Тейт попыталась продолжить разговор:
— Будь я на месте Ясмалеи, я была бы очень осторожной.
— Я уверена, что она ведет себя осмотрительно. Она действительно хочет иметь ребенка.
Тейт бросила на нее насмешливый взгляд:
— У тебя золотое сердце, в самом деле. Ты смотришь на Ясмалею как на женщину, которая хочет родить ребенка и соответственно заботится о себе. Я же вижу ее пешкой в довольно опасной игре. Ведьма Жнея использует ее, чтобы навредить Сайле. И тебе.
Побелев, Ланта отпрянула:
— Никогда не говори так. Если ты назовешь кого-нибудь из Церкви «ведьмой», тебя могут сжечь. Никогда не произноси этого слова, даже в шутку.
— Разжигать огонь под людьми, которых не любишь, — дело серьезное, не так ли? Но я запомню. Все дело в том, что если вы с Сайлой справитесь, и Ясмалея родит здорового ребенка, то Жнея будет иметь бледный вид. — Она кивнула головой, словно подтверждая сказанное. — Нашей Одил придется проглотить довольно горькую пилюлю.
— Боюсь, что у меня такие же дурные предчувствия. — Подняв глаза, Ланта рассмеялась над тем, как Тейт забавно изобразила возмущение и гнев.
— Ты ведь можешь впасть в транс и заглянуть в будущее. Я знаю, я знаю: запрещено. Но, может быть, чуть-чуть можно?
Увидев, как исчезает веселость с лица Ланты, Тейт состроила гримасу:
— Так и знала. Всегда ухитрюсь поссориться с хорошими людьми.
— Ты такая же хорошая, как и любой из нас. Опять ты меня дразнишь.
— Я? Да я серьезна, как никогда в жизни. — Тейт замолчала, посмотрев мимо Ланты, потом воскликнула: — А вот и Мистер Непорочная Стыдливость, вымытый, побритый и одетый, как послушный мальчик.
Конвей отсалютовал им.
— Все работает, но жутко болит. Кто бы ни выстирал мою одежду, все равно ему спасибо. А где ты достала этот костюмчик, что на тебе, Доннаси?
— Один из слуг принес его мне. Я дала ему за это несколько монет. Здесь есть городок, называемый Рэтхоул.
[1] Впечатляет, не правда ли? Там моряки покупают и продают, и веселятся, как могут только моряки. Я думаю смотаться туда сегодня под вечер.
— Одна? — Конвей почти выкрикнул это слово. — Ты что, с ума сошла?
Тейт размахивала «вайпом».
— Кто собирается покутить со мной?
— Точнее, кто собирается прикрывать твою задницу?
Ланта перебила их:
— Я слышала, ты уже раз проучила одного из моряков, там — на пристани. А теперь они еще злее, когда стольких потеряли в схватке с Мэттом.
Конвей ухватился за новую тему:
— Моряки? Не жители деревни?
— В основном моряки, — ответила Тейт. — Среди тех, кого ты уложил, были только двое деревенских.
Конвей начал вспоминать:
— Я убегал. Двое меня догнали. Тут кто-то закричал. С вершины холма. Потом, помню, я упал.
Тейт рассказала о Вале и Налатане, затем продолжила:
— Ты и твои собаки уложили одиннадцать налетчиков. Налатан решил, что ты ему подходишь. Он так и сказал: подходишь. Услышать от него такое дорогого стоит. Как ты себя чувствуешь?
Он посмотрел на бинты.
— Вроде ничего не болит. Я не мог и подумать. Просто шум. Движение. — Его передернуло, затем весь шок, все переживания выплеснулись в одном слове: — Одиннадцать?
Ответила Ланта:
— Отчаянная схватка, Мэтт Конвей. Надолго запомнится.
— Думаю, ты права.
Тейт придвинулась ближе к Ланте.
— Ланта появилась здесь сразу же следом за тобой. Они с помощью зеркала просигналили с этого места на пост наблюдения.
Сигнал был принят. В плохую погоду или в темноте они пользуются фонарями.
Он слабо улыбнулся, а Тейт продолжила:
— Что меня действительно беспокоит, так это то, что она поспит всего пару часов, а выглядит как новенькая. Хорошенькая, как всегда. Хоть вой от зависти.
Ланта обернулась к Конвею. Он наблюдал за ней, и его улыбка становилась все шире. Ему нравилось смотреть на нее. Это было написано на его лице, ощущалось в том, как он ласкал ее глазами. Но почему он так смотрел? Может, он думал о чем-то? Или это любовь? Последнее слово крутилось у нее в голове. Она думала о пробуждении рядом с ним, о его теплом прикосновении и запахе.
Что Тейт говорила о проникновении в будущее? «Чуть-чуть заглянуть».
Она изо всех сил хотела помочь ему. Но он сам не знал, чего хочет. Ничто не могло быть более опасным.
Что, если она действительно поможет? Разве может быть дьвольским желание спасти человеческую жизнь? И кто узнает? Видение не всегда приходит. Будет ли грехом попытка, если она ничего не увидит?
Никто не узнает.
— Корабли! Должно быть, купцы возвращаются в порт, — закричала Тейт, желая поделиться радостной новостью.
В сопровождении слуги они поехали на берег. Покачиваясь в седле у опушки леса, Конвей, чтобы скоротать время, расспрашивал юношу проводника, не из Форов ли тот.
— Я — Коссиар, приписанный к купцу Борбору. — Парень явно этим гордился. — Борбор — это первый из всех Форов. Знаешь, что Вал — это его кузен. А другие…
Тейт боком направила свою лошадь к слуге, едва не выбив его из седла.
— Прости. Глупое животное. Наверное, хочет пить. Скажи мне, почему здесь работают свободные Коссиары? Я думала, что остров предназначен только для преступников и пленных.
— Каждый купец должен иметь трех Коссиаров для работы в доме. Мы работаем в течение трех лет, ежегодно один возвращается к себе, и на его место приходит новичок. Купцы хорошо платят. Мы следим за ними по указанию Капитана, так что мы тоже работаем для Коса. — На важном лице было нескрываемое самодовольство.
— Это большая ответственность, — сказал Конвей.
— Мы докладываем обо все происходящем. Бос говорит, что подозревать нужно всякого, «потому что все ненавидят Кос».
Конвей и Тейт обменялись понимающими взглядами поверх головы этого наивного шпиона. В последовавшей тишине Тейт поняла, что мужчина был не столько наивен, сколько чрезвычайно уверен в себе. С его точки зрения, Бос был прав. Кос полностью контролировал всю местную жизнь, и было естественным распространить это на остальной мир.
Мысли Тейт возвратились к странной сдержанности жителей Гавани. Она вспомнила цепкие неприязненные взгляды рабов на полях. Ты видишь меньше, чем думаешь, мой друг шпион, думала она про себя.
Шесть кораблей приближались к острову. Четыре из них были простыми ладьями, один — тримараном и последний — катамараном. Далеко за ними, на фоне видневшегося полуострова, прокладывал свой путь корабль побольше. Конвей сказал:
