Казань была уязвима, и длинная рука Москвы до нее могла дотянуться, что она не раз и демонстрировала, и в Казани об этом всегда помнили. Это в определенной мере сдерживало хищнические интересы казанской аристократии. Иначе дела обстояли на крымском направлении. Отделенный от русских пределов сотнями километров выжженной солнцем степи, крымский «царь» и его «князья» и мурзы могли чувствовать себя в безопасности – Дикое поле защищало Крым от ответных ударов русских лучше всяких валов и бастионов. Инициативой здесь безраздельно владели татары (лишь во 2-й половине 50-х гг. XVI в. Иван Грозный попытался совместно с ногаями предпринять серию атак на ханские владения, но не слишком удачно, а потом Полоцкая война вынудила его отложить, и, как выяснилось, навсегда, планы посажения на крымском «столе» «своего» хана). Они выбирали время и место нанесения удара, а русские могли рассчитывать только лишь на то, что им удастся вовремя определить, где и когда разразится крымский «смерч». Правда, здесь стоит сделать оговорку – стратегические преимущества крымцев имели и обратную сторону. Безлюдные пространства Дикого поля небольшим отрядам всадников было трудно преодолеть и еще сложнее им уйти с добычей в Крым и доставить туда главную ценность – ясырь. Проще это было сделать большой армии, но ее было легче обнаружить и принять необходимые контрмеры.
Одним словом, с того момента, как отношения между Москвой и Крымом переросли от союза к откровенной враждебности, а потом и вовсе к войне, главная проблема, которую пришлось решать в Москве, – как отодвинуть передовой рубеж обнаружения татарского нашествия и развертывания своих войск как можно дальше от сердца Русского государства – Москвы и замосковных уездов. Ока, конечно, была хорошим рубежом для организации обороны, но у нее был большой недостаток – если остановить вторжение на «берегу» не получалось, путь к Москве был открыт, три перехода, и вот, пожалуйста, татары уже на Воробьевых горах пьют государские меды из его погреба! Это был тот самый случай, о котором писал прусский военный теоретик Г. Мольтке-старший, «если соображения, принятые за основание, оказываются неверными, то вся работа пропадает: даже одна ошибка, сделанная при первоначальном сосредоточении, едва ли может быть исправлена в течение всей кампании…»
[295], ибо кампания была чрезвычайно скоротечна, а глубина русской обороны – невелика.
Первые же крупные «польские» кампании, 1517 и 1521 гг., выявили два главнейших фактора, определявших конечный успех и неудачу в борьбе с татарской угрозой в Диком поле, – время и пространство. Чем раньше могли быть обнаружены неприятельские отряды и чем больше пространство предстояло им преодолеть, находясь под пристальным вниманием русских сторожей, тем меньше шансов на успех было у татар и, наоборот, тем выше была вероятность того, что русские смогут разгромить агрессоров и преподать им хороший урок.
И вот, когда в Москве окончательно уяснили для себя важность двух этих факторов, начинается постепенная перестройка всей системы обороны крымской «украйны». Поэтапно, на протяжении всего столетия, передовые рубежи Русского государства будут сдвигаться от «берега» в Диком поле, все глубже и глубже. Уже при Василии III в Диком поле строятся две каменные (sic!) крепости – Тула и Зарайск, укрепляется сам «берег» – летопись под 7039 г. (1530/31 г.) сообщает, что «доделан бысть град камен Коломна» и «срублен бысть того же лета на Кошире град древян, а на Осетре камен…». Затем в сентябре 1535 г. на реке Проне был поставлен «городок Пронеск», быстро ставший одним из важнейших опорных пунктов обороны на «рязанской украйне»
[296]. Полной перестройке была подвергнута система обороны самого «берега». И в 1541 г. новая система была подвергнута тотальной проверке – Сахиб-Гирей I исполнил свое давнее обещание и двинулся на Москву наказать своего неверного улусника Ивана IV.
К превеликому ханскому сожалению, повторить успех 1521 г. Сахиб-Гирею не удалось. Двадцать лет борьбы с крымскими татарами не прошли даром. Московские воеводы накопили большой опыт войны с этим опасным и сильным противником. Методом проб и ошибок была выработана определенная система организации обороны южной «государевой украйны», включавшая в себя несколько основных компонентов. Как отмечал В. И. Буганов, ее основу составили две оборонительные линии – от берега, на Оке, протянувшаяся от Угры до Коломны. Главными ее опорными пунктами были на правом фланге реки Угра, а затем Калуга, в центре – Серпухов и на левом фланге – Коломна (почему иногда роспись воевод и полков на берегу именовалась также и «коломенской»). Эта линия считалась главной и будет таковой до самого конца столетия. На нее выдвигались каждую весну полки поместной конницы, усиливаемые артиллерией, стрельцами и казаками, что размещались на «перелазах» через Оку, а далеко в степь выбрасывались сторожи и заставы, которые должны были обнаружить выдвижение татарских отрядов и дать знать воеводам «береговых» полков – где, когда и в каком количестве ожидать прихода «поганых». Перед ней находилась вторая линия, от поля, являвшаяся своего рода предпольем главной. Ее образовывали крепости с сильными гарнизонами и артиллерией – Тула, Пронск, Белев, Одоев, Зарайск.
Эта оборонительная стратегия, суть которой заключалась в постепенном выдвижении рубежей, на которых планировалось встретить бусурман, стала доминирующей на крымском стратегическом направлении с середины XVI в. Весной 1551 г. был «поставлен» город Михайлов на реке Проне, весной 1553 г. – еще одна крепость «на шатцких воротех», Шацк, а еще через год поставлена была крепость Дедилов. С весны 1555 г. на страницах разрядных книг появляется Болхов, а осенью 1557 г. началось строительство Ряжска («Ватман-города на Пехлице»), в 1563 г. была отстроен Новосиль, в 1566 г. были возведены Орел и Епифань, за ними последовал в 1568 г. Данков. В 70-х гг. был сделан следующий шаг в создании глубокого стратегического предполья – наряду с «береговым» разрядом (полками, ежегодно разворачивающимися по Оке) был создан малый «украинный» разряд, комплектовавшийся ратными людьми из «польских» городов. Они должны были принять на себя первый удар неприятеля с тем, чтобы дать время главным силам изготовиться к обороне по окскому оборонительному рубежу и не допустить повторения катастроф 1521 и 1571 гг.
Создание «украинного» разряда было дополнено при Борисе Годунове и Федоре Ивановиче постройкой новых городов-крепостей в Диком поле. Первыми из них стали Воронеж и Ливны, которые были «поставлены» в конце 1585 г., затем настала очередь Ельца, а потом – Белгорода, Курска и Старого Оскола, Валуек и, наконец, Царева-Борисова. В итоге к началу XVII в. насчитывалось более 30 «украинных» городов, к которым добавилось еще 8 «польских» городов. Создание этих городов и размещение в них многих ратных людей, «казаков, стрелцов и жилецких людей», позволило отодвинуть рубеж соприкосновения с татарами еще дальше к югу и надежно обезопасить сердце Русского государства от татарских набегов.
