— Вы можете попробовать вырваться, шеф, — предложила я с улыбкой, делая еще один шаг и точно зная, что мы вот-вот окажемся в темной нише, которая не просматривается ни из коридора, ни из гостиной.
— Бонс, уволю, — предупредил шеф строго. Я следила внимательно, но опять не заметила страха на лице Белянского.
— Нет, — усмехнулась я, почему-то чувствуя себя невероятно счастливой. — Не уволите. Я ценный сотрудник.
— Вы распоясались, Бонс.
— А вы мне то тыкаете, то выкаете, — не осталась я в долгу. — Нужно с этим что-то делать.
— Что… делать? — едва не икнул рейян.
— Выбрать что-то одно, — ответила я и затолкала Белянского в темную нишу.
ГЛАВА 29
Я помнила это небо и это жаркое солнце. Часто искала их, поднимая голову вверх, хотя лишь несколько раз бывала с родителями в их экспедициях.
— Эллочка, смотри, — с улыбкой позвала мама.
Она выглядела почему-то моложе, чем в нашу последнюю встречу. Невысокая, закутанная в расписной здешний шелк. Она издавна с веселым недоумением посматривала на других женщин в экспедициях, не вылезавших из своих привозных и совершенно непригодных для жаркого пустынного края брючных костюмов. Я об этом знала, хоть и не видела своими глазами. Годы спустя многие признали правоту рейяны Бонс и предпочитали многослойный легкий шелк и плотную обувь собственной одежде.
— Что ты нашла, мама? — спросила я и зашагала к ней по горячему песку.
Мама с довольной улыбкой замерла на краю обрыва. Внизу были видны выветренные стены древнего селения. Их когда-то построили из глины, навоза, соломы и редких здесь камней. За сотни лет крыши провалились внутрь, ветер и двигающиеся барханы смели часть стен, но часть построек неплохо сохранилась, давая хоть какую-то тень под этим немилосердным солнцем.
Люди селились здесь, найдя источник воды. Строили поселения, водили караваны от города к городу, торгуя с соседями. Люди рождались и умирали, видя лишь этот песок да небольшие клочки зелени там, где воды на это хватало. Колодцы в каждом дворике были их самым большим достоянием. Столетия сменяли одно другое, а люди жили здесь, пока не высыхали колодцы. Жители или умирали без воды, или уходили, оставляя нажитое место. А земля эта никогда не видела дождей. И не увидит.
— Что это? — спросила я, заметив в руках мамы небольшой сосуд с узким горлышком, плотно залитым воском.
— Что-то интересное, — ответила мама. — Видишь, здесь есть знаки.
Она повернула сосуд так, чтобы я могла рассмотреть древние символы. Их вырезали на глине еще до обжига, отчего знаки казались не пугающим предупреждением, а причудливым орнаментом, но я знала, что в древности никто не делал на посуде надписей-пожеланий.
— Что здесь сказано? — спросила я тихо и решительно отобрала у мамы сосуд — если это магия, то лучше столь опасный предмет держать мне.
— Это на одном очень древнем наречии, — с увлеченностью исследователя пояснила мама. — Но сделали и запечатали амфору гораздо позже, через столетия. Просто местная народность сохранила древние секреты создания удерживающих заклинаний. Здесь нет конкретного указания, так что в сосуде может быть что угодно.
— Значит, не стоит его открывать, — решила я, бросая взгляд по сторонам. — А где папа?
Я в который раз осмотрелась, чувствуя себя очень неуютно. Что-то было не так, и лишь теперь я поняла, что именно: мы находились среди песков лишь вдвоем. Не маячили в поле видимости палатки из плотной парусины, не суетились люди, не слышалось скрипа лопат, вгрызающихся в песок и недовольного ворчания верблюдов в тени построенного для них навеса. И не было отца, на раскопках не умолкавшего ни на минуту.
— Мам? — Я обернулась к родительнице, но увидела перед собой не ее, а тоненькую, закутанную в темно-зеленый шелк девочку с мшисто-зелеными глазами. — Алеся?
— Я боюсь, — сказала она. — Все время боюсь. Я видела смерть. Она все еще рядом…
Девочка закрыла глаза и резко вскинула руки, будто ощупывая воздух — и тот расцвел зеленым, алым, розовым и серым под ее пальцами.
— Я не понимаю, — прошептала, пытаясь разглядеть рисунок. Я, кажется, уже видела его. Но когда? — Подожди.
Я наклонилась, собираясь опустить амфору на песок, но оказалось, что мои руки пусты. Лишь на кончиках пальцев осталось немного воска.
— Я вижу кровь, — сказала Алеся. — Это лишь видение. Будущее никогда не бывает определенным. Но… Я вижу кровь.
Больше ничего не сказав, сестра Марьяна расплакалась. Пытаясь ее успокоить, я подалась вперед, но не смогла коснуться плеча Алеси — мои пальцы прошли насквозь. Вскрикнув, я отшатнулась и упала. Стоило моргнуть — и меня обступил полумрак, расчерченный бледными рассветными лучами, проникавшими в комнату сквозь тонкие шторы.
— Я в Гаруче… — произнесла вслух. — Какая нелепость. Мне все привиделось. Мне просто это приснилось.
— Простите, — обратился к Кристэру Дубинскому замерший посреди холла третьего этажа юноша. — А где здесь общий отдел?
— Вы ошиблись этажом, — отмахнулся следователь, пробегая мимо. — Вам на второй.
— А… Ясно, спасибо, — промямлил молодой человек и пригладил светлые вихры.
— А вы кто? — остановившись перед дверью, спросил Дубинский.
— Я… Я Майлз. Стажер. Хочу быть следователем. Меня прислали…
— Следователь Дубинский, — представился Крис и со вздохом сжалился над юношей: — Я вас провожу.
— Спасибо, рейян Дубинский, — обрадовался молодой человек. — Я тут совсем никого не знаю.
— Ничего, привыкнете, — успокоил его Кристэр, чуть понизив голос. — У вас общее направление на стажировку?
— Да, — тоже вполголоса ответил Майлз.
— Тогда вам не о чем переживать, — хлопнул его по плечу Дубинский. — У нас здесь не так много тех, с кем нужно быть осторожным.
— А с кем нужно? — тут же осведомился молодой человек, спускаясь вслед за следователем по лестнице.
— Ну, с рейяной Белчер встреча вам не грозит, если не надумаете самовольно отправиться на четвертый этаж, — ответил Кристэр. — Так что старайтесь, Майлз, и тогда вам не грозит быть съеденным нашими местными крокодилами.
— Кем? — опешил стажер.
— Следователем Белянским и его секретарем, — подавшись к уху юноши, сообщил Дубинский.
Майлз нахмурился и взглянул на следователя, надеясь увидеть усмешку на лице следователя, но Кристэр был совершенно серьезен. Внезапно позади них раздался приближающийся дробный стук каблучков. Дубинский оглянулся, напрягся, но при виде появившейся на лестнице очень красивой девушки с ярко-розовыми волосами расплылся в улыбке.
— Рейночка Бонс, — приветствовал появившуюся особу Дубинский. — Вы, как всегда, прекрасны!
