Вспоминая воинов Людей Собаки, которые преследовали его и Алтанара к югу от Олы, Джонс подумал о том, как эти силы выглядели бы в схватке друг с другом. Лошади у кочевников были крупнее, и оружие их указывало на другую военную стратегию, другую философию. Люди Собаки полагались прежде всего на быстроту и неуловимость. Здесь же была тяжелая кавалерия. Луки и стрелы были длиннее, рассчитанные на стрельбу с большого расстояния. Такая стрельба дезорганизует противника. Затем следует атака конницы с копьями. А уж в самом конце в ход пускают эти мясницкие мечи, которыми рубят и колотят, как палицами.
Пока Джонс так размышлял и сравнивал, ничего не подозревавшие кочевники разожгли факелы сильнее, и отряд ускакал быстрой рысью вниз по склону горы.
В лагере факелы разделились, каждый из них, казалось, блуждал среди шатров и потухал, словно искра, когда всадник наконец добирался к себе домой.
Лагерь понемногу успокаивался, словно тишина медленно накрывала его своим покровом.
Затем, заставляя содрогаться все вокруг, долину заполнил рев рожков. Джонс громко вздохнул.
Лис рассказывал о звучащих в ночи рожках, рассказывал он и о ночном песнопении, растекавшемся из каждого лагеря по долине вместе с медным эхом рожков. Но он не смог передать поразительное впечатление от всего этого.
Успокоившись, Джонс произнес:
— Песнь безлунной ночи. Никогда не слышал более величественного обряда. — Когда он говорил, примерно в центре каждого лагеря вновь ожили костры. В их далеком свете были видны костровые, поддерживавшие огонь. Джонс продолжал:
— Какое удовольствие отправлять все эти ритуалы в такой огромной массе людей. Людей, обладающих несметными богатствами.
Лис попытался возразить:
— Мы ведь выполняем все эти ритуалы в точности, как ты велишь.
— Конечно, конечно. — Джонс умиротворяюще похлопал его по плечу. — Но ты же видишь, насколько более впечатляюще это выглядит здесь. Сотни, тысячи людей, и все подчиняются одним командам.
— Какое имеет значение, сколько людей верит, если вера настоящая. Разве мы хуже Танцующих-под-Луной тем, что нас мало и мы бедны?
Джонс вздохнул, решив молчать, чтобы не выдать свое раздражение.
Оба немного сдвинулись, почувствовав вдруг, что уже долго находятся в неизменном положении.
Вскоре до них донеслись новые звуки. Далеко на востоке завыл волк. С юга последовал отчетливый леденящий кровь ответ. Внизу в долине, где-то совсем рядом с погруженными в темноту шатрами, запричитал койот. Несколько других койотов подхватили его песню, и в ответ им залаяли собаки кочевников. Немного спустя одна из собак отчаянно завизжала. Тут же донесся визг других животных — похоже, там завязалась нешуточная схватка. Затем визг вдруг прекратился, донеслись крики людей, которым, передразнивая, вторили койоты.
В долине снова стало тихо.
Джонс пополз вниз, указав знаками Лису следовать за ним. Когда они уже могли встать, не опасаясь, что их силуэты будут заметны на фоне ночного неба, Джонс просунул руку сзади под ремень своего спутника. Он шел позади, позволяя более искушенному в ночных вылазках воину вести его к разбитому ими лагерю.
При всем опыте Лиса возвращение в темноте заняло у них в два раза больше времени, чем они затратили на тот же путь днем. Добравшись наконец до узкой расщелины между двумя склонившимися к земле деревьями, они были не в силах уснуть, охваченные общим пониманием значимости увиденного.
Джонс заговорил, когда Лис начал разводить небольшой костерок в углублении в земле.
— Ты был не прав, когда говорил об их разведчиках и факелах, — сказал он. — Они не дураки, Лис. Дураки не могут совершать такие походы, побеждая всех на своем пути. Ты видел уверенность в своих силах. Они осматривают новое для них место. Они знают, что за ними наблюдают, и показывают наблюдающим, что им все нипочем. Они словно говорят: «Атакуйте, если посмеете».
— Я и буду атаковать. Люди Гор свирепы, как тигры. Шаг на нашу территорию — это шаг к смерти.
— Никто не спорит, — спокойно согласился Джонс. — Но, собравшись вместе, люди загоняют и убивают тигра. Не потому, что они сильнее или они лучшие охотники. Просто их слишком много для тигра.
В прозвучавшем в темноте голосе Лиса слышна была уязвленная гордость:
— Так почему же ты подвергаешь меня и моих людей опасности, наблюдая здесь за кочевниками? Если они такие сильные, зачем мы вышли им навстречу?
Джонс долго перемешивал костер срезанным свежим прутом, пока тот не загорелся. В слабом свете пламени черты лица пастора обострились. Потушив ногой огонек, Джонс поднялся и, направив обуглившийся конец прута на спутника, сказал:
— Мы должны победить их, а затем управлять ими. Вы — мое оружие. Нападайте на их сторожевые отряды. Разбейте тех, кто пустится за вами в погоню. Проберитесь в их лагеря и перережьте сотни спящих. Убивайте и убивайте. Их лидер, этот Каталлон, должен понять, что следует не за теми пророками. Вы приведете его в замешательство, в панику. А я принесу ему утешение. Он познает победу, которую пока даже представить не может. Мы сотворим ему это.
— Сотворим? Что-то, что поразит Каталлона? После того, как убьем его людей?
Откинув назад голову, Джонс захохотал. Металлические нотки в смехе заставили Лиса невольно отпрянуть. Пастор вновь заговорил скрипучим голосом:
— Совершенно верно. Будь со мной, служи мне, отдай мне свое сердце и мастерство, и я отдам под твою команду воинов Каталлона. Поверь. — Пастор приблизил свое лицо вплотную к лицу Лиса. Мокрая от пота кожа, освещенная тлеющим костром, отливала цветом свежей крови. Когда Лис заглянул в глядящие на него глаза, он увидел отраженные там угольки, которые направляли прожигающий насквозь свет откуда-то из глубины, из самого черепа Джонса.
Лис замер, дрожа всем телом.
— Я верю тебе. И подчиняюсь. Жрец Луны. Рожденный вновь, чтобы править всеми людьми.
Сын. Этот человек отвечал ему, как истинный сын. От волнения у Джонса перехватило в горле.
Жрец Луны. Лис так его назвал. Жрец Луны. Олицетворение религии.
Так оно и есть.
Глава 29
Колонна продвигалась осторожно. Казалось, что по высохшему лесу среди деревьев, извиваясь, пробирается огромное чудовище, составленное из людей и лошадей. Фланговые прочесывали склоны гор, двигаясь параллельно протекавшей по долине быстрой реке, а головной отряд из двадцати воинов шаг за шагом продвигался вперед. Двадцать всадников скакали в арьергарде. Еще одна группа, разбившись на пары, прочесывала лес между фланговыми и основным отрядом, передвигаясь по сложному маршруту от одного возможного укрытия врагов к другому.
Примерно в миле от того места, где всадники тщательно прокладывали свой путь среди деревьев, долина резко изгибалась на север. Земля в этом месте была искорежена, перекошена, словно каким-то страшным мучительным спазмом, но когда и как это произошло, не помнил и не знал никто. Срываясь вниз, река здесь образовывала водопад, который накрывал гранитную стену пенящимися кружевными складками. Лучи высокого утреннего солнца превращали шумный поток в слепящее серебро. Нежные трепетные радуги казались неуместными среди буйства падающей воды и вздымаемого ветра.
