На соревнованиях в Москве семнадцатилетний Лэнс проигнорировал наставления тренеров о выборе темпа. Он очень рано вырвался вперед, оставив далеко позади многих сильных велосипедистов мира. За пару километров до финиша его догнала группа спортсменов, которая вырвалась вперед. Лэнс финишировал семьдесят третьим. Результат был посредственным, но то, как долго он сдерживал, борясь с ветром, рвущийся вперед пелотон, поражало.
Когда Лэнс вернулся домой, он чувствовал себя супергероем. Со школой было покончено, перед ним открывался большой мир профессионального триатлона. Он мечтал о женщинах, славе, деньгах, которые ждали его впереди. Он вел себя так, словно был звездой студенческого футбола Техасского университета и вот-вот подпишет многомиллионный контракт с НФЛ
[6]. На призовые, заработанные в триатлоне, и по кредитному поручительству владельца магазина велотоваров Джима Хойта он купил Chevrolet Camaro, который Хойт зарегистрировал на свое имя, о чем впоследствии очень пожалел.
Однажды вечером 1989 года Лэнс отдыхал с друзьями на вечеринке. Он решил покатать пьяную компанию на своем «шевроле», но вдруг заметил сзади проблесковые маячки полицейской машины. Вместо того чтобы остановиться, Лэнс вдавил педаль газа, удирая от полиции на огромной скорости в страхе, что его лишат прав за вождение в нетрезвом виде. В какой-то момент он остановился на обочине, выпрыгнул из машины и побежал со всех ног, так что полиции не удалось его поймать. Одного несовершеннолетнего приятеля Лэнса поймали, а сам он, по воспоминаниям двух его школьных друзей, сумел улизнуть. Машина была записана на имя Хойта, а кто был за рулем, полицейские не знали, поэтому посреди ночи с автоматами наперевес отправились к дому Джима. Машину эвакуировали, а когда Хойт захотел ее забрать, его арестовали, потому что Лэнс накопил кучу неоплаченных штрафов за превышение скорости. После этого инцидента Хойт перестал разговаривать с Армстронгом, и тот перешел в небольшую команду, спонсируемую злейшим конкурентом Хойта – новым магазином спортивных товаров, открывшимся поблизости.
В это время Майк Фрайс позвонил Эдди Би, который вместе с Томом Визелем тренировал команду профессиональных велосипедистов Montgomery. «Эдди, в Техасе живет молодой зверюга, – говорил Фрайс в трубку с сильным нью-джерсийским акцентом. – Он даже сам не понимает, что творит». Фрайс рассказал Эдди о результатах Лэнса на велоэтапах в триатлоне и его странном выступлении в Москве. Именно ради этого и жил Эдди Би – ради таких алмазов, лежащих среди булыжников. Он знал, как заставить его сиять. Он отправился в Остин посмотреть на Лэнса.
Борисевич приехал на соревнования по триатлону в ковбойской шляпе, защищавшей его глаза от солнца. Он стоял у обочины, чтобы посмотреть, как Лэнс проедет мимо. Его абсолютно не интересовало ни плавание, ни бег. Ему было важно увидеть Лэнса на велосипеде.
Армстронг ехал первым в группе. Он был одет в коротенькие шорты и майку и выглядел, по мнению Эдди, глупо, но зато так тот мог рассмотреть тело Лэнса с головы до пят. Эдди сразу же отметил, что у Лэнса широкий торс и плечи пловца. Сильная спина и плечи хороши для плавания в триатлоне, однако на велоэтапе накачанные мышцы – лишняя ноша, на нем каждый лишний килограмм замедляет спортсмена. Известно, что некоторые профессиональные велосипедисты так боятся накачать торс, что отказываются носить пакеты с едой из магазина.
Преодолевая пологий участок трассы, Лэнс поднялся в седле. Борисевич увидел, что Лэнс чувствует себя некомфортно на велосипеде, что его тело вихляется из стороны в сторону. И еще он прекрасно видел, что даже сейчас, когда тело Лэнса до конца не сформировалось, он крутил педали как черт. И все же это был не Лемонд. Грег в возрасте Лэнса уже выигрывал чемпионаты мира среди юниоров. Он умел ездить на велосипеде и имел подходящее телосложение.
На обеде после гонки Эдди Би сказал Линде и Лэнсу, что ищет молодые таланты для своей команды и что увидел в Лэнсе большой потенциал. Но прежде чем вкладывать в него свое время и силы, Эдди хотел выяснить, насколько здоров был Лэнс. Когда он спросил, как часто Лэнс простужается, ответ был: «Никогда». Эдди повернулся к Линде: «Это правда?» – «Да, он очень крепкий мальчик», – ответила она.
Лэнс за обедом молчал. Он не сразу захотел работать с Эдди Би, строгим тренером, который контролировал тренировки и результаты своих спортсменов. Лэнс пытался взвесить все «за» и «против» велоспорта и триатлона. Особенно важно для него было узнать подробнее о команде Эдди и выяснить, возможны ли привлекательные спонсорские предложения в этом спорте. Можно ли в велоспорте заработать столько же денег и славы, как в триатлоне?
Эдди рассказал о том, что лучшие профессиональные велосипедисты зарабатывают на соревнованиях в Европе по миллиону в год. Если они побеждают на трековых или шоссейных гонках на Олимпиаде, то становятся знаменитыми и востребованными. Бывший протеже Эдди Грег Лемонд показал своим ярким примером, что может сделать американец в международном велоспорте. Не забыл он упомянуть и о том, что в 1986 году Лемонд стал первым американцем, выигравшим «Тур де Франс». Победа сделала из Лемонда знаменитость. Он заключил со спонсорами дорогие рекламные сделки, а выиграв гонку второй раз, подписал годовой контракт больше чем на миллион долларов. Это был самый высокий гонорар в истории велоспорта.
Лэнс серьезно задумался о велоспорте и «Тур де Франс». Однако ему не давали покоя мечты о золотой олимпийской медали: он знал, как такая победа может изменить его жизнь. Она могла стать его путевкой в мир славы и богатства, особенно если он победит в юном возрасте. На Олимпиаде в 1992 году ему будет всего двадцать один год.
Эдди пригласил Лэнса на свое ранчо в Рамону, где они потренировались и лучше узнали друг друга, после чего Лэнс принял предложение. Он вошел в команду Subaru-Montgomery в 1990 году и стал получать стипендию 12 тысяч долларов в год. Компания Subaru недавно стала их генеральным спонсором, и у команды наконец появилось достаточно денег, чтобы брать лучших гонщиков страны в команду. Стипендия выплачивалась Лэнсу вне зависимости от его результатов на соревнованиях, и, хотя на жизнь этих денег ему хватало, оставаться «любителем» на них было сложно. А Лэнс не спешил расставаться со своим статусом, так как тешил себя надеждой попасть на Олимпиаду. Эдди похлопотал за него, и Лэнс мог пользоваться командными велосипедами и формой; ему также оплачивались все расходы на проезд и проживание.
Вскоре началась зимняя подготовка в пригороде Сан-Диего, недалеко от ранчо Борисевича. Лэнсу выдали командную форму, которая сочетала ярко-оранжевый, желтый и нежно-голубой цвета и этой цветовой гаммой очень напоминала картины современных художников, которые коллекционировал и развешивал в своем большом элитном доме Визель. Слова Subaru и Montgomery красовались на оранжевом фоне и были обведены неровными линиями, как выноски в комиксах, имитирующие взрыв, – казалось, они вот-вот слетят с их футболок.
Причастность к команде Тома Визеля давала разные преимущества. В начале 1990-х рынок IPО переживал трудные времена, и Визель помог членам своей команды вложить свои гонорары на специальный «семейный» счет в своем банке. Этот счет позволял членам команды получить немного акций IPO за минимальные деньги – две-три тысячи долларов за штуку. Когда они возрастали в цене, то автоматически продавались, принося владельцам счета доход. Так, по воспоминаниям бывшего гонщика команды Пола Виллертона, благодаря этим счетам он дополнительно получал от шести до двенадцати тысяч долларов в месяц.
