Судя по источникам, с конца XIV в. Тверь, а также Псков и Новгород надолго стали главными центрами, через которые на Русь с Запада, через Литву и Ливонию, поступали и новые образцы огнестрельного оружия, тяжелого и ручного, и необходимые материалы (цветные металлы – медь, олово и свинец в первую очередь, а также «зелье» и ингредиенты, его составляющие) для его изготовления и применения. Они же, в особенности Псков, в наибольшей степени среди всех прочих русских земель, овладели искусством «огненного боя». Впрочем, а могло ли быть иначе, если, к примеру, тем же псковичам регулярно приходилось иметь дело с ливонскими ратями, которые активно использовали огнестрельное оружие в многочисленных пограничных конфликтах? И стоит ли удивляться тому, что в кампанию 1477–1478 гг. против Новгорода Иван III потребовал от своего наместника во Пскове князя В. В. Шуйского идти к нему с псковской ратью «с пушками и с пищалми и самострелы, с всею приправою, с чем к городу приступати»
[513]. Впрочем, и новгородцы неплохо владели искусством стрельбы из артиллерийских орудий. В 1444 г. орденское войско осадило Ям и подвергло город бомбардировке из своей артиллерии. Ямские пушкари отвечали неприятелю, и весьма удачно – русский книжник сообщал, что они «нарочитую их (ливонцев. – В. П.) пушку заморскую великую, и намеривши с города розбиша, и пужечника и многых добрых немцов поби»
[514].
В 1-й половине XV в. у нас не слишком много примеров успешного применения огнестрельного оружия: сам характер военных конфликтов не слишком располагал к использованию тяжелой и неповоротливой артиллерии, не имевшей еще колесных лафетов, и неудобных ручниц в маневренных полевых сражениях «войны из-за золотого пояса» между Василием II и его союзниками, с одной стороны, и Дмитриевичами – с другой. Правда, тогдашние пушки применялись при осадах (мы уже писали прежде о том, как великий литовский князь Витовт попробовал было использовать гигантскую бомбарду «Галку», осаждая псковский пригород Порхов, а Василий II и его союзник тверской князь Борис Александрович успешно применили артиллерию при взятии Ржева и Углича). Практически нет у нас информации и о том, как была устроена тогдашняя русская артиллерия, – можно только предположить, что она ничем существенным не отличалась от той, что применялась на Западе и турками на завершающем этапе пресловутой Столетней войны и на Балканах
[515]. Во всяком случае, описывая 4-дневную осаду псковской ратью ливонского Нойхаузена, псковский же книжник записал: «Поустиша псковичи болшею поушкою на городок, и колода вся изламася и железа около розарвашася, а поущича вся цела»
[516]. Из этого известия общая конструкция «поущичи»-бомбарды представляется достаточно четко – деревянная колода, в которую помещено тело орудия и закреплено железными хомутами (для сравнения – в описи вооружения Пскова 1699 г. числилась «пищаль складная, в колоде, с тремя колцами»
[517]). И видимо, от отдачи при выстреле колода и хомуты лопнули, а сам ствол уцелел.
Сама по себе технология изготовления тела такой «по-ушки» восстанавливается благодаря находке, сделанной еще в 1852 г. в Устюжне Железнопольской
[518]. Тогда был обнаружен целый арсенал из нескольких десятков разновременных железных пищалей, датируемых в широком промежутке от XV до начала XVII в. Наиболее примитивные, архаичные по конструкции стволы представляли собой сваренные на оправке последовательно друг за другом несколько железных труб (каждая из которых, в свою очередь, сваривалась из свернутого прокованного железного листа на оправке) с приваренным к ним железным дном. Калибр этих пищалей колебался от 23,5 до 122 мм
[519].
Были ли в ходу у русских (у тех же псковичей) на тот момент не только бомбарды, но и ручницы – сложно сказать. Заметим в этой связи, что в описи «стрельбы», что хранилась в Полоцком замке на 1552 г., упоминаются некие «кии старосвецкие железные», которые, похоже, как раз и были теми самыми примитивными ручницами
[520]. И если литвины (и уж тем более ливонцы) использовали ручницы, то почему бы их не применять псковичам, и тогда упоминаемые в описании грабительского похода псковской «доброволной» рати против новгородцев в 1471 г. «пищали» как раз и были такими ручницами
[521].
Некоторое представление о боеприпасах этих орудий дают находки, сделанные в ходе работы Новгородской археологической экспедиции. В 50-х гг. минувшего столетия в слоях XV в. были обнаружены железное кованое ядро и две свинцовые пули. Ядро имело диаметр около 7 см и вес 1,352 г, а обе пули – диаметр несколько больше 18 мм и вес от 32 до 39 г. (и эти пули, кстати, как раз могли использоваться стрелками из ручниц – тех самых «киев старосвецких», если наше предположение относительно их конструкции верно)
[522].
Ситуация меняется в последней четверти века, когда Иван III, выполнив первую часть своей внешнеполитической программы и собрав воедино большую часть русских земель, активизирует свою внешнеполитическую деятельность. Здесь, пожалуй, стоит привести мнение видного отечественного оружиеведа и специалиста по военному делу кочевников Средневековья Ю. С. Худякова, который отмечал, что распространение с XIV в. огнестрельного оружия (сначала артиллерии, а затем и ручного) ознаменовало начало новой эры в военном деле. «Его освоение изменило все стороны военной деятельности, – продолжал он, – включая производство военной техники, формы военной организации, приемы ведения боя и способы войны. Но кочевое общество, основанное на экстенсивной скотоводческой экономике и натуральном хозяйстве, оказалось не способным к освоению новых форм производственной деятельности с разделением и кооперацией труда и безнадежно отстало в военно-технической области, утратив и военное преимущество своего культурно-хозяйственного типа»
[523]. Наличие огнестрельного оружия и освоение его производства дало Москве пусть и не сразу, но серьезное (и чем дальше, тем больше) преимущество над своими соседями – в первую очередь татарами. Иван III и его советники, судя по всему, хорошо осознали это, и потому приложили немалые усилия, чтобы вести Русское государство в число передовых в этом вопросе, не жалея ни сил, ни средств для обзаведения и своей артиллерией, и соответствующей производственной базой, и, конечно же, кадрами. Поэтому русские послы, с завидной регулярностью отправлявшиеся за границу, среди всех прочих задач должны были вербовать на русскую службу искусных мастеров-«литцев», способных изготавливать огнестрельное оружие (и использовать его, поскольку мастер-оружейник был еще по совместительству еще и пушкарем), а также готовить «зелье» для него.
