– Немного кружится голова… но, кажется, это из-за того, что настройки яркости на максимуме.
Сметя все окна и расчистив обзор в дополненности, Кайтен обнаружила, что остальные – снявший очки профессор Кверти, доктор Флор и молчаливый Бардем – уже надевают свои линзы. Веру в происходящее поддерживали лишь яркие тонкие линии, то появляющиеся, то исчезающие на стыках стен, пола и потолка.
Кайтен перевела взгляд на Джуна. Тот неотрывно смотрел на нее, и она не понимала, что он чувствует. «Ну же, – хотелось сказать ей. – Это же дополненность. Почти такая же, как та, которую у тебя отобрали, только без лжи и без убийственного транслятора… Неужели ты не хочешь хотя бы примерить эти линзы?»
– Джун, есть еще свободная пара, – приглашающим жестом Казимир указал на последнюю коробочку с гелем.
– Спасибо, но я пас, – буркнул Джун. – Давайте уже сместим эту чертову Гармонию и раздадим дополненность всем, вот тогда я и…
В переговорную настойчиво постучали. Все насторожились. Казимир приоткрыл дверь и выглянул наружу, не собираясь впускать незваных гостей.
– У нас важное совещание, Хейли, – сказал он.
– Простите! – выпалила та, невидимая за дверью, но все могли слышать ее взволнованный голос. – У нас большие проблемы, Казимир! Они взломали площадь! На ярусе Маркса… «Друзья кинетиков»… Есть жертвы…
Бледный, как транслирующее полотно, Джун вскочил и вылетел за дверь, оттолкнув Казимира и возмущенно охнувшую Хейли с дороги. Кай поднялась, чтобы поспешить следом: она знала, что у Джуна среди протестующих есть друзья, и знала, что он не успокоится, пока не убедится, что с ними все в порядке. Но даже если с ними все в порядке, он не должен быть один в пугающей неизвестности. Память услужливо подбросила воспоминание о том, как она ехала к Кире после экстренного сообщения об атаке Монстра. Кай не хотела, чтобы Джун чувствовал то же, что тогда чувствовала она.
Но Кайтен не успела выйти – в поднявшемся шуме профессор Кверти цепко схватил ее чуть повыше локтя.
– В чем дело? – не поняла Кай, глядя на него через не вовремя отобразившееся окно с его группой крови.
– Сейчас на средних уровнях Цитадели станет очень шумно, Кайтен, – сверкнул синевой новых линз профессор. – Что бы ни произошло, все внимание будет приковано к злосчастной площади… Это наш с вами шанс выручить Виктора!
– Что? – округлила глаза Кай. – Но откуда вы знаете, что?..
– У меня есть свои методы, – ухмыльнулся профессор, даже не дослушав вопроса. – И люди, которые готовы помочь нам в освобождении важного союзника. Вик – талантливый мальчик, его помощь пригодится Справедливости, и, кроме того… вы же его любите, если я не ошибся.
Кайтен раскрыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Предложение профессора было внезапным, но Кай не сомневалась, что тот действительно мог продумать план спасения любимого студента из-под домашнего ареста. Кверти любил рассказывать Юрию и Хейли о том, каким замечательным был Вик в годы обучения, и явно испытывал что-то сродни отеческой гордости. Своих детей у профессора не было. И сейчас его маленькие глаза – и выцветший, и насыщенно-голубой – горели от нетерпения.
Кайтен оглянулась. Казимир что-то взволнованно говорил посуровевшему Бардему, Людвиг поспешно собирал коробочки с гелем, доктор Флор, едва не плача, писала что-то на своем планшете.
– Вы со мной, Кайтен? – серьезно спросил Раймонд Кверти.
– Да, – неуверенно ответила она, а затем, устыдившись своего секундного колебания, добавила уже тверже: – Я с вами.
28
Джун
Легкие горели от нехватки кислорода. Еле протиснувшись мимо Юрия, Джун сдвинул дверь узкой кабины и принялся за обманчиво плотную стену сгелития перед собой. Та собралась гармошкой, стоило с силой надавить, но выход перекрывали ящики. Джун помнил, что нельзя привлекать к себе внимание, и все равно принялся расталкивать препятствия ногами, с каждым грохочущим об пол ящиком чувствуя себя лучше.
– На такое тесное знакомство я не рассчитывал, – сказал он Юрию, растолкав ботинками последние ящики и пробив выход на свободу.
– Ты тоже не в моем вкусе, – флегматично заявил тот, выбираясь из кабины следом.
Они оказались в подсобке продуктового магазина. Комнатку наполнял запах несвежего сыра, всюду высились груды ящиков, а в углу грустно подмигивал диодами разбитый автомат для пищевых талонов.
Джун прошелся, привыкая к льющемуся из единственного окна свету и тому, что больше не надо напрягать мышцы, чтобы не слишком прижиматься к другому человеку. Пока Юрий разворачивал ширму из сгелития, чтобы закрыть выход в шахту, и аккуратно ставил ящики на места, Джун вспомнил, что не завтракал. К счастью, у шоколадных батончиков под разбитым стеклом автомата срок годности еще не истек.
Он жевал быстро, даже не пытаясь почувствовать вкус. Когда голод отступил, лучше не стало: теперь было не на чем сосредоточиться, чтобы не думать о взломанной площади, о «Друзьях кинетиков», оказавшихся в ловушке, о Майре и Сонми, которые могли быть среди них.
Когда Джун примчался к Юрию и потребовал вывезти его на уровень Маркса, тот не возражал. Несмотря на равнодушное лицо и циничные шуточки, Юрий переживал за брата. Поэтому без долгих разговоров они влезли в первый же свободный лифт, который, судя по всему, был рассчитан на одного человека, и отправились наверх.
– Площадь Единства в квартале отсюда, – сказал Юрий, отряхивая ладони. Пылинки сверкали в потоке льющегося света. – Держись рядом. Этот лифт вмещает от силы двоих. Если встретим брата и твоих подруг, эвакуируем их через другой, он недалеко отсюда, в торговом районе. В пиццерии.
Брови Джуна поползли вверх.
– Погоди-ка, ты о «Пиццериссимо», что ли?
– Ну да, – прищурился Юрий. – А откуда ты знаешь?
– Я там работал.
Гефеста ему всегда нравилась, и даже хмурый Джонар со временем перестал быть тотально невыносимым. Но кто бы мог подумать, что, пока Джун просиживал штаны на ночных сменах, Справедливость была так близко?
Юрий хмыкнул и вышел в пустой торговый зал. Магазин был закрыт. Вероятно, владелец засуетился, когда понял, что протест миром не закончится, и был прав: одна из прозрачных витрин почернела и смялась в центре; это явно было дело рук кинетика. Старый механический замок, запиравший магазинчик изнутри, оказался слабым препятствием, и Джун с Юрием быстро оказались на улице.
Шли молча. Квартал казался бесконечным. Вверх тянулись многоэтажные времянки среднего класса. Магазины и заведения на первых этажах были закрыты, а витрины некоторых – даже защищены дополнительным сгелитиевым барьером. Сквозняки привычно швыряли под ноги мусор, закручивая на поворотах маленькие вихри из обрывков упаковок. Со стороны площади шли, едва ли не срываясь на бег, испуганные люди. Вдалеке, за их спинами, кто-то кричал. Но это все еще было в порядке вещей. Это была Цитадель, в конце концов. Здесь часто кричали.
