Первым крупным иностранным специалистом в артиллерийском (впрочем, не только артиллерийском) деле был Аристотель Фиораванти из североитальянского города Болоньи. «Мастер муроль, кой ставить церкви и полаты… также и пушечник той нарочит, лити их и бити, и колоколы и иное все лити хитр велми…» – так писал о нем русский книжник
[524]. В 1475 г. его переманил на русскую службу посол великого князя Семен Толбузин, пообещав от имени Ивана III платить ежемесячное жалованье в 10 рублей. От такого щедрого предложения итальянец не смог отказаться и выехал в загадочную Московию вместо солнечного Константинополя, куда его приглашал к себе на службу покоритель Византии султан Мехмед II
[525].
Надо сказать, что 10 рублей в месяц по тем временам на Руси – весьма приличная сумма. Так, во Пскове в 1475 г. четверть (то есть 4 пуда) ржи стоила 4,5 деньги
[526], то есть на месячное жалованье, положенное Фиораванти, можно было купить почти 450 четвертей ржи, или 1800 пудов зерна, которых хватило бы для прокормления в течение года 75 мужиков. Довольный своим приобретением, Иван III уже в 1477 г. взял с собой Фиораванти в поход на Новгород, где тот отличился, выстроив по требованию великого князя понтонный мост через Волхов (удивленный летописец счел необходимым занести это событие в официальную летопись, сопроводив его следующим комментарием: «И донеле князь великы одолев възратися к Москве, а мост стоит»
[527]). За успешным выполнением государева наказа последовало повышение, и в 1482 г. Фиораванти было поручено руководство артиллерией рати, отправленной против Казани (казанский хан, кстати, узнав о выдвижении государевых воевод с артиллерией, поспешил бить челом Ивану III, чтобы избежать разорительной осады)
[528].
Высоко ценя «нарочитость» итальянца, Иван III вовсе не собирался так просто отпускать его. Когда зимой 1482 г. Фиораванти запросился было домой, великий князь опалился на мастера, «поима его и ограбив»
[529]. Правда, опала длилась недолго – в 1485 г. Иван, вернув свое благорасположение итальянцу, назначил его руководить действиями московской артиллерии, взятой в поход на Тверь
[530].
С Фиораванти в истории русского артиллерийского дела раннего Нового времени начался «итальянский» период его развития
[531]. По пути, проторенному Аристотелем Фиораванти, в Москву приезжают иные итальянские («фрязские») мастера. Так, к примеру, в 1490 г., согласно Софийской 2-й летописи, вместе с московскими послами в русскую столицу приехали брат великой княгини Софии Палеолог Андрей, а вместе с ним в Москву приехали «мастера фрязи» «стенные и полатные, и пушечные, и серебряные»
[532]. Типографская летопись дополнила эти сведения, расписав подробно, кто именно из мастеров приехал на службу великому князю, отметив отдельно «пушечнаго мастера Якова с женою»
[533]. Спустя четыре года, в 1494 г., в Москву вернулось очередное посольство, которое великий князь отправлял в Милан и Венецию, и послам удалось завербовать на русскую службу некоего «Петра пушечника и иных мастеров»
[534]. Можно согласиться с мнением А. Н. Лобина, который указывал, что русская артиллерия в конце XV – начале XVI в. создавалась по итальянскому образцу
[535]. И когда Павел Иовий со слов Дмитрия Герасимова писал о том, что в арсенале Московского Кремля хранится большое количество медных, литых итальянскими мастерами пушек
[536], то вряд ли он сильно погрешил против истины.
Однако с 90-х гг. XV в., с расширением географии мест, откуда в Русскую землю приезжают иностранные мастера-«литцы», ситуация начинает изменяться. Иван III затеял большую дипломатическую игру со Священной Римской империей и на Балтике и, естественно, не мог не воспользоваться представившейся возможностью нанять новых специалистов не только в Италии, но и в землях, признававших верховную власть императора. Его сын Василий III продолжил практику, начатую отцом, приглашая на свою службу мастеров из Германии и ряда других северных стран (например, из Дании). Так, готовясь ко второму походу на Смоленск в 1513 г., Василий III через посредство некоего саксонца Шляйница, «человека» князя Михаила Глинского, сумел нанять в Германии, Чехии и Италии не только отряды немецких пехотинцев-ландскнехтов и всадников, но еще и итальянских и немецких инженеров, а также закупить некие «осадные машины», то есть артиллерию
[537]. О немецком (?) пушкаре Стефане, который руководил бомбардировкой Смоленска в 1514 г., мы уже писали прежде. С. Герберштейн упоминает некоего немецкого оружейника Иоганна Иордана, сорвавшего попытку татар взять Рязань в 1521 г. В другом месте своих «Записок» он пишет о пушечных дел мастере Николае Оберакере, родившемся неподалеку от г. Шпайера на Рейне и также отличившемся во время событий 1521 г. вместе с другими немецкими пушкарями на русской службе (именно так, во множественном числе!)
[538]. Видимо, стоит согласиться с мнением А. Н. Лобина, который отмечал, что «в годы правления государя Василия Ивановича происходит постепенное замещение итальянских специалистов мастерами немецкими»
[539].
