– Раз уж спрашивают – отвечай. А то ты на робота без встроенных динамиков похожа.
Она сняла улыбку с лица, будто чем-то смазала, и ответила Петюне:
– Зови меня Триной, недостойный. Но лучше не зови – все равно откликаться я не намерена.
Петюня не обиделся, наоборот, с осознанием кивнул:
– Ролевуха продолжается? Прикольно. Идем уже, на ходу обсудим, кто сколько вкладывает и как выручку делим.
– Шкуру неубитого медведя? – Николай сразу сосредоточился.
– С тобой заранее не обговоришь – останешься без шкуры и медведя. Тринюш, не отставай, красавица. И самое главное – под руку во время игры не лезь, если в этом деле ничего не смыслишь. Или лезь, но делай вид, что мы впервые видимся.
Это был обычный расклад группового разводилова. Петюня вошел в бар первым, а Николай с Триной еще минут двадцать выжидали. Даже лохи с подозрением относятся к командным игрокам, а уж профессионалы уже при второй раздаче начнут улавливать, кто в чьих интересах вовремя скидывает.
Внутри было накурено и душно – самая привычная рабочая обстановка. Здесь люди просто отдыхали душой. Трина разместилась на скамье возле стены, от нее пока все равно проку нет. И уже через час Николай с Петюней поняли, что вечер их. Разгоряченные пивом и коньяком дальнобойщики смеялись и выглядели такими расслабленными, что даже отход карт не отслеживали. Таких только готовь и готовь.
– Я сейчас усну, – Коля подливал масла в огонь, демонстративно зевая. – А, гулять так гулять! Поднимаю до пяти кусков.
Мужики с другой стороны стола переглянулись – уже полчаса назад было очевидно, что играют только в удовольствие, а в удовольствие большие суммы проигрывать глупо. Петюня же сморщился до состояния «крепыш негодует», он даже какие-то возмущенные звуки притом умудрился издать и в итоге высказался:
– Да и ладно! Отвечаю! – и бросил на стол несколько банкнот, осыпая всех нелепыми подробностями: – Жене хотел духи на день рождения подарить, но теперь – просто чувствую – будет у нее этих духов литра два!
Его мечтательность как-то не вязалась с тем фактом, что до сих пор Петюня проигрывал – по мелочи, конечно, но проигрывал. Зато после того, как он «сдался», дальнобойщики, ощущая удачу на другом уровне, тоже ерепениться не стали.
Николай не смотрел на Петюню – с того станется начать улыбаться в самый неподходящий момент, – поглядел на Трину. Сидит себе фарфоровой статуэткой, глазками только двигает. А с чего Коля вообще придумал, что она обязательно начнет создавать проблемы? Даже наоборот, присутствие пусть и равнодушной, но весьма симпатичной дамы, расслабляло игроков еще сильнее, привлекая за стол все новых и новых.
Петюня на следующем круге снова проиграл – он очень профессионально изображал простачка… хотя, признаться честно, не умел жульничать так, чтобы проигрывать и выигрывать по своему выбору. А вот Николаю пришлось взять банк – попросту нечего было ставить в следующем раунде. После этого он спокойно проиграл весь выигрыш, чем поднял соперникам чуть упавшее настроение – а они и сами не замечали, что уже прочно сидят на азарте. Еще немного – и можно начинать бомбить, пока не появятся явные признаки нервозности, потом извиниться и сваливать, как сваливали с максимальным кушем десятки раз до того. Вслед им, конечно, повозмущаются, но уже видно, что никаких особенных проблем не будет, а утро воскресенья обещает стать томным.
Как обычно и бывает в этом и других мирах, стоило только Николаю позволить себе всплеск расслабленной победоносной радости, как за спиной раздалось:
– Вот он, точно! И этот… Черт, я так и знал, что они напарники!
Петюня уже успел вскочить на ноги и позеленеть, подтверждая самые худшие предположения. Николай же встал медленнее и сначала натянул приветливую улыбку, а уже потом начал:
– Господа! О, какая неожиданная…
Ближайший «господин» не был настроен на светские беседы, потому просто ухватил его за руку и рванул на себя – видимо, чтобы собеседник стоял поближе, так удобнее разговаривать. Вот только в процессе сего действа у Николая откуда-то некстати выпала карта. Всего одна, но почему-то и ее хватило, чтобы и дальнобойщики синхронно нахмурились и так же синхронно начали подниматься. Николай, к подобному несовпадению в точках зрения привыкший, резко развернулся и пихнул локтем «господина» в нос – мол, не надо меня держать, я и сам прекрасно стою. Не успел мужик отлететь, как между ними нарисовалась фигурка в джинсах и футболке.
– А, вот про тебя-то я и забыл, – признался Николай.
– Какие распоряжения на этот случай, Киан? – поинтересовалась она, не оборачиваясь.
– Ноги уносить.
– Чьи?
– В смысле?
На их беглый диалог внимания не обратили, поджимая кружком как-то сразу со всех сторон.
– Бабу свою убери! – крикнул кто-то из тех, что пришли.
А она все еще ждала распоряжений, закрывая собой Николая, что ему категорически не нравилось. Ну, схлопочет по щам, бывает. За такие мелочи не убивают и не калечат, если не совсем отморозки. Вот только за спиной по-водительски и очень устрашающе забурчало – совсем как их фуры. Пришлось признать, что эти добродушные дальнобои могут и убить, раз на их душевности кто-то решил нажиться.
– Ладно, бить можно, – сказал Николай тихо и спешно добавил: – Только несильно!
– Несильно?! – заорало сразу со всех сторон, сопровождаясь похрустыванием разминаемых пальцев.
– А я это не вам, – пришлось ответить Николаю сразу всей окружности.
А уже через секунду Трина ударила ногой в лицо ближайшего, буквально вышибая его из круга. Развернулась прямо в воздухе и толкнула в плечо одного из дальнобоев – сустав отозвался неестественным хрустом. Запрыгнула на спину третьему, обхватила голову руками и прижала пальцы к глазницам. Остальные не просто опешили – одеревенели. Но поболее прочих сам Николай.
– Трина, нет, нет!
Она будто поняла, отпустила мужчину с чудом уцелевшими глазами, спрыгнула на пол и ударила жертву ребром ладони сзади по шее. Он как-то совсем неловко и грузно опустился на колени, а потом упал ничком на пол. Зрелище это потрясало, поскольку было непонятно, жив он или без сознания. Петюня вылетел в проход первым. Коля тоже очнулся:
– Уходим. Трина, я сказал, уходим!
К счастью, всем хватило ума ее не останавливать.
Через квартал, задыхаясь и захлебываясь паникой, Петюня давил из себя:
– Вы спятили, спятили! Это же уголовщина! Вы понимаете, что сейчас произошло?! – он говорил все громче с каждым предложением. – Я на убийство не подписывался! За мелкое мошенничество и трупы сажают совершенно по-разному! Больная, ты просто больная! – орал он уже на Трину, но боялся приближаться. – Да и за что ты человека убила?! За то, что мы их сами облапошили?!
Она ответила с привычной монотонностью:
