Наконец город остался позади. Тэм сидела, погрузившись в размышления, а потом задала безмятежно похрапывающему стражнику вопрос, мучивший ее с тех самых пор, как она вышла из «Залога успеха»:
– Что за хрень случилась-то?
Тэм приблизилась к подмосткам. Инструмента у нее не было. А что за бард без музыкального инструмента?
«Ты не бард, – напомнила она себе. – Ты глупая девчонка, которая сейчас выставит себя на посмешище не только перед двумя сотнями посетителей, но и перед Кровавой Розой».
Она покосилась на балкон, откуда за ней наблюдала Роза, неторопливо затягиваясь сигарой. У перил стояли Вольное Облако, Брюн и Кьюра. Известие, что «Сказ» выбирает нового барда, облетело трактир со скоростью лесного пожара. Постепенно гомон стих, и все ждали, когда Тэм выйдет на сцену и исполнит песню, которая изменит – или не изменит – всю ее дальнейшую жизнь.
Тера и Тиамакс смотрели на Тэм из-за барной стойки. Арахнид помахал ей тремя руками и крикнул:
– Не бойся, все получится!
Бран выгонял посетителей из-за стола у подмостков, а Эдвик…
– Вот, держи, – сказал старый бард, вручая ей свою лютню. – Это тебе.
– Нет, что ты! – запротестовала Тэм; этой лютней, носящей имя Рэд Тринадцатый, Эдвик гордился больше всего и никогда не играл на другом инструменте.
– Бери, – настаивал он. – Ты же на ней играть училась. Придумала, что споешь?
Тэм знала сотни песен, но теперь не могла вспомнить даже самой плохонькой и сокрушенно помотала головой.
– Ну, удачи тебе, – сказал Эд, усаживаясь рядом с Браном.
В таверне воцарилась тишина.
Сжимая лютню, Тэм поднялась на сцену и подошла к пустующему табурету. Доски помоста громко скрипели под ногами. Она лихорадочно пыталась вспомнить хоть какую-то песню, не говоря уже о такой, которая могла бы произвести впечатление на Розу.
Внезапно ее осенило: «Кастия». Бурная, зажигательная мелодия понравится зрителям. Битва за Кастию, в которой грандуальские наемники одержали победу над герцогом Крайнийским и его Жуткой ордой, уложилась в семь строф и инструментальное соло, с которым Тэм очень надеялась справиться.
А самое главное, в песне говорилось об отце Розы, Золотом Гэбе, величайшем герое Грандуаля, хотя ни словом не упоминалось ни о том, что он от края до края пересек Кромешную Жуть, чтобы спасти дочь от неминуемой смерти, ни о том, что он и его товарищи по банде за время путешествия отыскали лекарство от черногнили, убили дракона и разрушили половину Пятипрестолья. Последняя строфа посвящалась Розе, которая повела осажденное войско наемников в победный бой.
Лучше «Кастии» ничего не подберешь.
Тэм вздохнула. Надо дождаться полной тишины, как учил Эдвик, и потом…
– Фу-у-у! Что это за херня? – Браниган сделал глоток виски и, фыркая и отплевываясь, вскочил из-за стола. – Ради мерзлой преисподней, что за дрянь ты сюда подмешал, Тиамакс? Керосин? Ссаки? О боги, это яйцекладовы ссаки! – Он принюхался и рискнул сделать еще один глоток. – Какая гадость!
Эдвик усадил его на место и шепотом велел заткнуться.
– Прошу прощения, – заявил Бран зрителям. – Извини, Тэм. Продолжай.
Тэм снова вздохнула, снова дождалась полной тишины и заиграла первые аккорды.
Зрители восторженно взревели. По лицу Бранигана расплылась счастливая улыбка, а Эдвик одобрительно кивнул. Тэм глянула на балкон, но Роза со скучающим видом затушила окурок о перила и что-то пробормотала Вольному Облаку. Шаман Брюн откинул со лба длинную челку, уставился на Тэм и помотал головой – совсем чуть-чуть, еле заметно.
Тэм остановилась. Звуки аккордов еще дрожали в воздухе. По залу разлетелись растерянные шепотки, оставляя за собой недоуменное молчание.
– Можно я снова начну? – спросила Тэм Розу.
Наемница прищурилась:
– Как хочешь.
Тэм закрыла глаза, чувствуя, как дрожат руки, а нога нервно постукивает по доскам помоста. Сердце стучало, кровь бурлила в жилах, и мечта покинуть Ардбург вместе со «Сказом» стояла в дверях, кутаясь в плащ.
Тэм вспомнила отца, представила, как он разгневался бы, если бы сейчас увидел дочь.
Она вспомнила маму, представила, как та обрадовалась бы, если бы сейчас увидела дочь.
Пальцы невольно коснулись струн, и зазвучала медленная печальная мелодия.
Это была одна из маминых песен. Тэм любила ее больше всего. И отец ее тоже когда-то любил. Разумеется, Тэм запрещалось ее исполнять. Однажды, вскоре после гибели мамы, Тэм попыталась негромко спеть песню, но горе переполнило ее, и голос захлебнулся рыданиями.
А сейчас песня просто выплескивалась наружу. Под пальцами всхлипывали струны, слова взлетали к стропилам, как бумажные фонарики, выпущенные в небеса летней ночью.
Песня называлась «Верные друзья». Она не была ни бурной, ни зажигательной. Она не вызывала одобрительных восклицаний публики, а Бран с Эдвиком погрустнели. Впрочем, немного погодя по губам Брана скользнула тень улыбки. «Верные друзья» не была песней о сражениях. В ней не говорилось о чудовищах. Никто не погибал, и никого не побеждали.
Песня была любовным посланием барда банде. Она рассказывала о повседневных пустяках, о тихих словах, о невыразимой связи между мужчинами и женщинами, которые день за днем живут, спят и сражаются бок о бок. В ней говорилось о смехе и шутках, о храпе соседа по койке. В одной строфе Лили Хашфорд описывала мимолетную улыбку мужа, а в другой ругала Брана за вонючие носки.
– Это мои счастливые носки, – признался Бран старому барду. – Я их до сих пор ношу.
Самым необычным в «Верных друзьях» было то, что музыка умолкала раньше, чем оканчивалась песня, и последний припев Тэм исполнила, положив лютню на колени. Пальцы замерли, нога больше не дрожала. Сердце ныло, но билось медленно и ровно, в такт мелодии. Песня подошла к концу, и стало слышно, как в тишине трепещет пламя свечей.
Двести голов одновременно повернулись к балкону. Брюн и Кьюра смотрели на Розу. Вольное Облако глядел на Тэм. С улыбкой, потому что уже все знал.
– Добро пожаловать в «Сказ», – объявила Роза.
Зрители восторженно завопили.
Тэм дернула шнурок колокольчика. Возок остановился, она вышла и поблагодарила кучера. До дому было недалеко, но Тэм не торопилась. Она брела сквозь метель, нагнув голову, и осторожно ступала по обледенелым булыжникам мостовой, бережно, как ребенка, прижимая к груди Рэда Тринадцатого. Тэм долго отказывалась взять лютню, не желая лишать старого барда его драгоценного инструмента, но Эдвик вынес из кладовой еще одну такую же и объяснил, что это Рэд Четырнадцатый. На том и порешили.
Никогда прежде у Тэм не было своего музыкального инструмента. В детстве она полагала, что унаследует мамину лютню, Хираэт. Но после смерти мамы лютня исчезла. Наверное, отец от нее избавился, продал или сломал, чтобы не мозолила глаза.
