Самое удивительное открытие сделала Тейт, заметив на дереве следы огромных когтей. Свежие, только начавшие затекать густым клейким желтым соком, они заставили Леклерка почесать в затылке. Он заявил, что это звери метят свою территорию, за что получил немало добродушных насмешек. Все знали, что те немногие животные, которым разрешалось свободно бродить в этих местах, находились под постоянным наблюдением и защитой. Лишь Бернхард поддержала его, заявив, что за века популяция животных в этих лесах могла измениться. Ее внимательно выслушали, но утверждение, что только тигр мог оставить такие следы, вызвало гомерический хохот.
Но все же это открытие произвело впечатление — все невольно подтянулись поближе ко входу в пещеру. Фолконер предложил серьезно взяться за поиски боеприпасов. Никто не заставил себя ждать; работа закипела.
Конвей был уверен, что у Фолконера уже есть план, и план этот в первую очередь связан с исследованием обстановки. Такова первая реакция человека. Конвей и сам чувствовал нечто подобное. Он не мог смириться с тем, что кроме них никто на земле не выжил. Его ум мог принять это как абстрактную теорию, но не как реальность. Как только он пытался представить, что их группа — это все, что осталось от человечества, мысль путалась и ускользала, как мокрое мыло.
Две женщины, так быстро подружившиеся — Анспач и Картер, — вышли из пещеры, щурясь от света, хотя уже темнело. Вечерние облака отсвечивали ярко-красным, подножие холма казалось теплым и мягким на фоне яркой зелени леса. Картер прикрыла глаза ладонью. Конвей подавил улыбку. Она наверняка пришла бы в бешенство, узнав, что он находит ее забавной; темные волосы и смуглая кожа наводили на мысль об ее индейских предках. Привыкнув к свету, она скользнула взглядом по Конвею и, не сказав ни слова, вернулась к созерцанию пейзажа. По напряженной спине было видно, что она и слышать ничего не желает.
Анспач улыбнулась, как бы извиняясь за свою подругу, и они направились к деревьям. Мягкая лесная земля поглотила звук шагов.
На склоне, чуть выше того места, где они стояли, громко хрустнула ветка. Внезапно раздался яростный рык, а за ним слабое беспомощное блеяние. Женщины пронзительно вскрикнули, слишком перепуганные, чтобы закричать по-настоящему. Они бросились ко входу, чуть не сбив с ног Конвея, едва успевшего отпрыгнуть в сторону. Конвей видел, как вдали, там, где выступающая на поверхность скала позволила кустарнику занять место огромных елей, плотная завеса зелени ходит ходуном, но больше ничего различить не удалось. Слишком увлеченный, чтобы подчиниться той части сознания, которая требовала немедленно вернуться, он спрятался за толстым стволом и застыл в ожидании.
Все вдруг как-то затихло, и наступившая тишина была еще страшнее, чем тот жалкий вскрик. От нее веяло смертью, и волосы у Конвея встали дыбом. На несколько бесконечных секунд лес затих, прячась в сгущающихся сумерках, будто заботясь, чтобы удлиняющиеся тени скрыли происходящее. Потом раздался шелест и шум пошевелившегося массивного тела. Низкое рычание, торжествующее и предостерегающее, прокатилось по склону.
Убийца заявлял всем, кто способен его услышать, чтобы держались подальше.
До Конвея донеслись какие-то крики, раздавшиеся из пещеры. Он выглянул из-за ствола, почти уткнувшись прямо в оскаленную полосатую морду.
В Америке не было тигров.
Зверь потянулся к нему и снова глухо зарычал.
Конвей медленно оторвал руку от дерева и попятился, осторожно отходя к безопасной пещере. Тигр приготовился к прыжку.
С отчаянным криком Конвей бросился к пещере. Собравшиеся у двери были сметены, как травинки на ветру. Фолконер с пистолетом в руке прикрывал голосящую, сбитую с толку компанию, последовавшую за Конвеем. Они остановились только у сломанной стальной двери, ведущей в когда-то герметичное помещение. Подойдя к Конвею, Фолконер крикнул, чтобы все замолчали.
Конвей сел, все еще дрожа, и привалился спиной к металлу. Описав все увиденное, он добавил:
— Это было ужасно. Не думал, что придется спасаться от медведя или когуара…
Он осекся под ледяным взглядом Фолконера.
— Это был тигр. И меня не интересует, что ты думал.
Полковник встал, взмахнув оружием:
— Подождем, пока он не уйдет. По крайней мере нам удалось добыть патроны. Сейчас все должны успокоиться, а потом я принесу одну вещь и всем ее покажу. — Подозвав Леклерка и пастора, он приказал им собрать все, что может гореть, и развести огонь у входа в пещеру.
Конвей с благодарностью выпил немного бренди, налитого Йошимурой, а когда Тейт пошутила, что ей не дали виски за обнаруженные следы когтей, все с облегчением рассмеялись. Конвей предложил ей глотнуть из маленькой бутылочки, но Тейт отказалась.
Мэтт заметил, что, пока они обсуждали происшествие, Фолконер пошел на склад. Он вернулся с небольшим чемоданчиком и проигрывателем видеодисков. Включив его, он попросил внимания.
— В этом чемоданчике полно дисков. Я нашел его как раз, когда Конвей изображал «отважного охотника», надеясь, что перед тем как замуровать вход, нам оставят записи о произошедшем. Лично я не допустил бы, чтобы мои друзья проснулись через несколько столетий, не зная даже причины, по которой их бросили. Думаю, то есть надеюсь, что здесь мы найдем объяснение.
Кароли сказал:
— По-моему, нечего объяснять, полковник. Они уничтожили всю нашу расу. Вы хотите посмотреть на это?
Фолконер установил маленький экран так, чтобы всем было видно, и открыл чемоданчик.
— Начнем с самого последнего. Плохие вести лучше получать первыми.
Экран замерцал. Знакомое мельтешение точек и вспышек успокаивающе действует на людей, подумал Конвей; его собственные руки уже не дрожали. Он посмотрел на часы. Всего пятнадцать минут назад он глядел в глаза готового убить его тигра и убегал в панике. Теперь он расслабился, приготовившись смотреть на крошечные электронные изображения мира, который погиб полтысячелетия назад.
На экране появился город, настолько выгоревший, что мог только чадить. Холодный спокойный голос сообщил, что это был Новый Орлеан. Картинка исчезла. Появилось изображение Земли в инфракрасных лучах, полученное со спутника. Оно было покрыто неровными пятнами. И без комментариев было ясно, что это пожары. Темный след тянулся от каждого из них, дым, закрывавший солнце. Там, где гордо возвышалась промышленная мощь цивилизации, теперь был лишь огонь. Огонь окружала зима. Голос рассказывал о температуре, неурожаях, непредсказуемых дождях, снегопадах и засухах.
Конвея отвлекло какое-то движение, и, оглянувшись, он увидел, как пастор и Нэнси Йошимура выводят рыдающую Мэг Маццоли.
Тейт попросила:
— Давайте следующий диск, полковник; может быть, найдется что-нибудь поинтереснее.
Фолконер кивнул и щелкнул переключателем. Теперь они слушали, как тот же комментатор описывает распад общества. Конвей удивлялся этому человеку — вот он сидит в студии, а за окном рушится мир. Он смотрел на изображения грабителей, линчевателей, беженцев и запутавшихся, беспомощных военных, вынужденных со всем этим бороться. Затем на экране возникли переполненные церкви и собрания прямо в открытом поле.
