинулся вперед, используя мурдат как опору, и остановился напротив камина, балансируя на одной ноге.
— Вижу, ты ждал меня. А я боялся, что ты убежишь. Встань, барон, или умрешь на месте!
— Слишком поздно, — ответил из темноты бестелесный голос. — Мне он тоже был должен. Я подоспел первым.
Эмсо с трудом удержал равновесие.
— Домел? Это ты?
— Да, — донеслось из полумрака. — Если бы ты внимательнее смотрел по сторонам по дороге сюда, то заметил бы двух мертвых стражников у ворот и человека, лежащего слева от входа. Ты должен быть мне благодарен. Прыгая на одной ноге, ты не ушел бы ни от одного из них.
Стараясь сдержаться, Эмсо лишь чуть взмахнул мурдатом.
— Если тебе не нравится мой способ передвижения, подойди сюда. У нас с тобой свои счеты.
Домел бесшумно материализовался.
— Понимаю твои чувства. Даже лучше, чем ты думаешь. Я помогу тебе, если ты так хочешь. Ты калека, и я убью тебя.
— Может быть. Это не важно.
Подняв меч, Домел указал им на бездыханное тело барона. В красноватых отсветах тлеющих углей сталь казалась живой.
— Убить кого-то вроде Ондрата — это правильный поступок. Одному из нас убить другого — или друг друга — уже очевидная глупость. Мы оба, покрыв себя позором, мучаемся раскаянием. Поэтому я и убил Ондрата. Он был частью моей подлости.
— Так же, как и моей. И ты, кстати, помог им меня опозорить.
Домел рассек мечом воздух, голос его стал резким и сухим.
— Не станешь же ты утверждать, что идея избавиться от меня, раз уж проблемы Гэна Мондэрка решены, принадлежала не тебе? Или выступление Скэнов переменило твои планы? Если бы не выходки той юной особы, ты бы отослал меня обратно к Лорсо или придушил, как цыпленка.
— Вполне возможно.
Тяжело дыша, Домел сделал шаг вперед.
— Если ты считаешь, что должен сразиться со мной, — не стану тебя разочаровывать. Мои цели иные. Я никогда не смогу вернуть свое доброе имя и честь, но могу сделать так, чтобы меня никогда не забыли те, кто отнял их.
— Интересно, что ты собираешься предпринять? Если победишь меня?
— Я не хочу побеждать тебя. Помоги мне.
Горькая усмешка скривила губы Эмсо. Он тяжело прислонился к камину.
— Помочь тебе? В Преисподней?
— Точно.
— Что это значит? — Усмешка Эмсо медленно погасла.
— Каждый на Трех Территориях услышит о том, что Джалита перехитрила тебя. — Не обращая внимания на неожиданно поднявшийся мурдат, Домел спокойно отошел к Ондрату. Отпихнув в сторону мертвую голову, он устроился на подлокотнике кресла. — В отличие от тебя я собираюсь умереть, сражаясь с причиной всех моих бед.
— Ты имеешь в виду меня? Или Гэна?
— Много о себе воображаешь. Я имею в виду свой народ. Скэнов.
— Не верю.
— Тогда послушай. Флот Скэнов собран сейчас в нашем главном порту. Полагаю, Лорсо организовал этот рейд для захвата Джалиты. В этом случае основная атака должна вот-вот начаться. Я намерен нанести этим подлецам серьезный урон, лишить Скэнов их славы, как они лишили меня чести.
Опустив оружие, Эмсо задумчиво потер подбородок.
— Гэн рассказывал об одном обычае, который он называл Путь Чести. Воин возвращает честь, отправляясь в смертельный поход к врагам племени. — Домел хранил молчание, и Эмсо тяжело вздохнул. — Мы с тобой — пара старых дураков.
— Тогда я умру как храбрый дурак. Отомщенный.
Эмсо вложил мурдат в ножны.
— Если не ошибаюсь, у тебя приготовлена лодка?
Вставая, Домел подтолкнул тело барона кончиком меча.
— У него. Но теперь она ему не понадобится. — Спрятав оружие и поспешив на помощь Эмсо, он заметил, кивнув в сторону его ноги: — Сломана? — Вместо утвердительного ответа тот хмыкнул. — В конце концов, перехитрившая тебя была молода и красива. Моя же гадка настолько, что лучше бы утопить не глядя.
Опираясь на плечо Домела, Эмсо проговорил:
— Хотел бы я встретиться с тобой при других обстоятельствах. Похоже, мы могли бы подружиться.
Тон Домела оставался прохладным.
— После того как Скэны с нами покончат, у нас будет много времени, чтобы познакомиться поближе.
Внезапно остановившись, Эмсо развернулся и запрыгал обратно к камину. Зачерпнув лопатой для золы угли из очага, он высыпал их возле деревянной стены. Домел изумленно наблюдал за ним и, сообразив, что здесь затевается, добавил туда же дров и щепок для растопки. Голодные язычки пламени быстро разрастались. Через мгновение ярко вспыхнули бледные потрепанные знамена, покрывавшие стену. Огонь жадно накинулся на ветхую ткань, и вскоре перед ними было только пламя.
Глава 85
Гэн наблюдал за Налатаном и Конвеем, спешившими к нему с разных сторон.
— Как люди? — поинтересовался он, едва те приблизились.
— Плохо, — ответил Налатан. — Все измучены, Мурдат. Нам нужен отдых.
— Согласен, — хрипло, еще не отдышавшись, подтвердил Конвей. — Люди с трудом держатся в седлах, словно пили без закуски. Если не сделаем привал, то от нас будет мало толку, когда достигнем Олы.
— Неожиданность нашего появления перевесит это. Только мы знаем о своей усталости.
Не было сказано ни слова о том, что, возможно, Скэны уже подавили сопротивление Олы. Но эта мысль внезапно пронзила всех троих. Поход, начавшийся как внезапный марш-бросок, оборачивался испытанием на выносливость. Без запасных лошадей, почти без еды, делавший привалы, лишь когда сон выбивал воинов из седла, отряд полностью утратил свою боеспособность.
