Вокруг было буйное разнотравье. Травы, усыпанные цветками всех видов и красок, давали потрясающий пьянящий запах. Они ехали мимо огромного поля, засеянного пшеницей, на котором уже высились изумрудные стебли. Ветер легко колыхал это зеленое море, которое шумело и вздыхало, словно самый настоящий прибой.
— Хорошо тут у вас, дедушка! — не выдержала Зина к концу второго часа, когда телега, все так же монотонно поскрипывая колесами, проезжала мимо пролеска, усыпанного нежно-сиреневыми цветками какого-то незнакомого ей растения. — Прямо настоящий рай!
— Типун тебе… Типун на язык, окаянная! — вдруг совершенно неожиданно для нее рассердился старик. — Нету тут никакого рая! Нету! Запомните! Шпионить явились из города? А вот как высажу, будете знать! Рай! В другом месте нышпорить будете, самоеды, душегубцы!
— Да что вы, дедушка, — растерялась Зина, — я же ничего не сказала плохого! И ничем обидеть вас не хотела. Нету рая — и слава богу, если не верите! Просто, говорю, красиво тут у вас, и тихо, как в раю!
— Тьфу ты, окаянная… — замахал руками старик и быстро-быстро что-то забормотал. Слов разобрать она не могла.
— Странный он какой-то, — шепнул ей на ухо Дмитрий, — лучше не говори с ним. Мало ли что.
Наконец впереди показалось село. Они въехали на широкую улицу, по обеим сторонам которой стояли аккуратные сельские хатки, выкрашенные в синий и голубой цвет. Все вокруг было обработано и ухожено. Но Зину поразила тишина и абсолютная безлюдность села. Ни детского плача, ни собачьего лая, ни скрипа колодезной дуги, ни стука, ни отдаленных человеческих голосов… Мертвая, абсолютная тишина… Зина удивленно переглянулась с Дмитрием — судя по взгляду, его тоже поразило это обстоятельство.
— А что ж так тихо у вас здесь? — не выдержала она.
— Народ делами занимается, — буркнул старик, — чего без делу шататься! А коли вы нышпорить приехали, то сами все и узнаете.
Телега остановилась перед двухэтажным каменным домом, который выглядел поновей остальных, более современным: было видно, что построили его недавно. В отличие от прочих, он был желтовато-белого цвета. Но так же, как и остальные, был окружен палисадником.
— Сельсовет, — сказал старик, — вылазьте. Приехали.
Зина протянула обещанные деньги. Не глядя, старик засунул их в карман штанов, посмотрев при этом на нее с такой ненавистью, что на коже Зины выступили мурашки. А затем очень быстро уехал, даже не попрощавшись.
— Здесь, похоже, приезжих не любят, — невесело усмехнулся Дмитрий.
— День добрый! Вы к кому будете? — На пороге дома появился высокий мужчина лет пятидесяти с длинной, окладистой седой бородой. Выглядела она просто классической — как на старинных картинах, где были изображены древние бояре. Борода спускалась прямо на грудь, и Зина уставилась на нее, хоть и понимала, что это неприлично, но ничего поделать с собой не могла.
— Здравствуйте! — очнувшись, она выступила вперед, решив действовать наугад. — Мы врачи из города, и в ваших краях…
— Ну слава отцу небесному! — резко прервав ее, мужчина всплеснул руками. — Сподобились наконец-то! Уж сколько времени прошу кого-нибудь к нам прислать! Не поверите, второй год! Никто не хочет ехать! И наконец-то!
— Почему не хочет? — удивилась Зина.
— Разве вы не знаете? — Теперь выглядел удивленным бородач.
— Нет… — Роль была ей непонятной, но Зина продолжала играть ее изо всех сил.
— Глушь у нас. Да и места дурной славой пользуются. Много говорят о них… Разного… Ну, идемте!
Мужик увлек их внутрь дома и провел в довольно уютную комнату, больше похожую на простенькую гостиную в деревенском доме, чем на сельсовет колхоза. По дороге он заглянул в какую-то каморку и велел принести чай.
В комнате усадил их на стулья возле стены.
— Вы откуда приехали? Из Бирзулы? — начал он.
— Из Одессы, — ответила Зина. — Я вот детский врач, а коллега мой…
— Хорошо! Ох, вы не поверите, как я рад вас видеть! — снова перебил ее бородач. — А ведь я не представился. Председатель я колхоза нашего «Светлый путь», Мирон Алексеевич Кущ. Вот теперь отчитаться смогу, да в бумагах оформить, что все у нас как полагается. Вы хоть на месяц останетесь? А то без врачебной помощи…
— Останемся, конечно, — ответила Зина, веселясь в душе, увидев, как поморщился при этом Дмитрий, — я точно останусь, а вот коллегу моего в любой момент в город могут вызвать, — добавила все же она, сжалившись.
— Ох, я и одному врачу буду рад! — воскликнул бородач.
Тут открылась дверь, и на пороге появилась молодая женщина в белом ситцевом платье с подносом в руках. Волосы ее были спрятаны под косынкой. Зину поразило то, что у женщины не было ни кровинки в лице! Оно было таким белым, каким бывает брюхо самой глубоководной океанской рыбы, выброшенной на поверхность, никогда не видевшей солнечного света.
— Евсинья, это врачи, из города к нам приехали, — строго сказал председатель.
Женщина взглянула на них с непонятной злобой, поставила поднос на стол и вышла без единого слова, громко стукнув дверью.
— Не обращайте внимания! — Председатель явно пытался сгладить неловкость этой сцены. — Многие наши местные жители не любят советскую власть. Мы работаем изо всех сил, проводим агитацию, политбеседы… Но тяжелое наследие прошлого в этих краях дает о себе знать!
— Тяжелое наследие? Что вы имеете в виду? — удивилась Зина.
— А, ничего страшного! — махнул рукой бородач. — Все узнаете со временем! Вы пейте чай. Пироги ешьте. Вкусные — с картошкой, с капустой, — засуетился он.
— Да, я заметила, что люди здесь особые, — сказала Зина, надкусывая пирожок, — дедок, что нас привез, очень рассердился, когда я сказала, что здесь находится настоящий рай.
— Никогда не говорите так местным жителям! — Председатель вдруг стал очень серьезным. — Видите ли, у них особые, отличные от наших с вами представления о рае и аде. А рай является очень серьезной святыней, поэтому о нем нельзя здесь говорить. Этим вы только разозлите их. Лучше вообще не говорить на такую щекотливую тему.
— Как интересно, — задумалась Зина, — что же в этих краях связано с раем?
— А вы что, никогда не слышали? — Председатель бросил на нее странный испытующий взгляд. — Ну, еще услышите.
Через время он повел их в дом, где они должны были поселиться — на окраине села на соседней улице. Окна его выходили на изумрудное пшеничное поле. Зина обратила внимание, что окраина поля как будто заросла камышом.
Открыла им двери пожилая женщина, и тоже в ситцевом платье и косынке. Только вот лицо ее выглядело совершенно нормальным, даже румяным.
— Анфиса, встречай гостей, — сказал председатель, — врачи из города, будут в твоем флигеле жить.
— Ой, я рада! Как рада-то, с Божьей помощью! — улыбнулась Анфиса.
