Один из велогонщиков команды Эдди Би двадцатишестилетний Брент Эмери из Милуоки рассказывал, что за несколько месяцев до Олимпиады к ним в тренировочный лагерь пришел тренер или ассистент команды из Восточной Германии. На тренировках американцы ездили, чуть ли не устанавливая мировые рекорды. «Парни, ну чего вы с ума сходите? Зачем на таких скоростях тренироваться? Мы покажем тот же результат через пятнадцать минут после вливания», – сказал немецкий гость Борисевичу, имея в виду переливание крови. Другими словами, зачем так выкладываться на тренировках, если можно получить мгновенный заряд энергии, запустив в организм свежие эритроциты! Так одно небрежно брошенное слово посеяло волнение среди американских велогонщиков, которые знали, что им предстоит бороться на равных с русскими.
Но схватке русских с американцами снова помешала политика. В самом начале мая, меньше чем за три месяца до начала Олимпиады, СССР объявил бойкот Играм, беспокоясь о безопасности своих спортсменов. Борисевич был разочарован: он прекрасно понимал, что истинная причина инцидента заключалась в бойкоте США Олимпиады-1980.
Тем не менее команда США не отказалась от опытов с переливаниями. Участие в программе не было обязательным. Те, кто хотел попробовать, должны были найти родственников с подходящим типом крови, которые могли бы стать донорами. За несколько дней до олимпийских трековых гонок велосипедисты и их доноры собрались в номере отеля Ramada в калифорнийском городе Карсон. Врач установил необходимое оборудование, чтобы кровь поступала напрямую от донора к спортсмену. Проверки на гепатит и другие заболевания не проводились.
В переливаниях участвовала примерно треть команды. Эмери решил попробовать и привел в отель мать. Странно было чувствовать, как кровь через трубку попадает к нему в вены, но куда важнее было выйти на олимпийский старт во всеоружии. По его словам, когда в день старта он сел на велосипед размяться перед четырехкилометровой командной гонкой преследования, никакого прилива новых сил не почувствовал и его ускорения были такими же, как всегда. Польза от переливания казалась ему сомнительной. На соревнованиях он получил серебряную медаль.
Леонард Харви Ниц из Сакраменто, которому на тот момент было 28 лет, также сделал переливание и заметил небольшую разницу. Обычно на многодневных соревнованиях его силы иссякали на четвертый день, но на той Олимпиаде он почувствовал, что и на шестой день был по-прежнему полон сил. Он помог команде завоевать серебряную медаль в командном преследовании и выиграл бронзу в личном зачете.
В итоге команда Борисевича получила девять из пятнадцати разыгрываемых медалей, в том числе пять золотых. В той Олимпиаде США выиграли в велоспорте больше медалей, чем за всю историю участия в Олимпийских играх до и после тех Игр. Конечно, радость триумфа немного омрачал тот факт, что не было участников из Советского Союза.
После Олимпиады авторитет Борисевича был как никогда высок, но он умудрился нажить себе врагов в Олимпийском комитете США. Жена Оховица Шейла Янг работала в правлении Федерации велоспорта и неоднократно просила Борисевича сделать ее брата тренером мужской сборной. Борисевич раз за разом отказывал. Шейла задумала выжить Борисевича с его поста, и казалось, желание ее вот-вот исполнится. В феврале 1985 года журнал Rolling Stone опубликовал статью о переливаниях крови в сборной страны по велоспорту. В статье упоминался Борисевич, который заподозрил в предательстве Шейлу. Он был в ярости, но ничего не мог доказать.
После разгоревшегося скандала некоторые представители управляющих структур велоспорта – а именно той самой организации, которая инициировала программу, – выступили с публичным заявлением, в котором называли подобные методы неэтичными. Но Борисевич, имевший мало общего с ними, раскаиваться отказался. Он сказал, что мораль в спорте – понятие размытое. «Если мы накачиваем шины гелием, носим новые [аэродинамические] шлемы, используем новые [дисковые] колеса, вы назовете нас бессовестными только потому, что у других их нет?» – спрашивал он.
Целый месяц решалась его судьба. И хотя ничто не мешало оставить Борисевича в должности олимпийского тренера, его отстранили. Работать так же независимо, как раньше, он больше не мог.
Команду Оховица скандал обошел стороной, несмотря на то что некоторые спортсмены участвовали в переливаниях крови. К тому времени эта команда уже стала культовой, и в съемках фильма о велосипедистах American Flyers компании Warner Bros. film с Кевином Костнером в главной роли использовалась именно их форма. В этом фильме Костнер и Дэвид Маршал Грант сыграли двух братьев, разлученных судьбой, которые встретились вновь на многодневной гонке. Велоспорт становился модным в глазах американского зрителя.
Вскоре после скандала на калифорнийском ранчо Борисевича раздался звонок. Звонил Майк Фрайс. Он хотел, чтобы Борисевич взял к себе в ученики бывалого спортсмена, банкира Тома Визеля, которому было в то время немного за сорок. Борисевич вспылил: «Да за кого ты меня принимаешь?» «Бывалыми» называли спортсменов под сорок, выступающих в своей возрастной группе. Так в спортивной среде вежливо говорили о «ветеранах спорта», или попросту о стариках.
«Послушай, Эдди, он крупный инвестор Олимпийского комитета США, – говорил Фрайс. – Если ты ему поможешь, он поможет нашему общему делу». Такой аргумент убедил Эдди Би, ведь он знал, что деньги решают все, и согласился.
Через несколько минут после разговора с Фрайсом позвонил сам Визель. «Когда начнем?» – рявкнул он в трубку своим командным басом.
Визель был богатым инвестором Силиконовой долины, который, победив в борьбе за власть, взял под контроль Montgomery Securities – первую компанию, инвестировавшую в технологии. Он рос в Милуоки, был прилежным учеником, увлекался конькобежным спортом, но плохо уживался со своим строгим отцом – видным хирургом, который воспитывал Тома и его младшего брата в большой строгости и даже держал специальную палку для наказаний. Визель был парнем спортивным, играл нападающим в школьной команде по футболу и прекрасно знал уличную жизнь провинциального города, которая ему не нравилась. После школы поступил в Стэнфордский университет в Калифорнии. Мечтая попасть на зимнюю Олимпиаду 1960 года, вскоре после поступления Визель взял академический отпуск, чтобы спокойно подготовиться. Тренировок оказалось недостаточно, он плохо выступил в отборочном туре, проиграл и сильно переживал свое поражение.
Получив диплом, Визель поступил в Гарвардскую школу бизнеса, где подружился со своим одногруппником Майклом Блумбергом. После выпуска вернулся на Западное побережье и работал аналитиком-исследователем. В 1971 году устроился в инвестиционный банк Robertson, Colman & Siebel в Сан-Франциско. В середине 1970-х фирма сделала несколько, в том числе крупных, венчурных предприятий публичными. Посоветовавшись со своим другом Блумбергом, Визель, который в то время руководил нью-йоркским отделом торговли акциями в Salomon Brothers, открыл отдел прибыльной торговли. Когда разразился кризис инвестиционных банков, прибыль компании резко возросла, и Визель, самый молодой и агрессивный из партнеров, начал за нее бороться. В 1978 году он стал CEO компании, а остальные партнеры вышли из ее состава. Визель изменил имя фирмы на Montgomery Securities, взяв за основу название одной из центральных улиц Сан-Франциско. Будучи сравнительно молодой, компания начала соперничать с инвестиционными гигантами Нью-Йорка, поэтому Визель считал особенно важным развивать корпоративный дух своей команды. Себя он считал «несостоявшимся спортсменом» и предпочитал брать на работу тех, кто тоже любил спорт. Когда он увлекся бегом, то сразу привел своего тренера к начальнику отдела кадров. Совместными усилиями они собрали команду, которая на протяжении десятилетия выигрывала чемпионаты страны. Объявления о поиске новых сотрудниц в отдел финансов размещали в магазинах спорттоваров, чтобы собрать женскую команду для участия в первенствах среди организаций. Одна из откликнувшихся на объявление женщин стала второй женой Визеля. Он твердо верил, что успех в спорте ведет за собой успех в бизнесе и личной жизни.
