Любопытный факт – свой пушечный двор был в Александровской слободе, где отливались достаточно большие пушки. Так, в 1573–1574 гг. мастером Микулой Микулаевым здесь была отлита пищаль «Собака» весом 51 пуд (6- или 7-фунтового калибра)
[611]. Одно время Александровский пушечный двор подменял собой сгоревший в пламени грандиозного московского пожара мая 1571 г. Пушечный двор
[612], пока тот не был полностью восстановлен. Осмелимся предположить, что это литейное предприятие работало «особно» от московского Пушечного двора, будучи частью опричнины, и сохранило свою «особность» и после ликвидации опричнины, поскольку «особный» Государев двор продолжил существовать до самого конца правления Ивана Грозного. И если наше предположение верно, то тогда Микула Микулаев был опричным пушечным мастером, а пищаль «Ястреб», отлитая Микулой в 1573–1574 гг., и пушка «Ехидна» (1576–1577 гг.), метавшая каменные ядра в 9 пудов весом, принадлежавшая ему же, были изготовлены там же, в слободе
[613].
3. Ручницы, пищали, самопалы короткие и долгие
К сожалению, намного меньше нам известно о ручном огнестрельном оружии, которое использовалось русской пехотой, стрельцами, казаками, пищальниками, боярскими и сборными людьми, во 2-й половине XVI – начале XVII в. Образцов такого оружия в оригинальном, непеределанном виде практически не сохранилось. Это связано с тем, что, как отмечал отечественный исследователь Е. В. Мышковский, в то время как ружейный ствол мог без проблем прослужить десятки лет, деревянная ложа и детали ружейного замка изнашивались много быстрее. «Поэтому в целом ряде старинных ружей, – продолжал исследователь, – дошедших до нас, могут быть отдельные части, различающиеся по времени изготовления; наиболее древним по изготовлению стволом и более позднего происхождения замком и прибором»
[614]. Один из немногих таких уцелевших образцов ручного огнестрельного оружия – затинная пищаль-гаковница калибром 20 мм, весом 22,5 кг и общей длиной 170 см, изготовленная неким Никифором Семеновым
[615].
Не слишком многословны и письменные источники относительно конструктивных особенностей русского ручного огнестрельного оружия 2-й половины XVI – начала XVII в. Тем не менее отдельные дошедшие до наших дней образцы пищалей-ручниц, археологические находки и сведения, которые можно почерпнуть в актовых материалах, позволяют сделать определенные выводы относительно их устройства и некоторых технических характеристик.
Конструктивно русские пищали и «самопалы» (с конца XVI в.) вряд ли сколько-нибудь серьезно отличались от тех, что бытовали в армиях Западной Европы в те времена. Несмотря на попытки Ливонской «конфедерации», Польши и Великого княжества Литовского, римского императора и Ганзы установить блокаду Русского государства и воспрепятствовать поставкам в него оружия, в том числе ручного огнестрельного, его поток в Россию не прерывался никогда – всегда находились те, кто был готов поставлять огнестрельное оружие в Россию. Как результат, русские мастера всегда имели перед собой новейшие образцы ручного огнестрельного оружия, которые можно было скопировать и усовершенствовать применительно к конкретным русским условиям.
Какие термины, обозначающие ручное огнестрельное оружие, встречаются в источниках 2-й половины XVI – начала XVII в.? Наиболее распространенным термином был, конечно, «пищаль», нередко с оговоркой «ручная». Ближе к концу XVI в. появляются «завесная пищаль» (такое название получили пищали, оснащенные не фитильным, а кремнево-ударным замком) и «съезжая пищаль» (оружие всадника). Про «затинную пищаль» мы уже говорили выше. Наряду с «пищалью» в документах и текстах того времени встречается «ручница» и ее «полонизированный» вариант «рушница». Например, в 1578 г., согласно царской грамоте, на Соловки были отправлены из Москвы 100 ручниц, регулярно используется термин «ручницы» и в «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков»
[616].
Судя по всему, в большинстве случаев под «пищалью» скрывался русский аналог западноевропейской фитильной аркебузы, о чем свидетельствует такой примечательный факт: в кратеньком французском словаре русского языка, составленном в конце XVI в., французским аналогом русского слова «пищаль» является «une harquebuze»
[617]. Описывая стрелецкие фитильные ручные пищали начала 80-х гг. XVI в., английский дипломат Дж. Флетчер отмечал, что «ложа их ружья сделана не так, как у каливера (переходный вариант от легкой аркебузы к более тяжелому и мощному мушкету. – В. П.), но [эта] ложа прямая и ровная (в чем-то схожая с охотничьим ружьем), ствол [ружья] массивный и грубый, очень тяжелый, но стреляющий при этом небольшой пулей»
[618].
Характеристика, данная Флетчером ручному огнестрельному оружию русских стрельцов конца XVI в., подтверждается данными археологии и изучением музейных экспонатов
[619]. Пищали 2-й половины XVI – начала XVII в. действительно стреляли небольшими свинцовыми пулями, о чем свидетельствуют, к примеру, находки, сделанные в ходе раскопок на месте казачьих слобод в округе крепости Епифань и на территории бывшего Тушинского лагеря Лжедмитрия II и его сторонников. Епифанские казаки вооружены были пищалями калибром преимущественно от 10 до 14–15 мм при весе до 19,7 г, равно как и анализ находок, сделанных на территории Тушинского лагеря, также показывает, что большую часть найденных свинцовых пуль составляют пули диаметром от 10 до 14 мм при весе до 14 г
[620]. В целом же, проанализировав более полутора сотен находок боеприпасов к ручному огнестрельному оружию, О. В. Двуреченский пришел к выводу, что основную массу их составляют пули диаметром от 10 до 14 мм при собственном весе до почти 16 г. Такие боеприпасы составляют до 78 % всех находок
[621]. Более крупные пули диаметром от 15 до 27 мм при собственном весе до почти 20 г (и такие массивные пули явно относились к тем, что применялись при стрельбе из больших затинных пищалей) составляют всего лишь 7 % находок, прочие же – это или дробь, или же боеприпасы к малокалиберному (охотничьему?) оружию («звериным пищалям»?)
[622]. О. В. Двуреченский, анализируя характер износа свинцовых пуль при движении по каналу ствола пищали, пришел к любопытным выводам относительно соотношения разного типа стволов. По его данным, для конца XV–XVII в. не менее 84 % пищалей представляли собой обычные гладкоствольные ружья с круглым в сечении каналом ствола. Еще 4 % для XVI в. составляли пищали с полигональным, 6- или 8-гранным каналом ствола, и еще порядка 2–3 % относились к ружьям с нарезным стволом
[623].
