Она и деткам в больницах всегда говорила эти волшебные слова, особенно если малыш боялся предстоящей операции или процедуры. «С этим мы будем разбираться завтра, а сейчас почистим и съедим мандаринку, и я почитаю тебе сказку». Никто не рассказывал маленькой Кате про феномен отложенной жертвы, о ней речь зашла уже в институтском курсе психологии, но девочка интуитивно чувствовала, что и как сказать и сделать, чтобы успокоить болеющего ребенка. Сейчас все хорошо, сейчас будет вкусное и интересное и ничего болезненного и страшного. А плохое – оно ведь наступит только завтра, да и то есть чудесное слово «мы». «Мы будем разбираться». Малыш не останется со своей бедой, со своим страхом один на один.
Славик понял, что казнь откладывается, и заметно приободрился.
– Где ты была? Уже совсем поздно, а ты даже не позвонила. Я волновался, – произнес он чуть более уверенно.
– Я была на работе. Если бы ты волновался, ты бы сам позвонил. Поставь, пожалуйста, суп греться, я пока переоденусь.
Ужинали в молчании, так же молча вымыли, вытерли и убрали в шкаф посуду.
Катя была уверена, что проведет ночь без сна, но даже удивиться не успела, как почувствовала, что уходит в тяжкую обволакивающую дрему. Она была еще совсем молоденькой и просто не замечала, как сильно устает за день.
Проснулась, как и запланировала, в пять утра, без будильника. Этому она тоже научилась за годы жизни под жестким контролем отца: проснуться пораньше, сделать уроки, не выученные накануне, потому что после школы бегала в больницу, и в половине восьмого появиться пред строгими очами Виталия Владимировича, изображая приятную отцовскому взору картинку «дочь-школьница, умытая, одетая и собранная, выходит с рюкзачком, набитым учебниками и тетрадями, чтобы ехать в школу».
Славик тяжело сопел во сне, уткнувшись лицом в подушку, он любил спать, лежа на животе. Дети тоже спали крепко, Светочка – свернувшись калачиком, у Жени одеяло съехало на пол, обнажив длинную, еще по-детски неуклюжую ногу с огромной для его лет ступней. «Высоченным вырастет, – с ласковым умилением подумала Катя. – Намучается с одеждой и обувью». Она тихонько накрыла мальчика одеялом и, ступая на цыпочках, вышла в кухню. Залпом выпила стакан воды из-под крана, потом прокралась в ванную и быстро умылась. Душ принимать не стала, чтобы не шуметь. Белье, джинсы и тонкий джемперок она еще с вечера вынесла в прихожую. Маленькая Катя Горевая давно научилась жить в соответствии с заранее составленными графиками и по возможности все продумывать заранее, а повзрослевшая Екатерина Волохина это умение продолжала совершенствовать.
Она выскользнула из квартиры и помчалась к метро. Расписание электричек изучено еще вчера, и Катя точно рассчитала, во сколько нужно выйти из дома, чтобы успеть к нужному поезду. Конечно, будет не очень хорошо, если окажется, что дядя Дима теперь живет в другом месте, но звонить и узнавать было не с руки, и Катя просто надеялась на лучшее. Она помнила, что от платформы до его дома минут пятнадцать быстрым шагом. Вряд ли Дмитрий Алексеевич уезжает из дома раньше семи утра, так что она отлично успевает, еще небось и ждать придется.
Все шло по плану: метро, вокзал, билетный автомат, электричка, полупустой вагон, платформа. А вот это что-то новенькое: маршрутка от платформы до остановки «Савиново». Именно так назывался большой комплекс таунхаусов, где жил «правая рука» Виталия Горевого. Раньше такой маршрутки не было. Впрочем, раньше много чего не было. Раньше. До свадьбы, до Славика, до разрыва с отцом. В те времена, когда Катя иногда бывала здесь. Ладно, маршрутка – это хорошо, но деньги нужно экономить, при более чем скромном бюджете семьи Волохиных 25 рублей могут образовать заметную дыру. Лучше прогуляться быстрым шагом, тем более что и планом это предусмотрено.
Вот и знакомая вывеска дорогого супермаркета, а сразу за ним начинались длинные ряды трехэтажных таунхаусов с красивыми ухоженными газонами по фасаду и уютными внутренними двориками, откуда в хорошую погоду доносились запахи еды, готовившейся на мангалах и барбекю. Катя нашла удобную позицию, чтобы видеть входную дверь нужного дома и не особо бросаться в глаза. Если Дмитрий Алексеевич по-прежнему сам за рулем, то будет выезжать из гаража, а если босс предоставил своему любимчику машину с водителем, то пассажир выйдет на крыльцо. Гаражная дверь тоже отлично просматривается, так что все в порядке. Катя его не упустит. Только бы не оказалось, что дядя Дима в отпуске или в отъезде.
Она знала, что Дмитрий Алексеевич женился довольно поздно, дети у него совсем маленькие, а жена очень красивая и, по Катиному мнению, очень глупая. Впрочем, за те два года, в течение которых Катя не контактировала с отцом и его окружением, жена могла и поменяться, у них, у богатых бизнесменов, это легко. Зачем семье из четырех человек целых три этажа? Что на них делать? У самой Кати тоже семья из четырех человек, и им тесно в маленькой однокомнатной квартирке, это правда, но трех комнат хватило бы за глаза. А три этажа… Да, она выросла в большом доме, где их было всего трое – отец, Катя и постоянно проживающая с ними очередная гувернантка, остальной персонал был приходящим. И девочка, как ни силилась, не могла уяснить, для чего нужны такие хоромы. Слова «престиж», «репутация», «имидж» оставались для нее пустым звуком. Чтобы построить такой дом, поддерживать его и платить зарплату персоналу, нужны огромные деньги, которые, по ее мнению, лучше было бы отдать на благотворительность, например, на помощь детским больницам.
Она попыталась представить, как могла бы жить в таком таунхаусе со Славиком, Женей и Светочкой, а также с детками, которые родятся у них с мужем, но ей почти сразу стало скучно. Она не умела мечтать. Катя Волохина умела планировать и делать.
Без четверти семь дверь дома открылась, на крыльце появился Дмитрий Алексеевич в спортивном костюме. Он и раньше был не особо стройным, а за те два года, что Катя его не видела, сильно располнел и обрюзг. Похоже, на пробежку собрался, решил заняться собой. То ли здоровье стало подводить, то ли женщину новую завел…
Увидев подошедшую Катю, он остолбенел.
– Катерина? – в голосе его послышался нескрываемый страх. – Что случилось? Ты зачем здесь?
Она все понимала. Знала крутой нрав отца, его привычку мгновенно расправляться с неугодными или неудобными, знала, какие зарплаты, премии и бонусы он выплачивает тем, кто на него работает. Ну, не до рубля и копейки, разумеется, но масштаб представляла себе довольно точно. У Кати Волохиной никогда не было стремления судить и осуждать других, она умела принимать то, что есть. И к Дмитрию Алексеевичу у нее никаких претензий не имелось. Жена, дети, их нужно обеспечивать, да и себя не забыть. Все поговорки про близкие к телу рубашки и собственные шкуры она помнила превосходно, от зубов отскакивало.
– Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, – вежливо проговорила Катя. – Вы не переживайте, ни о чем просить не буду, конфликт с моим отцом вам не грозит. Мне нужно только спросить кое о чем.
Лицо Щетинина чуть расслабилось, но через секунду снова напряглось.
– Спросить? О чем?
