Когда Международный союз велоспорта сопоставил номера с именами, выяснилось, что подозрительный образец принадлежал Лэнсу Армстронгу. Наказывать его или нет, предстояло решить самому союзу. В то время президент союза Вербрюгген ощущал постоянные уколы критики за истории с допингом, а европейская пресса и французские власти, казалось, были зациклены на этом вопросе. Для Вербрюггена каждая новая история с допингом, каждый полицейский рейд в гостиницы к спортсменам казались атакой на спорт, как и на источник его дохода.
Союз велосипедистов уведомил Армстронга о возникших подозрениях, но отметил, что наказания не последует, потому как результаты теста нельзя было признать однозначными. За неразглашение этой истории Армстронгу пришлось заплатить. Если бы он продолжал делать инъекции под кожу, как в 1999 году, а не напрямую в вены, результаты теста были бы намного более убедительными.
Легко отделавшись, Армстронг тут же набросился на других велогонщиков с лицемерными обвинениями в том, что они уничтожают его спорт. После победы в «Туре Швейцарии» он отчитывал тех лжецов, которые «позорили» велоспорт, и даже назвал несколько имен. «Эти люди должны быть без сожалений выдворены из спорта, – говорил Армстронг в интервью журналистам. – Они не уважают спорт, бывших чемпионов и болельщиков».
Через несколько недель Армстронг вышел на старт «Тур де Франс», надеясь одержать третью победу подряд, что до него удавалось сделать всего четырем спортсменам. Главным его соперником был немец Ян Ульрих, который выиграл золото и серебро на Олимпиаде в 2000 году. Первый день в горах пришелся на десятый день гонки. Это был двухсоткилометровый этап, который заканчивался наверху знаменитой трассы Альп-д’Юэз. Армстронг резво преодолевал крутые петли серпантина и выиграл свой первый этап гонки. На следующий день он выиграл тридцатикилометровую раздельную гонку. На тринадцатом этапе, который заканчивался на вершине известного подъема Пла Дадет, Армстронг одержал свою третью победу в этапах и вышел в лидеры всей гонки. После индивидуальной гонки с раздельным стартом на восемнадцатом этапе Армстронг опережал Ульриха на шесть минут. Это была очередная уверенная победа. Весь оставшийся путь до Парижа Армстронг проделал в желтой майке лидера. Круг почета по брусчатке Елисейских Полей стал его ежегодным ритуалом.
После своей победы Армстронг был приглашен в Эгль на встречу с врачами Международного союза велосипедистов, которые с сильным швейцарским акцентом заявили, что отныне будут более пристально следить за ним. Армстронг не увидел в этой встрече никакой угрозы, хотя она там наверняка была. Сам факт того, что его оставили в покое, просто предупредив, казался ему доказательством собственной неуязвимости. Его бренд был слишком сильным, слишком дорогим, чтобы его разрушил какой-то анализ.
Что бы Армстронг ни мнил о своей неуязвимости, преодолевая отвесные альпийские склоны, подозрения о том, что он употребляет допинг, снова появились в прессе. Они возникали на фоне повышенного внимания к велоспорту и особенно к Микеле Феррари. В 2001 году в Италии Феррари было предъявлено обвинение в использовании стимулирующих препаратов. Эти обвинения возникли во время расследования 1998 года, когда его имя было обнаружено на рецептах, предписывавших профессиональным спортсменам употребление допинговых препаратов. Болонские прокуроры завели дело, и в доме Феррари было произведено несколько обысков. Свидетельские показания велогонщиков, собранные в ходе расследования, вывели следователей на Феррари, которому и были предъявлены обвинения в 2001 году. Феррари был признан итальянским судом виновным в недобросовестной врачебной практике и мошенничестве за рекомендации спортсменам употреблять допинг. Через два года апелляционный суд оспорил приговор, и Феррари оправдали в злоупотреблении служебным положением, постановив, что истек срок исковой давности.
Когда европейская пресса связала эти два имени, Армстронг был вынужден признать, что работал в прошлом с Феррари. Признание состоялось в ходе интервью с журналистом Sunday Times Дэвидом Уолшем, который освещал «Тур де Франс» и проявил изрядную настойчивость в своих вопросах. Армстронг убеждал собеседника, что его работа с врачом была честной, и объяснял, что Феррари тренировал его для часового рекорда на треке: он хотел выяснить, какое максимальное расстояние может проехать спортсмен за 60 минут. Армстронг отрицал, что когда-либо употреблял ЭПО, и огрызался на журналистов, которые в нем сомневались.
Когда Лемонд прочел о связях Армстронга с Феррари, у него не оставалось ни единого сомнения в том, что Армстронг допинг употреблял. В самом начале 1990-х, когда у Лемонда были проблемы со здоровьем и его результаты стали ухудшаться, спортивные врачи порекомендовали ему встретиться с Феррари, но он отказался. Лемонд знал, что его соперники сидят на допинге, и не собирался становиться одним из них.
Лемонд отправил Уолшу письмо. «Отличная работа, Дэвид. Ты на верном пути», – писал он. Вскоре после этого Уолш позвонил Лемонду с просьбой рассказать о Феррари, но Лемонд не хотел впутываться. Он не собирался напрямую обвинять Армстронга и занял, как ему казалось, более или менее нейтральную позицию. В интервью Уолшу он сказал: «Когда я услышал, что он работал с Феррари, я расстроился… Если Лэнс чист, то его возвращение в спорт – самое выдающееся достижение в спортивной истории. Если нет, то это величайший обман».
Лэнс в долгу не остался и заявил журналистам, что был «удивлен» и «расстроен» комментарием Лемонда. Сам же позвонил Лемонду с угрозой подпортить его репутацию. Тем же он запугивал и своих друзей. Через несколько недель после «Тур де Франс» Армстронг за ужином перед Фрэнки и Бетси Эндрю и еще несколькими друзьями поклялся отомстить Лемонду. «Я его проучу, – сказал он. – Один звонок владельцу компании Trek, и он заткнется». Он действительно начал давить на владельцев компании, чтобы те поговорили с Лемондом.
Лемонду начали звонить сторонники Армстронга. Одним из первых позвонил Визель: «Понимаешь, то, что ты говоришь про Лэнса, нехорошо. Будь осторожнее».
Звонил и Джон Бурк, президент корпорации Trek. Бурк связался с Лемондом и попытался уговорить его опровергнуть свои комментарии. Через некоторое время после этого разговора представители компании отправили письмо с извинениями в издательство газеты USA Today. Релиз написал Билл Стэплтон. Даже не сообщив Лемонду, 15 августа газета опубликовала статью. Лемонд был рассержен, ведь он не был намерен приводить свои извинения.
Стараясь оградить Эдди Меркса от скандала с Феррари, Армстронг выдумал историю, будто он со своим тренером Крисом Кармайклом познакомились с Феррари в тренировочном лагере в Сан-Диего в 1995 году и что роль Феррари в их подготовке всегда была «ограниченной». Феррари, по словам Лэнса, для улучшения результатов своих подопечных использовал только «естественные методы», в том числе тренировки на высоте и спортивные диеты. «Мне кажется, он честен и ни в чем не виноват», – добавил Лэнс. Тем, кто не понимал, зачем Лэнс работал с Феррари, если его тренером был Кармайкл, Лэнс отвечал, что, когда Кармайкл не мог долго находиться в Европе, Феррари проводил тесты с Лэнсом и отправлял Кармайклу результаты.
Через несколько дней после этих речей в защиту Феррари итальянское издание журнала GQ опубликовало показания итальянского велогонщика Филиппо Симеони, которые он дал итальянской полиции. Симеони говорил, что Феррари, прозванный итальянскими спортсменами il Mito – «миф», советовал ему принимать ЭПО, тестостерон и гормон роста, чтобы улучшить результаты. В дневниках Симеони остались записи о тех препаратах, которые он употреблял в период между 1992 и 1999 годами, когда был проведен его допрос, и рассказал о том, какие рекомендации давал ему Феррари, чтобы обойти тесты на гематокрит, проводимые Международным союзом велосипедистов. «Доктор Феррари предлагал на выбор два варианта: использовать гемагель [препарат, разжижающий кровь] в утро перед анализами или альбумин [элемент, содержащийся в лейкоцитах] накануне возможных проверок», – заявил Симеони.
