Правда, существует и другая версия. «Истинный повод для внезапного отъезда Ширли так и остался тайной. Ходили упорные слухи, что документы персидского посольства и письма шаха Аббаса к европейским принцам были похищены одним из людей Ширли и доставлены в Константинополь великому визирю. Чувствуя нависшую над собой опасность, Ширли решил спрятаться в Венеции»
[292]. В «Хронике кармелитов» утверждается, что Э. Ширли долгое время оставался в Италии и не спешил уезжать в Испанию. Один из очевидцев в Римской канцелярии писал: «Он непрерывно обменивается письмами с королем Персии, и утверждает, что остается в Италии в качестве чиновника короля Персии, и продолжает давать ему (шаху) надежду на то, что он возвратится»
[293]. Так или иначе, но в 1602 г. Э. Ширли находился уже при дворе императора. Ширли хорошо понимал, что больной Рудольф II не является человеком, способным объединить Европу против османов. Кроме того, все свои действия в этом направлении Рудольф всегда координировал со своим дядей Филиппом II, при дворе которого вырос. К рассматриваемому времени в Испании уже три года правил новый король – пятнадцатилетний Филипп III. Прежних, доверительных отношений между мадридским и пражским дворами уже не было, однако австрийским Габсбургам была крайне необходима помощь Испании в «долгой турецкой войне». Прибыв в Вену в марте 1602 г., Э. Ширли отправил несколько писем с предложениями Аббаса в Испанию Филиппу III
[294].
Испания, как уже отмечалось, являлась главным финансовым донором армии Рудольфа II. В год на эти цели испанское правительство выделяло примерно 200–300 тысяч эскудо. Эта сумма была явно недостаточной, если учесть, что, получив в 1600 г. из Испании 300 тысяч эскудо, Рудольф II потратил их все на осаду только одной крепости – Каниша
[295]. Поэтому внешнеполитические шаги императорского двора некоторым образом зависели от мнения испанского короля. Глава испанского правительства Франсиско Гомес де Сандоваль герцог де Лерма во внешней политике занимал скорее профранцузскую позицию. Это выражалось в более сдержанном отношении Испании к совместным действиям против османов. Однако было бы неверно утверждать, что во время «Долгой турецкой войны» герцог де Лерма занимал враждебную позицию к австрийским Габсбургам. Кроме того, по свидетельству австрийского посла в Мадриде И. Кювенхюллера, герцог де Лерма был большим почитателем Рудольфа II
[296].
Таким образом, рассчитывать на непосредственное участие Испании в военных действиях против османов не приходилось. Единственно, на что Рудольф II мог надеяться в отношении Испании, так это на весьма нерегулярные денежные взносы и поддержку моральную. Поэтому Рудольфу II пришлось налаживать стратегические связи с Персией без содействия своих западных союзников. Помощь императору в этом процессе и оказывал Ширли, который до 1607 г. оставался в Праге и выполнял дипломатические поручения Рудольфа II, правда, в Персию он так и не вернулся, но считался при дворе специалистом по Востоку
[297].
Хусейн Али-бек, после ссоры с Э. Ширли, продолжал переговоры. Предложения шаха были прохладно встречены и другими потенциальными союзниками. Венеция и Испания их не приняли, но и не отвергли в принципе. Пограничным с Османской империей державам очень выгодно было иметь в тылу у своего злейшего врага сильного и мощного союзника, который отвлекал бы силы турок от Европы. Однако от прямого участия в военных действиях средиземноморские державы уклонялись. Тем не менее Филипп III, к которому посольство прибыло осенью 1601 г., заверил Хусейн Алибека, что «очень тронут дружбой, которую предлагает ему король Персии, и что с большой радостью сделает все, что от него ждут…»
[298]. Молодой король действительно предпринял некоторые шаги в направлении борьбы с османами, правда весьма своеобразные. Весь свой средиземноморский флот, около 70 галер, он направил в 1601 г. на захват пиратской крепости Алжир в Северной Африке. Формально эти территории находились под властью Османской империи. Воспользовавшись уходом из крепости янычарского корпуса, испанские галеры вступили в противоборство, даже не с османским флотом, а с алжирскими пиратами, для которых крепость была местом зимней стоянки. Таким образом, Испания, вместо того чтобы проводить согласованные с Римской курией и Венецией действия около берегов Турции, ввязалась в войну за Алжир и Северную Африку
[299].
Переговоры Хусейн Али-бек проводил не с Филиппом III, а с всемогущим фаворитом короля, герцогом де Лерма, который как было показано выше, считал предложения Климента VIII по созданию антиосманской лиги невыгодными для Испании. Однако персидскому послу герцог де Лерма не решился дать столь категоричный ответ, так как финансово-экономические и политические интересы Испании в Ормузе и Западной Индии во многом зависели от лояльной позиции шаха Аббаса. Поэтому ответ испанского правительства был уклончивым, но подразумевал продолжение переговоров в этом направлении. Хусейн Али-бек выехал из Лиссабона в начале 1602 г. на испанском корабле, который ему предоставил Филипп III. Осенью посольство прибыло в Ормуз. Переговоры между шахом Аббасом I и королем Филиппом III продолжил прибывший в 1602 г. в Персию испанский посол Антонио да Гувеа
[300].
Был и еще один результат пребывания персидского посольства в Испании, крайне неприятный для шаха Аббаса. В Испании Орудж-бек байят и еще два члена посольства приняли христианство и остались на службе у короля. В письме к шаху Аббасу Климент VIII оправдывался, что желание обратиться в христианство возникло у неофитов совершенно неожиданно и было скептически встречено со стороны Римской курии, однако «когда все сомнения в искреннем желании» трех персов принять христианство отпали, папа не стал препятствовать этому. Однако среди имен перечисленных Климентом VIII имя Орудж-бека отсутствует: «…они, Шах Хусейн, Реза и Али, желали быть христианами». Известно, что Орудж-бек являлся одним из четырех секретарей посольства. В папском Бреве трое отступников обозначены как парикмахер, повар и секретарь
[301]. Однако из текста самого Орудж-бека выясняется, что ренегатов было не трое, а пятеро. Крестной матерью Орудж-бека стала сестра короля, инфанта Маргарита, после крещения он принял имя дон Хуан Персидский, секретарь и племянник посла Али Кули-бек крестился под именем Дон Филипп Персидский, и, наконец, третий секретарь Буньяд-бек, который крестился последним, получил имя Дон Диего Персидский. Четвертый секретарь Хасан Али-бек вернулся вместе с послом в Персию
[302].
