— Найонам наше божество безразлично, но я тебя предупреждаю: обидеть ее — значит нанести обиду Сосолассе. Он властитель моря. Он пригасил костер, чтобы ты знал о его присутствии. — После небольшой паузы она добавила: — Обмен, Хада. Покажи мне мальчика.
Хада посмотрел на Домела.
— Мы зря теряем время, — сказал Скэн. — Чтобы выбраться отсюда до рассвета, тебе нужно воспользоваться приливом. А нам предстоит долгий путь на западный берег острова.
Глядя в спину удалявшегося Хады, Слезы Нефрита прошептала Домелу:
— Мои приказания, Домел, не нуждаются в одобрении кого бы то ни было, а такому отребью, как этот Хада, я не объясняю свои мотивы. Помни, кто я!
— О тебе никто никогда не забывает, — ответил Домел. — Не забывай, что Хада — не Скэн. Он не понимает твоей исключительности! — заключил старик, хитро усмехнувшись.
Хада возвратился в сопровождении найонского мальчика лет четырнадцати, с остриженными в кружок волосами. Он был очень похож на своего отца и немного выше его ростом. Мальчик был в блузе и штанах из грубой саржи, на ногах сапоги прекрасно выделанной кожи. На боку висел в простых ножнах обычный меч. Он изо всех сил пытался глядеть на Слезы Нефрита без страха. Когда эта невысокая женщина направилась к нему, шагнув прямо сквозь пламя костра, он содрогнулся. Если бы у него хватило присутствия духа посмотреть на окружавших его взрослых мужчину он увидел бы, как они, потрясенные, стоят с открытыми ртами. Джалита и ее мать схватились друг за дружку.
Из-под воротника накидки Слез Нефрита сочился дым. Развевая подол своей достававшей до земли юбки, она дважды обошла вокруг обоих Найонов. Тело мальчика сотрясала дрожь. Низким грудным голосом Хада издал предупреждающее рычание.
Возвращаясь на свое место, снова сквозь пламя костра, Слезы Нефрита старательно обошла лежавшую перед ее креслом ветку папоротника, которая отмечала место, где под тонким слоем мягкой земли был спрятан наполненный водой тюлений пузырь. Вспомнив ошарашенный вид и испуганный возглас Домела, она едва не разразилась смехом. Она не переставала удивляться тому, как такой маленький фокус мог неизменно производить сильнейшее впечатление на окружающих. Просто наполненный водой пузырь и короткий кусок тюленьей кишки, проложенный под землей между пузырем и центром кострища. Если наступить на этот сосуд, вода поступала в костер и временно заливала пламя. Влажная нижняя юбка, защитившая ее от огня, была неудобна, но вряд ли была настоящим чудом.
Слезы Нефрита взглянула на священную вершину. Выдуманное ею волшебство являлось даром Сосолассы, ниспосланным ей для того, чтобы она прославляла его божественность. Это развлекало божество. Она смеялась вместе с божеством, но никогда не смеялась одна. Никогда.
Слезы Нефрита повернулась к Хаде.
— Прекрасный юноша, делающий честь своему отцу. И матери, — при последних словах Хада переменился в лице. Лицо старухи, казалось, затряслось, как от смеха. Она продолжила: — Как его зовут?
Хада согласно улыбнулся и с еще более сильным акцентом сказал:
— Ты не смогла бы выговорить его имя. По-вашему его зовут Топор, — для ясности он взмахнул рукой, будто что-то рубил.
— Я отойду в сторону, чтобы попрощаться с девушкой, — сказала Слезы Нефрита. — Ты можешь попрощаться наедине с сыном, если пожелаешь.
— В этом нет нужды, — Хада гордо выпрямился, и его лицо приняло суровое выражение. — Сыновья Найонов знают свои обязанности!
— Я в этом не сомневаюсь. — Слезы Нефрита взяла Джалиту за локоть и отвела ее на самый край освещенного костром участка берега. — Отбрось сомнения и страхи. Я тебе рассказала обо всем, что нам известно об окружении Гэна Мондэрка и этой ведьмы Сайлы. Делай то, что я приказала. Ты будешь такой богатой, у тебя будет такая власть, какая тебе никогда не снилась! Если ты предашь меня, я об этом узнаю. Ты понимаешь, что я тогда сделаю?
— Да, — содрогнувшись, ответила Джалита.
Слезы Нефрита положила руку на рукав Джалиты, захватив между суставом указательного пальца и большим пальцем складку материи и тело под ней. Поворачивая кисть, старуха с силой ущипнула ее. Судорожно втянув ртом воздух, Джалита отпрянула. Старуха усилила свою хватку, и девушка тихо застонала от боли.
— Что значит это «да», дура? Тебе никогда не дано знать, что я буду делать, как я стану действовать. Ты должна повиноваться. Тебе не дано «понимать»!
— Да. Да, я пони… Я знаю. Я буду точно следовать твоим указаниям, клянусь!
— Само собой. Потому, что здесь остается твоя мать. Ей будет хорошо, если тебе будет сопутствовать успех. — Слезы Нефрита разжала пальцы. Она стала поглаживать руку Джалиты в том месте, где ее разрывала боль. — Бедняжка, — старуха пыталась придать нежность своему голосу, но он звучал как шелест осиных крыльев. — Иногда мне кажется, что ты надеешься в один прекрасный день попытаться меня обмануть. Все на это надеются. Они приходят ко мне со своими мечтами, своей затаенной враждой. Они ждут, что я им помогу. А я их использую. Всех. Так, как того желает Сосоласса. Теперь я использую тебя. Божество повелевает. Оно обещает награду. Будь послушна, прекрасная Джалита. Будь послушна, и тебе будет хорошо. Идем, твое приключение начинается.
* * *
Три дня спустя под серыми тучами, из которых сеялся надоедливый мелкий дождь, низкое найонское торговое судно опустило паруса и, тяжело переваливаясь, остановилось за каменным молом Олы. Матросы бросили концы в поджидавшие гребные лодки, которые отбуксировали судно к деревянной пристани. Как только наладили сходни, Хада и Джалита поспешили на берег. При свете дня можно было ясно различить на накидке девушки красно-черные геометрические узоры Скэнов. Что-то похожее на спазм ненависти молниеносно пронеслось по всему порту. За каждым шагом этой пары следили десятки глаз. Привычный портовый шум затих, и стало слышно, как в снастях шумит ветер и дерево трется о дерево.
Гэн появился на стене замка задолго до того, как Хада и Джалита прошли через Южные ворота Олы. Рядом с ним стояли Нила и юный Колдар. Справа от него Сайла, Бернхард, Картер и Анспач также наблюдали за приближением Найона, уверенно шагавшего через лужайку, разделявшую замок и город. Вслед за ним, отстав на несколько шагов, поспешала укрывшая голову капюшоном Джалита.
— Это женщина с ним, — сказала Картер. — Я в этом уверена. Да она же почти бежит! Невоспитанный олух!
— Может, это мальчик, — поддразнивая ее, сказал Гэн. — Под этой накидкой невозможно…
— Тебе виднее! — На лице Картер промелькнула усмешка, которую все заметили. Гэн подумал о том, насколько эта усмешка типична для Картер. У нее был острый, как клинок, ум, она всегда готова проявить свой характер. Среди них она олицетворяла любовь и нежность. Наблюдая за ней в окружении ее подопечных, Гэну помимо воли приходил в голову образ снежного барса с его выводком. Картер проявляла такую же деликатную заботливость и любовь. Гэну было известно также, как эти свойства Картер мгновенно переходили в дикую ярость при малейшей угрозе ее подопечным.
