На кладбище Сташинский встал как можно ближе к могиле полковника, чтобы выяснить, как теперь выглядит Бандера. Он сумел хорошо разглядеть Степана Андреевича, но сфотографировать вождя ОУН
[1] ему не позволили. Оставалось узнать, где тот живет.
Богдан Сташинский раз за разом приезжал в Мюнхен. Теперь у него были немецкие документы на имя Ханса Иоахима Будайта. А Бандеру никак не удавалось найти. И все же Сташинский обнаружил адрес некого Стефана Попеля. А именно под этим именем обосновался в столице Баварии руководитель украинских националистов.
Степан Бандера привык к тому, что за ним охотятся. В отличие от идеолога Льва Ребета профессиональный боевик держался крайне осторожно. Сташинскому никак не удавалось проникнуть в дом Бандеры, чтобы найти удобное место.
А умельцы в Москве подготовили ему усовершенствованный газовый пистолет, теперь уже двуствольный, то есть стрелять можно было два раза. Его снабдили и набором отмычек, чтобы он смог открыть подъезд. Но отмычки не подошли. И в гараж, куда Бандера ставил свой «Опель», Сташинский тоже не проник.
Он выбросил пистолет, пришедший в негодность, и вернулся в Восточный Берлин. С помощью своих кураторов обзавелся другим набором ключей, один из которых все-таки подошел. Ночью Сташинский забрался в подъезд и на четвертом этаже обнаружил табличку с фамилией Попель.
Сташинский получил еще один специальный газовый пистолет. Расчет был на то, что патологоанатом, как и в случае с Ребетом, решит, будто причина смерти — сердечная недостаточность. Самого Сташинского вновь снабдили нейтрализующими таблетками и ингалятором, дабы он сам не погиб от ядовитых паров.
Таблетку он принимал за завтраком и весь день следил за Бандерой, выбирая удобный момент. 15 октября 1959 года он тоже дежурил возле его дома. Около часа дня увидел знакомую машину: Бандера приехал домой обедать, предварительно заглянув со своей секретаршей на рынок.
Богдан Сташинский быстро забежал в подъезд, выждал минуту и, уже не спеша, двинулся вниз по лестнице, навстречу Бандере. Он действовал совершенно хладнокровно.
Степан Андреевич поставил машину в гараж. Одной рукой он держал бумажный пакет с только что купленными помидорами, а другой пытался вытащить ключ, застрявший в замочной скважине.
Сташинский участливо спросил:
— Что, замок испортился?
Бандера ответил:
— Нет, все в порядке.
При этом он посмотрел на незнакомца. Сташинский поднял пистолет, завернутый в газету, и выстрелил Бандере прямо в лицо… Вождь ОУН
[1] еще сумел подняться на третий этаж, прежде чем смертельный яд его свалил. Услышав хрип умирающего, выскочили соседи, которые увидели на полу человека, которого они знали как Стефана Попеля. Рядом валялся пакет с рассыпавшимися помидорами.
Бандера умер по дороге в больницу. Первоначальный диагноз — травма черепа из-за падения на лестнице. Но лицо пошло синими и черными пятнами. Это насторожило полицейских. Более тщательное, чем обычно, вскрытие показало, что его отравили цианистым калием. 20 октября его похоронили на мюнхенском кладбище. Никто тогда не мог предположить, что очень скоро тайна его смерти будет раскрыта…
На следующий день после уничтожения Бандеры Сташинский был уже в Восточном Берлине, где его поздравляли с удачно выполненным заданием.
3 ноября 1959 года постановлением президиума ЦК КПСС был утвержден проект указа президиума Верховного Совета СССР о награждении Богдана Николаевича Сташинского орденом Красного Знамени.
В сопроводительной записке заместитель председателя КГБ и куратор Первого главного управления (внешняя разведка) генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин писал, что Сташинский «в течение ряда лет активно использовался в мероприятиях по пресечению антисоветской деятельности украинских националистов за границей и выполнил несколько ответственных заданий, связанных с риском для жизни».
6 ноября председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Климент Ефремович Ворошилов подписал закрытый указ. Сташинского привезли в Москву получать награду. Это была высокая честь. Богдану Николаевичу вручил орден сам председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин.
Председатель КГБ говорил о блестящем будущем, которое ожидало молодого чекиста. Богдану Николаевичу невероятно нравилась шпионская работа, он просто наслаждался своей новой жизнью. Но большим планам госбезопасности помешала любимая женщина Сташинского.
В ГДР на танцах он познакомился с девушкой по имени Инге Поль. С благословения начальства у них начался роман. Она работала в парикмахерской. Ее отец владел авторемонтной мастерской. Сташинский и Инге Поль обручились. Богдан Николаевич попросил у председателя КГБ разрешения вступить с немкой в брак.
Шелепин наставительно объяснил, что чекисту-нелегалу позволительно жениться только на проверенном человеке, на женщине, способной стать надежной подругой и помощницей. Тем более что Сташинскому предстоит пройти переподготовку и получить новое задание — на сей раз в Англии или в Соединенных Штатах.
— Работа вас ждет нелегкая, но почетная, — со значением сказал ему Шелепин.
Сташинский стоял на своем. Он доказывал, что его невеста будет таким же верным человеком, как и он сам.
Доброжелательно настроенный Шелепин, недавний вождь комсомола, сдался.
Герою позволили вернуться в Восточный Берлин, чтобы он забрал Инге Поль.
23 апреля 1960 года они поженились — сначала зарегистрировали отношения, а потом обвенчались в церкви. В представительстве КГБ затею с венчанием не одобрили, но Сташинский настоял на своем — он должен вести себя как настоящий немец.
Когда Богдан Николаевич признался невесте, что он на самом деле не польский немец, а сотрудник советской разведки, она не обрадовалась. Предложила вместе бежать на Запад. Сташинский не хотел:
— Мне предстоит учеба. После этого они так и так пошлют нас на Запад. Тогда мы и решим, что нам делать.
В мае с документами на имя супругов Крыловых они приехали в Москву на инструктаж и переподготовку. Поселили их в служебной квартире, которая прослушивалась, и Сташинский это обнаружил. Обиделся и пожаловался своему начальству, чего делать не следовало. Чекист обязан понимать необходимость контроля и проверок. Начальство и без того было весьма разочаровано: герой-ликвидатор оказался не таким уж надежным и исполнительным оперативником, каким казался.
Когда Инге забеременела, Сташинский, как положено, доложил начальству, что в семействе ожидается пополнение.
— Вам придется сделать аборт или оставить ребенка в детском доме, — таков был категорический ответ куратора. — С учетом вашего будущего задания ребенок вам будет только мешать.
