Харрингтон был явно чем-то озабочен. Он вздохнул с облегчением, когда Штейнке, пропустив его в кабинет, исчез в соседней комнате, и сразу же заговорил, обращаясь к Ленцу, который сидел ближе к двери:
– Вы мистер Кинг? Постойте, да это же Ленц! Что вы здесь делаете?
– Я здесь по приглашению, – ответил Ленц совершенно правдиво, но не полно, здороваясь с Харрингтоном за руку. – Знакомьтесь: начальник станции Кинг, капитан Харрингтон.
– Как поживаете, капитан? Рад вас видеть.
– Для меня большая честь познакомиться, сэр…
– Садитесь, прошу вас.
– Благодарю. – Харрингтон сел, положив на угол стола свой портфель. – Вы, конечно, хотите знать, зачем я к вам явился вот так, без приглашения?..
– Я счастлив познакомиться.
В действительности все эти церемонии были уже слишком для натянутых нервов Кинга.
– Вы очень любезны, но… Кстати, нельзя ли сделать так, чтобы ваш секретарь, который меня впустил, забыл мое имя? Я понимаю, что это кажется вам странным, но…
– Совсем нет, я ему скажу!
Кинг был заинтригован и решил не отказывать своему выдающемуся коллеге в таком пустяке. Он вызвал Штейнке к видеофону и отдал соответствующее приказание.
Ленц встал, показывая, что уже давно собирается уйти. Уловив взгляд Харрингтона, он пояснил:
– Я полагаю, вы хотите поговорить наедине?
Кинг перевел взгляд с Харрингтона на Ленца и обратно на Харрингтона. Секунду астроном колебался, затем решительно заявил:
– Я лично ничего не имею против. Решайте сами, доктор Кинг! Честно говоря, я буду только рад, если Ленц останется.
– Я не знаю, что вы хотите мне сообщить, – заметил Кинг, – но доктор Ленц здесь тоже по конфиденциальному поручению.
– Очень хорошо! В таком случае все в порядке. Перейду прямо к делу. Доктор Кинг, вы знакомы с механикой Дестри бесконечно малых величин?
– Разумеется.
Ленц подмигнул Кингу, но тот предпочел этого не заметить.
– Да-да, конечно. Вы помните шестую теорему и переход от тринадцатого уравнения к четырнадцатому?
– Кажется, помню, но я сейчас взгляну.
Кинг встал и направился к шкафу, но Харрингтон остановил его нетерпеливым жестом:
– Не беспокойтесь! У меня все есть.
Он открыл ключом портфель и извлек потрепанный блокнот с выпадающими листками:
– Вот! А вы, доктор Ленц, знакомы с этими построениями?
Ленц кивнул:
– Я как-то их проглядывал.
– Прекрасно. Итак, я полагаю, что вы со мной согласитесь, что ключ к решению всей проблемы именно здесь, в переходе от тринадцатого уравнения к четырнадцатому. Этот переход кажется вполне обоснованным и справедлив в определенных условиях. Но что, если мы расширим его значение и проследим всю цепь логического построения для всех возможных состояний материи?
Он перевернул страницу и показал те же два уравнения, разбитые на девять промежуточных. Ткнув пальцем в среднюю группу математических символов, Харрингтон спросил, тревожно заглядывая собеседникам в глаза:
– Видите? Вы понимаете, что это значит?
Кинг помолчал, шевеля губами, потом ответил:
– Да… думаю, я понял. Странно… Я никогда не рассматривал их в таком аспекте… хотя я учил эти уравнения, пока они мне во сне не стали сниться. – Он повернулся к Ленцу. – Вы согласны, доктор?
Ленц медленно кивнул:
– Думаю, да… Да, я в этом уверен.
Харрингтон должен был бы обрадоваться, но он только тяжело вздохнул.
– Я надеялся, что хотя бы вы найдете ошибку, – раздраженно сказал он, – но, боюсь, теперь надеяться не на что. Доктор Дестри сделал допущение, действительное для молекулярной физики, однако у нас нет ни малейшей уверенности, что оно применимо к физике атомов. Я полагаю, вы сознаете, что это значит для вас, доктор Кинг…
Голос Кинга превратился в хриплый шепот.
– Да, сознаю, – сказал он. – Да… Это значит, что, если наша Большая Бомба взорвется, она взорвется мгновенно и целиком, а не так, как предполагал Дестри… Господи, помилуй весь наш род людской!
* * *
Капитан Харрингтон откашлялся, прервав наступившее молчание.
– Знаете, – сказал он, – я бы не приехал, если бы дело было только в неверной методике расчетов…
– А у вас есть и другие доказательства? – спросил Кинг.
– И да и нет. Возможно, вы думаете, джентльмены, обсерватория ВМФ имеет дело только с эфемеридами и таблицами приливов. Отчасти вы правы, но, когда финансирование позволяет, у нас находится время и для исследований. Меня всегда интересовали теории, связанные с Луной.
Я имею в виду не лунную баллистику, а куда более интересную проблему ее происхождения и истории. Проблему, над которой бился в юности Дарвин, а также мой выдающийся предшественник, капитан Tи Джи Джи Си. Я думаю, это очевидно, что любая теория происхождения Луны и ее истории должна учитывать особенности ландшафта нашего спутника, особенно ее горы и кратеры, которые заметно выделяются на ее поверхности.
Он сделал паузу, и Кинг тут же вмешался:
– Позвольте, капитан. Возможно, я глуп или что-то упустил, но есть ли связь между тем, что мы обсуждаем, и лунной теорией?
– Пару минут терпения, доктор Кинг, – извинился Харрингтон. – Эта связь существует – по крайней мере, я боюсь, что она существует, – но я бы предпочел излагать свои аргументы в логической последовательности, прежде чем делать какие-либо выводы.
Ответом ему было заинтересованное молчание, и он продолжал:
– Мы привыкли называть круглые полости Луны «кратерами», хотя знаем, что они не являются вулканическими кратерами. Даже на первый взгляд они не следуют ни одному из правил, которым подчиняются земные вулканы, – ни с точки зрения формы, ни с точки зрения распространенности. Более того, когда Раттер в тысяча девятьсот пятьдесят втором году опубликовал свою монографию о динамике вулканологии, он достаточно убедительно доказал, что лунные кратеры не могут быть созданы явлениями, которые мы называем вулканической деятельностью.
Это оставляло место для теории бомбардировки как наиболее простой гипотезы. На первый взгляд она вполне удовлетворительна, и достаточно потратить пару минут, бросая камешки в лужу грязи, чтобы убедить себя в том, что лунные кратеры могли образоваться в результате падения метеоритов.
Но остаются некоторые проблемы. Если Луна испытала столько ударов, то почему от них была избавлена Земля? Вряд ли стоит упоминать, что земная атмосфера не способна защитить поверхность от массивных тел, таких, которые могли образовать кратеры Эндимион или Платон. И если они падали после того, как Луна стала мертвым миром, а Земля была еще достаточно молода, чтобы изменить свое лицо и стереть следы бомбардировок, то почему метеориты практически не падали на территории больших сухих бассейнов, которые мы называем лунными морями?
