— Умер. Ты знал его?
Конвей покачал головой:
— Нет. Он из Урагана. Я тренировал их. — Он помолчал, боль, которую он старался не показывать, отразилась на его лице. — Все назад, я стреляю.
Хватило пяти раздирающих уши выстрелов, чтобы проделать достаточно большую дыру. Первым выбрался Налатан с мечом в руке. Потом женщины, за ними собаки. Последним был Конвей. Падая, карабкаясь и кашляя, они выскочили из дыма, сочившегося через проделанную ими дыру.
Прогремел еще один взрыв, низким гулом отдавшись в горах. Дым вырвался из лазерных блиндажей по всей долине. Врата накренились вперед, из-за них повалил дым. Они рухнули. С низким гулом тоннель за ними обрушился, извергнув струю дыма, на многие ярды пронесшуюся параллельно земле и только потом поднявшуюся в небо. Мгновением позже соскользнул весь склон, погребая под собой Врата.
Прочистив легкие и протерев глаза, измученные и удрученные друзья стали спускаться с холма. Конвей выслал вперед на разведку собак. Когда безо всяких происшествий те добрались до начала каньона, он отозвал их обратно. Группа медленно продвигалась по проходу, ведущему к равнине. Они были уже на стыке ущелья с долиной, когда воины Урагана напали из засады.
Видимо, их насторожили собаки, которые добежали до входа в долину и повернули обратно. Конвей выругался. Это были воины, которых он сам тренировал, готовые умереть за Сиа, не знавшие, что он приговорил их товарищей к лютой смерти от удушья. Глаза воинов фанатично блестели на лицах, разрисованных боевыми масками. Тейт и Конвей выжимали из своих «вайпов» все, что могли. Налатан поджидал с мечом в одной руке и боевым посохом в другой. За те несколько секунд, пока атакующие скакали к ним, «вайпы» успели произвести изрядное опустошение в их рядах.
Собаки напали на лошадей, заставляя тех вставать на дыбы и метаться из стороны в сторону. Передние всадники рухнули на землю. Сзади напирал следующий ряд, топча упавших и ввергая остальных в безудержный вихрь схватки.
Посох Налатана свистел и крутился, как живой, круша и раздирая. В другой руке меч пел свою песню смерти. Конвей и Тейт обнажили свои мечи, отдав «вайпы» Сайле и Ланте, чтобы те защищали тюки.
Тройку неотвратимо теснили назад. Визжа о вечной жизни, воины Урагана в религиозном исступлении отдавали свои собственные.
Микка взвизгнула и проковыляла к Конвею, волоча сломанную ногу. Налатан получил мечом по животу. Он пошатнулся. К нему подскочила Тейт и перерезала глотку нападавшему. Налатан пришел в себя и, окровавленный, согнувшись от боли, снова ринулся в схватку. Микка оставалась рядом с Конвеем, защищая его с левого бока. Карда продолжал рвать зубами лошадей.
Издалека донесся голос Жреца Луны:
— Убейте церковных шлюх! Достаньте мне это оружие! Быстро! Луна победит!
Мужчина рванулся мимо Тейт, намереваясь добраться до Сайлы. Та подняла свой нож. Напрасно, потому что Микка бросилась на воина. Сайла вскрикнула, пытаясь не глядеть на то, что творилось у ее ног.
Конвей упал от удара в голову. Оглушенный, не видя ничего вокруг, он пытался встать на ноги. Микка разобралась с воином, повалившим ее хозяина. Карда проследил за тем, чтобы у Конвея было время и место, чтобы оглядеться. Завывая, кочевник напал на него. Конвей парировал, ударил сам, почувствовав, как удар отдается в руке, разворачивая его. Не было времени посмотреть на результат. В брешь, образованную упавшим воином, вклинился еще один.
Конвей услышал зовущий его голос. Ланта. Остатки адреналина встряхнули его тело, вызволив последние запасы сил. Он двинулся на голос, отчаянно ловя ее слова. В конце концов он пробился достаточно близко, чтобы уловить смысл, и, когда понял его, отчаяние дохнуло на него лютым холодом.
— Они идут, Мэтт! Они идут! — она показывала туда же, куда и Сайла. Женщины улыбались. Конвей решил, что они сошли с ума.
Когда он снова обернулся, едва не падая от усталости, то увидел только своих собак, Тейт и Налатана. На ногах не осталось ни одного из бойцов Урагана. Три отставших конника скакали вверх по склону заполненной дымом долины. Как странно, что они отходят в этом направлении, подумал Мэтт.
Они не промолвили ни слова, только хрипло и устало дышали, глядя на приближавшуюся волну новых всадников. Поддерживая друг друга, Конвей и Тейт заряжали «вайпы», готовясь к последней схватке.
Ланта схватила за ствол оружие Конвея, опустив его вниз. Тейт, пошатываясь, проходила мимо, когда ее остановил Налатан. Ланта смеялась, плакала, целовала Конвея от счастья и облегчения.
— Это же воины Собаки, Мэтт. Вестник, которого отправила Сайла, добрался. До дома. И мы туда пойдем. Мы пойдем домой.
Глава 115
Звук тихих голосов из лагеря наполнил пробуждающегося Конвея ощущением радости бытия, которое граничило с эйфорией. Закрыв глаза, он вспоминал встречу со спасшими их воинами Собак. Это было всего несколько часов назад, но ему казалось, что с тех пор прошли столетия. Эпизоды схватки были все еще яркими, но он не мог восстановить последовательность событий.
Самым приятным было воспоминание об охватившей их тогда радости. Он снова слышал гам радостных приветствий, всеобщее возбуждение, восторженное восхищение жизнью.
Обдумывая последнее ощущение, Мэтт посерьезнел. Битва за Врата не была похожа на остальные. Наконец-то он увидел все сделанное и почувствовал себя очистившимся, как если бы смыл с себя вину за все недостойное, что совершил раньше.
Он отчаянно хотел, чтобы так было на самом деле. В этот раз он защищал доброе дело. Это было больше, чем просто выживание. Больше, нежели туповатое доказательство своей сноровки, больше, чем извращенное чувство мести.
Нашел ли он в себе того человека, каким, как надеялся, мог бы стать? Был ли он достаточно сильным, чтобы противостоять дикой силе, не становясь дикарем? Был ли он достаточно мудр, чтобы идти на компромиссы, чтобы, обладая гордостью, не стать высокомерным?
Вряд ли кто-нибудь полностью обладал этими качествами.
Мэтт Конвей вздохнул, сознавая, что подошел к этим целям близко, как никогда.
Что-то прикоснулось к его лицу. Нежное. Влажное, восхитительно прохладное, с запахом трав.
Он открыл глаза. Рядом с ним сидела Ланта, подобрав под себя ноги, напоминая заботливую кошку, ухаживающую за своими котятами. Приветливо улыбнувшись, она выжала тряпку в миску, стоявшую на земле, и продолжила обтирать его лицо. Материя зашуршала о его жесткие усы, и она рассмеялась.
Все еще лежа на спине, Мэтт посмотрел ей в глаза и сказал:
— Знаешь, о чем я думал, спускаясь с того холма, в лагере Звездочетов, когда вы все были привязаны к столбу?
Ланта покачала головой, держа тряпку наготове. Ее поза говорила о том, что она готова убежать в любой момент.
— Я должен сказать тебе это, — проговорил он. — Весь путь вниз я повторял себе: что бы ни случилось, я скажу тебе, как мне стыдно. Меня не волновало, что я мог умереть; я хотел, чтобы ты знала. А потом я был слишком пристыжен, чтобы сказать вообще что-нибудь. Сейчас я могу это сделать. То, что я сделал, непростительно. Я даже не могу выразить, как сильно я сожалею о том, что обидел тебя. Я виноват.
