Глава IX. Наши отцы испытывают в Царицыне новые превратности судьбы. Их отправление из этого города, 24 июля 1607 года: происшествие в пути. Прибытие и пребывание в Астрахани. Отъезд оттуда в конце августа и прибытие на персидскую территорию 27 сентября
Наступление пасхальных дней и приход весны оказали благоприятное воздействие на здоровье троих отцов: они получили возможность свободно принимать более здоровую пищу; им не нужно было больше вести борьбу с суровой и вредной для здоровья температурой воздуха. Поэтому мало-помалу к ним стали возвращаться силы, и наконец они полностью поправились. К тому же снег и лед растаяли, и Волга, как и другие реки, стала готова к навигации. Следовательно, можно было отправляться в Астрахань. Миссионеры настаивали, чтобы им позволили отправиться в путь, но это было бесполезно. Им ответили, что не имеют права нарушать приказы царя. Но это была только отговорка; на самом же деле хотели только вызвать раздражение у миссионеров. Посол Персии предпринял против них целый ряд происков, воспользовавшись обострением разногласий и борьбой между сторонниками Василия и сторонниками Дмитрия, которые были сильнее и использовали любой предлог, чтобы послать на смерть то одного, то другого из своих соперников. Подстрекаемые Зенил Камбеем, они хотели аналогичным образом обойтись и с миссионерами, однако опасались возмущения народа. Кроме того, поскольку речь шла о вражде по отношению к иностранцам, они предпочли выждать (чтобы снять с себя ответственность), пока Василий, к которому они обратились, не предпримет какой-либо шаг против миссионеров. Тем временем, сгорая от нетерпения, они опрашивали каждого прибывающего из Москвы курьера, вслух интересуясь, не привез ли он приказ сжечь живьем или утопить в реке этих мерзких католиков, этих отвратительных обманщиков. Положение наших отцов ухудшилось также по причине недостойного поведения валашского переводчика, которого они взяли себе в помощники в Москве. Этот человек, то ли подкупленный, то ли под воздействием демонских наущений, стал распространять на их счет различные слухи, называя их набожность лицемерием, сдержанность – скрытностью, их милосердие – хитростью и ловким заговором против государства. Предатель пошел еще дальше, чем сторонники Василия, распространяя без угрызения совести самую черную клевету. Он представлял миссионеров московитам (особенно первому послу) и коменданту крепости как безнравственных людей, как ярых врагов религии, Василия, как людей, близко связанных с чернью и вынашивающих втайне зловещие планы. Персидскому послу он говорил, что отцы-миссионеры совместно с его людьми, сговорившись, марают его репутацию и даже подают коварные советы, стремясь организовать покушение на его жизнь. Можно себе представить, какой эффект производили на людей ядовитые речи этого человека. Миссионеры видели, как возрастала опасность для них по мере того, как увеличивались злость и раздражение их врагов. Вот почему, готовясь к верной смерти, они мужественно продолжали совершать добродетельные поступки. Жизнь их действительно держалась на волоске: под давлением все новых посланий, прибывающих из Царицына, Василий уже собирался отдать приказ, чтобы миссионеров вместе со всеми сторонниками Дмитрия предали смертной казни. Однако чудесное божественное провидение пришло на помощь и внезапно изменило положение вещей, избавив от гибели отцов-миссионеров и в то же время приблизив к ней их противников.
Как мы уже говорили выше, прошел слух, что Дмитрий еще жив. Этот слух становился все более обоснованным; говорили даже, что свергнутый царь направляется к Москве во главе мощной армии и что не за горами время, когда он возвратит себе и трон, и все свои права. Итак, в Духов день из Астрахани прибыли три курьера, один из которых был уроженцем Царицына, и подтвердили эти слухи своим личным свидетельством, а также письмом, которое они привезли. Это письмо было написано рукой самого Дмитрия, и в нем он призывал всех своих подданных хранить ему верность, в которой они присягали ему как законному монарху. Жители Царицына уже давно изнемогали от несправедливого, тиранического правления представителей Василия. Глубокое и глухое недовольство бродило в умах, и достаточно было одной искры, чтобы произошел взрыв. Новость, привезенная курьерами, и стала такой искрой. Со всех сторон стал собираться народ и заполнил городскую площадь. Когда первый посол и комендант прибыли, чтобы усмирить и подавить волнение, их встретили свистом, насмешками, за которыми последовали оскорбления, проклятия, угрозы смерти. С большим трудом им удалось спастись от народного гнева. Но они недолго оставались в безопасности. Спустя два дня среди ночи разразился организованный к тому времени грозный мятеж. Услышав сигнал, подаваемый звуками трубы, жители Царицына вооружились и стали выходить на улицы, выкрикивая угрозы и собираясь вместе, чтобы нанести решающий удар. Они предупредили миссионеров, сказав, чтобы те не боялись, что им не причинят зла. На рассвете толпы восставших направились в крепость, в дома послов и в дома тех вельмож, которые поддерживали Василия. Комендант, первый посол и все их сторонники были схвачены. С них сорвали одежды и бросили в тюрьму. После этого восставшие передали командование городом и крепостью второму из московских послов и присягнули Дмитрию в своей верности до самой смерти, объявив Дмитрия законным монархом. Наконец, связав по рукам и ногам бывшего коменданта, восставшие отправили его в Астрахань в сопровождении многочисленного конвоя. Человек, возглавлявший этот конвой, получил указание проинформировать брата Дмитрия обо всем, что произошло, и просить его послать без промедления в Царицын подкрепление.
Посол Персии, сраженный такими внезапными, непредвиденными событиями и чувствуя, что он сильно навредил себе своим недавним поведением, пребывал в огромном страхе перед смертельной опасностью. Наши же отцы-миссионеры помнили только примеры жизни Иисуса Христа и его заповедь нам любить своих врагов и делать добро тем, кто нас ненавидит. Поэтому они отправились к послу Персии, чтобы его успокоить, подбодрить, пообещав ему, что они выступят посредниками между ним и жителями Царицына, а также новым комендантом и что будут выступать в его защиту.
Аналогичным образом они поступили и по отношению к первому московскому послу и всем другим заключенным, великодушно забыв все неприятности и гонения, которые они испытали от этих людей. Теперь эти несчастные почти нагие (как мы уже говорили) лежали в своих темных застенках, и никто не рискнул оказать им какую-либо помощь: одни просто боялись, другие же испытывали ненависть. Миссионеры попросили и получили разрешение помогать этим заключенным. Ежедневно они отправлялись в тюрьму, успокаивая их, приносили пищу, деньги и все, что могло скрасить их печальную участь. Заключенные не переставали восторгаться такой героической самоотверженностью. Особенно был тронут до слез первый посол: как бы очнувшись от глубокого сна, он стал каяться во всех прошедших грехах, просить прощения, превозносил до небес добродетели наших отцов, тысячу раз благодарил их, говоря, что навсегда в его душе останется к ним глубокое уважение, привязанность и признание.
Между тем бывший комендант крепости был доставлен в Астрахань, осужден, приговорен к смерти и казнен. Вскоре в Царицын прибыл отправленный братом Дмитрия верховный судья, который должен был вынести решение относительно судьбы узников. Некоторых из них он приговорил к смерти, других – к бичеванию. Первый посол находился среди этих последних. Государь тем не менее оставил за собой право вынести окончательный приговор этому высокопоставленному преступнику. Судья уверил жителей, что четыре сотни московских солдат уже на пути к Царицыну и вскоре прибудут в их распоряжение. Затем судья отправился в Астрахань. Миссионеры воспользовались такой благоприятной возможностью: они написали брату Дмитрия письмо с просьбой восстановить все их полномочия, которые великий князь им когда-то предоставил, а также разрешить им отправиться в Астрахань, припасть к руке государя и затем, покинув этот город, направиться к предписанной им цели.
