Волны неумолимо приближались. С почти человеческой жестокостью они поглаживали стены возвышения через небольшие промежутки. Между блоками начали просачиваться струйки воды. Понемногу, с мучительной неторопливостью, море подбиралась к краю возвышения. И вот вода уже потекла через край, наполняя углубление.
Ланта подняла капюшон. Сайла обняла ее за плечи.
— Молись, чтобы рухнула стена, — сказала она. — По крайней мере, конец для нее наступит быстрее.
Мелькнув в воздухе, рука Жнеи юркнула под капюшон Ланты. Вцепившись ей в волосы, она заставила маленькую Жрицу выпрямиться. Ее взгляд метался от Ланты к Сайле, провоцируя их на ответную вспышку. Дребезжащим от едва сдерживаемой ярости голосом она обрушилась на Жрицу:
— Раз вы так думаете, то я уничтожу вас без всякого сомнения. Вы слишком слабы и невежественны, чтобы оказать мне серьезное сопротивление. Эта яма построена на века, ее стены из камня никогда не рухнут. У вас просто нет сил, чтобы противостоять реальному миру. И эта яма, и эта казнь — обыденные вещи. То, что происходит ежедневно. При этом вы дурацки улыбаетесь, хихикаете, надеясь, что мир со временем изменится к лучшему. Ничего не изменится. А в окончательной истории борьбы за Церковь о смерти одной ведьмы никто и не вспомнит.
Сайла спокойно разжала пальцы руки Жнеи, продолжавшей держать Ланту.
— Я уже это поняла, Одил. Эта беззащитная женщина для тебя — ничто. Ты оскверняешь все, за что борется Церковь. Ты ответишь за нее. Ты ответишь за все свои грехи. Клянусь. — Следующие движения Сайлы были настолько быстрыми, что Жнея успела лишь взвизгнуть и беспомощно замахать руками. Стремительная ладонь Сайлы коснулась ее лба, затем груди и обоих плеч.
— Нет! — Жнея побледнела и отпрянула назад. — Не смей! Ты… ты…
Голос Сайлы прозвучал жестко и решительно. Слова ее смешивались с настойчивым боем невидимого грозящего барабана.
— Я отметила тебя. Зло, которое тебя заполняет, теперь помечено, и я приложу все силы, чтобы тебя уничтожить. Вездесущий рассудит, кто из нас прав.
От изумления у Жнеи перехватило дыхание, она оцепенела. Наконец она неуклюже сделала шаг назад. Глаза ее были по-прежнему прикованы к Сайле. На втором шаге ее нога подвернулась, она покачнулась. В попытке удержать равновесие Жнее удалось разорвать сковывающие ее чары. Развернувшись, она поковыляла к толпе и через несколько шагов рухнула на колени. Страшный приступ рвоты выворачивал ее наизнанку.
Толпа загоготала.
Подчиняясь сердитому жесту Капитана, Бос с двумя стражниками бросились подымать Жнею. Когда они вели ее сквозь толпу, женщину продолжало рвать.
— Мне, кажется, тоже сейчас будет плохо, — простонала Ланта, беспомощно прислоняясь к Сайле. Она подняла свой капюшон так, чтобы не видеть рабыню, когда вода уже доходила до ее подбородка.
Сайла обняла Ланту за плечи, удерживая ее на ногах. Кивнув в сторону толпы, она сказала:
— Нельзя показывать свою слабость им.
Ланта снова застонала.
— Я не вынесу этого. Сначала Остров, а теперь эта… — она вдруг замолчала, напуганная недозволенностью своих мыслей.
— Делай, что тебе положено, — приказала Сайла. Она была уже не в состоянии воспринимать слова Ланты. — Смотри на Капитана. Пусть и ему станет мерзко.
Это было невероятно, но стоявшая в воде рабыня зашевелилась. С каким-то невообразимым усилием она развернулась к толпе. Неожиданно к ней вернулось сознание, замутненное неистовым гневом.
— Эй ты! Всемогущий Капитан! — Вытягиваясь изо всех сил, чтобы рот оставался над водой, женщина продолжала кричать: — Радуйся моей смерти, как радовалась бы я, наблюдая твою смерть. Я не виновата. Меня предали точно так же, как предадут тебя — я видела это! — Волна набежала на ее лицо, залив водой рот, закрыв все до бровей. Волосы веером разошлись по поверхности моря. Подымавшиеся пузыри собирались над ней тонкой сетью. Перекошенное от страданий и усилия лицо снова показалось над водой. Женщина кашляла и отплевывалась. — Меня уничтожили. Но знай: тебя тоже уничтожат. Ты — труп!
Гогот и улюлюканье заполняли продолжительные паузы между ударами барабана. После очередного удара море забрало свою добычу. Крик рабыни оборвался навсегда.
Глава 68
На следующий день после казни Ланта почувствовала резкий упадок сил.
Порядком испугавшись, она оперлась руками на стол, сомневаясь, что ей удастся удержаться на ногах. Услышав беспокойный возглас Ясмалеи, Ланта усилием воли заставила себя отпрянуть назад, чтобы не рухнуть на огромный живот, который вдруг замаячил у нее перед глазами, как снежный сугроб.
В этот момент она почувствовала, как подгибаются колени.
Страх уже прошел, и то, что она беспомощно оседает на пол, Ланта восприняла с полным спокойствием.
Чувство времени изменило ей. Она надолго погружалась в события, воспоминания о которых накатывали на нее из подсознания. Она думала о бессоннице в ночь после казни рабыни. Ее мучили воспоминания о болезни Конвея, об утонувшей женщине, о невообразимом, даже неприличном поступке Сайлы, отметившей Жнею крестом.
Сайла бросила вызов всему миру.
Даже намек со стороны женщины о том, что ей известно о религиозном значении креста, способен навлечь на нее гнев всех мужчин на свете. Все знали легенду о человеке, которого казнили, распяв на кресте, другие мужчины. И о котором с тех пор скорбели. Женщины, даже косвенно упоминавшие об этом событии, могли поплатиться за это жизнью. И многие поплатились.
Для женщин Церкви отметить кого-либо крестом было равноценно убийству. Ланте раньше не приходилось видеть этот ритуал. Ей рассказывали о нем несколько раз шепотом, по секрету, ее подружки Избранные в аббатстве.
Девичьи разговоры. Ланта вздрогнула. Трогательная невинность того времени казалась сейчас позором и издевательством. С того дня на острове самой трудной задачей для нее было сохранить секрет от Сайлы. Ланта гордилась тем, как ей удалось провести свою подругу.
Потом наступили ежедневные осмотры Ясмалеи.
Лежавшая на смотровом столе девица была огромна, как корова. Пышное, роскошное тело прямо трескалось от жира.
Этим утром Сайла взглянула поверх Ясмалеи на Ланту. В выражении ее лица промелькнуло нечто такое, что обдало Ланту холодком тревожного предчувствия. Сайла сказала:
— Ребенок родится через двадцать четыре, самое позднее тридцать шесть дюймов.
Эта простая фраза оказалась последним ударом, лишившим Ланту сознания.
Там, где розово-белая нагота Ясмалеи соприкасалась с полотном простыни, была ложбинка, как раз за ее ягодицами. Ланта изнемогала от зноя, и вся эта белизна напоминала ей мягкий, зовущий снег. Как хорошо прилечь и уснуть в этом месте.
Здесь ты будешь в безопасности. Тебя здесь не настигнет любовь, которую могут украсть и растоптать. Здесь не будет бесконечной череды бессонных ночей, когда, покрывшись липким потом страха, прислушиваешься к тяжелому сопению соглядатаев. Здесь ты будешь в безопасности от подруг, заявляющих о кровавой мести. И от лекарств для рожениц, которые угрожают жизни не только матери и ребенка, но и тем, кто эти лекарства назначает.
