Неожиданно его окатила волна горячего воздуха. На мгновение встревожившись, он понял, что тепло источает один из каминов, тянущихся вдоль стен. Мерцающие огоньки играли тенями на массивных деревянных опорах, на которых были вырезаны три человеческие фигуры с искривленными физиономиями, стоявшие на плечах друг у друга. Уходя ввысь, колонны растворялись во мраке.
У невысокого ограждения перед камином опустилась на колени маленькая человеческая фигурка. Естественная осторожность взяла верх над любопытством и заставила Эмсо двигаться скрытно. Приблизившись, он различил очертания женской фигуры. И все-таки остановился на безопасном расстоянии, чуть левее фигуры, чтобы правша оказался в невыгодном положении, попытавшись пустить в ход оружие.
— Кто ты?
С быстротой кошки фигурка развернулась, сжимая в руке кинжал. Это была Джалита. Глаза ее широко раскрылись от страха, но напряженно сомкнутые губы показывали решимость постоять за себя. Такой свирепый вид только развеселил Эмсо:
— Я лишь хотел узнать твое имя, дитя. Я не причиню вреда.
— Ты только так говоришь, а кинжал это гарантирует.
— Если бы я хотел причинить вред, ты не смогла бы остановить меня. Скажи, почему ты здесь?
— Я не должна тебе ничего говорить. — Рука с кинжалом словно оцепенела, неподвижно застыв в воздухе. — Я под защитой Нилы и могу ходить где угодно и когда угодно.
Неожиданно Эмсо сделал шаг вперед. Джалита мгновенно нанесла удар, но Эмсо ловко увернулся и через мгновение уже сжимал правой рукой ее запястье с кинжалом, схватив девушку левой рукой за горло. Она попыталась сопротивляться, но Эмсо приподнял ее над полом, и борьба прекратилась. Мольба о пощаде донеслась сдавленным карканьем:
— Я не могу дышать. Пусти. Пожалуйста.
Звон выпавшего кинжала гулким эхом отразился от каменного пола, нарушая тишину пустой комнаты. Растирая сдавленное горло, она сквозь слезы негодующе смотрела на Эмсо.
— Никогда не думала, что это можешь быть ты. Кто угодно: тот, с безжалостным взглядом, монах Налатан или Конвей, делающий вид, что замечает только свою маленькую Жрицу. Даже Гэн. Но не ты.
— Что значит «кто угодно»?
На лице Джалиты появилась насмешливая улыбка:
— Я знаю, что ты хочешь сделать.
Эмсо вскипел, понимая смысл, вложенный в эти слова:
— Ты даже более глупа, чем я предполагал. Ты не интересовала меня. Разве что хотелось узнать имя безумца, которому вздумалось одному сидеть в этой огромной комнате. Да еще посреди ночи. Иди спать. И не забудь прихватить свою игрушку.
Он прошел мимо нее и сел на ограждение перед камином, обхватив голову руками и закрыв глаза. Однако сквозь размышления о заполнявшей этот мир бессмыслице очень быстро почувствовал присутствие в комнате постороннего и, оглянувшись, встретил взгляд Джалиты, внимательный, наполненный тревогой и печалью.
— Я неправильно подумала о тебе, Эмсо. Как мне можно попросить прощения?
— Уходи. Если тебя обнаружит охрана, до утра просидишь в темнице. И придется лично Мурдату объяснять, почему ты была здесь одна и что делала.
— Молилась.
— Что? Здесь? Почему?
Бедняжка Джалита виновато улыбнулась:
— Здесь Сайла просила у короля Алтанара разрешения пойти к Людям Собаки. Ее поход начался прямо отсюда.
Она вдруг осеклась и посмотрела по сторонам.
— Ты так восхищена нашей Сайлой?
Конечно, не это — причина ее прихода. Скорее всего она захочет поправить его. Эмсо давно понял, что не умеет задавать правильных вопросов. Но молчание само собой рождало ответ. Поэтому он ждал.
— Не то чтобы я люблю ее так сильно. Я просто одна.
Эти слова вернули его к мыслям о тумане, нежном, медленно дрейфующем в ночном мраке без цели и надежды. Еще не осознавая своего порыва, он машинально шагнул к ней. Он подошел достаточно близко, чтобы на опущенных веках различить утонченное переплетение вен; достаточно близко, чтобы увидеть отблески взволнованных язычков пламени, рыскающих по спадавшим на плечи волосам. Он чувствовал, как ее печаль медленно окутывает его.
Настоятельница права, подумал он, наполняясь благоговением. Сейчас Эмсо уже точно знал, кого он должен защитить.
Глава 30
Девушка закусила губу, но уголки ее рта все же дернулись в чуть заметной улыбке.
С этим почти невозможно бороться. Даже Слезы Нефрита боялась Эмсо.
Джалиту переполняла гордость: с омерзительным Эмсо не будет проблем… Все мужчины одинаковы. Одинаково опасны и, конечно, одинаково глупы.
Однако она понимала, что Эмсо не настолько прост, как могло показаться. Хитрый и вспыльчивый, этот человек раздавит ее, как комара, при малейшей ошибке. Джалита представила Эмсо — взбешенного, с диким взором — и его мурдат, с жадностью несущийся ей навстречу. Но даже вся дрожа от страха, она смогла рассмотреть печаль в сердце этого воина, всегда верного своему долгу убивать и поэтому всегда угрюмого. Идеальный образец мужественности.
В следующее мгновение ее грезы оборвались. Слезы Нефрита показала Джалите истинный образ мужской натуры.
Самец тюленя, ревущий и раздирающий на куски все вокруг и соперника. Для чего? Он дерется за самок, беспомощно ожидающих победителя. Потом грубо займется ими и, сделав свое дело, оставит в конце брачного сезона, как ненужный хлам.
Слезы Нефрита объяснила, как женщина может использовать в своих целях эту сумасшедшую стихию слепой мужской похоти. Подобно парусам, отбирающим у ветра часть его силы, чтобы приводить в движение тяжелые суда, женщина может воспользоваться мужчиной и защитить себя.
Иногда Джалите казалось, что она понимает больше, чем хотела сказать ей Слезы Нефрита. Они никогда не говорили о самом главном: Джалита должна выжить. Любой ценой.
Она подавила в себе дрожь и быстро огляделась вокруг. Ставить личное выживание выше целей Слез Нефрита — сущее безрассудство. Дерзость собственной мысли на мгновение лишила ее присутствия духа. Где-то в Оле у древней ведьмы был по крайней мере один свой человек. Кто он? На мгновение Джалите стало жаль той боязливой девочки из племени Фор, которой она некогда была. Это дитя не ведало зла. Ему не нужно было постоянно озираться.
И все-таки Джалита должна жить. Она стиснула зубы: должна жить хорошо. Судьба швырнула ее в этот котел ненависти и лицемерия. Пусть судьба и отвечает за нее.
Однако простого выживания всегда мало. Джалита слишком хорошо представляла судьбу женщины, сумевшей просто выжить. Конечно, если не за что цепляться, кроме собственной жизни, нет причин проклинать дни своего существования. Каждый верит, что ему предначертано быть свободным. И Джалита мысленно благодарила Скэнов, заставивших ее еще ребенком понять, что женщине от рождения предопределено быть рабыней. Отец, брат, муж, сын — все будут ей судьями. Простые женщины молились, чтобы мужчины хорошо обходились с ними, молились за своих детей, молились за постоянный кусок хлеба. Радость была мимолетной, человечное обращение запретным.
