– Ты хочешь спросить меня – что я праздную? Сейчас расскажу. Я пробыл с корпорацией двадцать лет и видел, как все начиналось. Но истоки уходят куда дальше. Лет на шестьдесят. Когда тайный суфийский орден «Сыны неба» приютил младенца, твоего отца. Маленький Саул обладал одной особенностью, за которой братство охотилось веками. Эта особенность выражается в отсутствии страха смерти и наделяет человека невероятной харизмой. Теперь мы называем ее «ген вечности». Все мессии несли в себе этот ген, и многие великие правители, и религиозные лидеры, не без помощи братства, пришли к власти именно благодаря ему. Согласись, ты же видела это в отце?
Я кивнула. Не просто видела – я всю жизнь жила в его тени.
– Но власти не бывает слишком много. Ни для отдельных правителей, ни для братства. С расчетом на мировое господство они воспитывали Саула. Временный успех их не устраивал. Они хотели править вечно и искали надежный путь к этой цели. Поэтому работали над усилением гена вечности, ждали подходящего момента, инвестировали в технологии. Твоего отца свели с твоей матерью, тоже счастливой обладательницей гена. От твоих родителей ждали сына. Не знаю всех деталей, но есть разница между мужским проявлением гена и женским. Родилась ты. Для Саула это был большой удар, тем более что роды были трудными и твоя мать потеряла возможность иметь детей. Тогда она полностью утратила ценность для твоего отца. Единственное, что спасло Саула от утраты доверия братства, – открытие способа выявлять ген с помощью несложного теста. И твой отец запустил всемирный поиск мессии. И в конце концов нашел того, кого искал. Нашего неповторимого Конструктора Реальностей.
Рамбан улыбнулся, потом затянулся косяком, предложил мне. Я отмахнулась.
– Я сам один из обладателей гена, во втором поколении, – продолжил он. – И Марк – в четвертом. Оказалось, ген усиливается с каждым новым наследником. У нас с Марком есть определенные способности. Но нам повезло не так, как Золтану. То ли счастливая случайность, то ли эволюционный скачок, но у Золтана оказался «ген вечности» такой силы, какой ни у меня, ни у Марка не было. Именно такой, которая могла использоваться в нано-пилюлях. А мы были так близки к тому, чтобы стать конструкторами реальности! Несбывшаяся мечта. Ну и еще один момент. Как понимаешь, на роль отца наследника Марк не годится. А Саул был одержим мыслью завести самый сильный ген мессии в свой род. Через тебя, милая.
– Акционеры… Они тоже принадлежали к этому братству?
– О нет. Духовные наставники, идейные лидеры, необходимые для создания Глобального Трансферизма, не больше. Как старые религии готовили мир к его появлению, так и акционеры готовили Золтана себе в помощь.
– А когда необходимость в них отпала…
– Да. Их смерть – дело рук Саула. Но это не самое страшное его деяние, Катрин.
– Не самое страшное? – Мне казалось, я сейчас закричу от ужаса. – А что же самое?
– Сам Трансферизм. Разве ты еще не поняла?
– Поняла…
– Вряд ли. Да, теперь тебе известно о планах подсадить все человечество на персональные реальности, поработить людей через зависимость от вечного счастья. Наверняка ты слышала про всемогущий алгоритм, которому подчиняются все пользователи. Но известно ли тебе о роли Саула в этом новом мире?
– Повелитель алгоритма, – еле слышно прошептала я.
– Всемогущий и вездесущий. Совершающий выбор за всех и не оставляющий его никому. Царящий в своей славе над всеми смертными и бессмертными. Вот какова его роль. И вот каково самое страшное его преступление. Или благодеяние… как посмотреть. Миллиарды душ, замкнутых в собственных фантазиях, оргазмирующие в бесконечном цикле виртуального бытия, без права на ошибку, без выбора… навечно… Бррр! Точно, не по мне.
– Мы должны бороться! Его надо остановить!
– Его не остановить. И даже исчезновение Золтана ему не помеха. Он запустит Трансферизм и без него, если придется. Да, я слышал от Бьольверка, что Золтан пропал. Незадолго до того, как исчез сам Игги. Я не знаю всех причинно-следственных связей, но мне известно главное.
Рамбан привстал, отставив бокал в сторону, взял с подноса другой поменьше. Поднял, будто для тоста, и грустно улыбнулся мне.
– Выбора у нас никогда не было. Ни у кого. Все мы приговорены к Трансферизму и рано или поздно попадем в царство Саула. Наркотик слишком силен и ведет в пропасть, какой доселе не знало человечество. Саул и его братство алхимиков оставило нам только одну свободу – уйти из жизни. Как это сделала твоя мать. Что делаю и я, на этом прекрасном празднике тела и любви. Уходить в разгар веселья – возможен ли лучший конец?
Прежде чем я успела ответить, он сделал большой глоток из бокала и уронил его в бассейн.
– Прощай, Катрин. Прости… что рассказал тебе правду… Уже поздно.
Откинувшись назад, он закрыл глаза, сделал глубокий вздох, судорожно дернулся, расплескав воду, и затих. Я не сразу решила прикоснуться к нему – сидела в ступоре, не решаясь пошевелиться, слушая веселые вопли, доносившиеся из-за двери. Потом протянула руку и проверила пульс. Паоло Рамбан был мертв.
Волна тошноты поднялась из желудка. Меня вырвало. Я застонала, потом закричала… Больше ничего не помню. Первое, что я увидела, придя в себя, было пожилое женское лицо в белой заколке с красным крестом.
– Рамбан… – прошептала я.
– Не волнуйтесь, дорогая. Ваш плод в безопасности, но вам нельзя нервничать.
– Мой… что?
– Вы беременны. Поздравляю!
Часть 3
0001
Не знаю, как они до меня добрались. Помню только, что после новостей про гибель Каролины, я пытался встретиться с Саулом. Но он словно испарился. Я махнул на все рукой и завис в темных уголках Гейланга, пытаясь утопить совесть в алкоголе… и не только… Братство искало меня и, видимо, нашло. Укол шприцом я получил, когда отключился в одном из баров. Смутно помню тесную комнатушку в борделе, лицо Линн. И кажется, полные тревоги глаза Катрин.
Не знаю, на сколько дней я увяз в полной кошмаров трясине между комой и реальностью. Когда я пришел в себя, полумрак в комнате нарушался лишь мельканием порнофильма на стене. Тело ломило, во рту пересохло, а голова была тяжелой, словно весила тысячу тонн. Во всем здании раздавался треск ломаемых дверей, визжали испуганные проститутки. Я слышал, как Линн перезаряжала оружие в коридоре, нервно крича кому-то по рации. Моего телефона нигде не было. Все, на что меня хватило, – дотянуться до экрана и вбить знакомый логин в порноканал. Вот он, мой единственный настоящий друг.
Следующее воспоминание: голос Сумо, который тормошил меня, матерясь на чем свет стоит. Он поднял меня на руки и потащил прочь из комнаты. Линн сидела на полу у сорванной с петель двери, запрокинув голову. Я заметил шприц, торчащий у нее из шеи. Она хрипло дышала, ее остекленевшие глаза смотрели в потолок.
