Поздно вечером 11 мая 1960 года, когда Эйхман шел с автобусной остановки домой, было уже темно, шел дождь. Питер Малкин сбил его с ног и затолкал в машину. Его спросили: «Ваше имя?» Он назвал подлинное: «Я Адольф Эйхман». За эти годы в воображении людей он превратился в настоящее чудовище. Агенты израильской разведки, которые схватили его в Аргентине, были поражены, увидев самого обычного, даже жалкого человечка. И это убийца шести миллионов?
До 20 мая его держали на конспиративной квартире. Харел придумал, как вывезти его из страны. В Буэнос-Айрес на празднование 150-летия Аргентины прилетела официальная израильская делегация — на спецсамолете. Экипаж состоял из людей, отобранных сотрудниками Моссада. Эйхмана провели на борт самолета под видом захмелевшего члена экипажа. Самолет немедленно взмыл в воздух.
23 мая 1960 года премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион сообщил в кнессете:
— Адольф Эйхман, один из самых чудовищных нацистских преступников, находится в израильской тюрьме.
Для всех это был сюрприз. Американцы полагали, что Эйхман давно покончил с собой, понимая, что ему лучше не попадать в руки правосудия. После начала холодной войны желание искать нацистских преступников исчезло. Руководители ЦРУ информировали Сенат США, что не имеют возможности заниматься их розыском.
Аргентина обратилась с жалобой в Совет Безопасности ООН. За нацистского преступника вступились арабские страны.
Египетский посол в Москве обратился за помощью к заместителю министра иностранных дел Якову Александровичу Малику, доказывал, что нужно выразить протест по поводу похищения Адольфа Эйхмана:
«Речь идет о похищении человека агентами одного государства на территории другого государства, что фактически означает агрессивный акт и грубое нарушение суверенитета. Важно, чтобы действия Израиля были осуждены и чтобы принятая по этому вопросу резолюция была ясной и не содержала каких-либо компромиссов… В этой связи важно, чтобы Советский Союз занял позицию осуждения этих действий. Это окажет благоприятное влияние на общественное мнение арабских стран».
Адольфа Эйхмана судили в Иерусалиме.
Процесс продолжался четыре месяца. Еще четыре месяца судьи совещались. Они знали, что приговор по этому делу должен быть безукоризненным и беспристрастным. Вердикта ожидали не только миллионы простых людей по всему миру, но и множество профессиональных юристов и ученых.
История юриспруденции знает подсудимых с более громкими именами и высокими званиями. Человек, которого судили в Иерусалиме, имел скромный чин и возглавлял сравнительно небольшой отдел в крупном ведомстве.
9 октября 1941 года начальник полиции безопасности и СД бригаденфюрер СС Бруно Штреккенбах подписал представление на имя рейхсфюрера СС, копия — в Главное управление кадров:
«Прошу присвоить штурмбаннфюреру Адольфу Эйхману с 9 октября 1941 года очередное звание оберштурмбаннфюрера. Я предлагаю это производство на основании особо успешных действий Эйхмана, который имеет особые заслуги в деле очищения Восточной провинции от евреев…»
Восточная провинция, Остмарк, упомянутая в документе, — это в нацистской географии территория присоединенной к рейху Австрии.
Полученное им звание оберштурмбаннфюрер СС в армейской иерархии приравнивалось к подполковнику. Эйхман был уверен, что заслуживает более высокого звания. Жаловался следователю в Иерусалиме:
«Я считал, что меня обходят, — и сказал себе: сейчас ты оберштурмбаннфюрер, если пойдешь на фронт — там быстрее дадут штандартенфюрера (полковника). Но я так и просидел до мая 1945 года оберштурмбаннфюрером, потому что при моей должности начальника отдела — это кадровый потолок».
Он, возможно, остался бы безвестным функционером нацистского аппарата, если бы не итоги его деятельности. Имея всего несколько подчиненных, он привел в действие гигантский механизм, который за несколько лет уничтожил шесть миллионов человек.
Оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман служил в Четвертом управлении (гестапо) Главного управления имперской безопасности.
Для выживших Эйхман был воплощением зла, дьяволом во плоти. Его мало кто видел. Узники лагерей знали только своих непосредственных мучителей — надзирателей. Эйхман никого не избивал, не загонял в газовую камеру, вообще редко появлялся в лагерях. Но каждый еврей, оказавшийся сначала в гетто, а затем и в лагере уничтожения, знал, что нашел его и отправил туда Адольф Эйхман.
Прежде всего он скрупулезно выяснил, скольких придется уничтожить. Составил подробные карты расположения еврейского населения в Европе, затем подробные списки. Он настоял на том, чтобы все евреи носили желтую звезду, дабы легче было их опознать, сселял их в гетто — оттуда проще отправлять в лагерь.
Евреев расстреливали и вешали, но темпы этой работы не устраивали ни Эйхмана, ни его начальство. Расстрел как метод не понравился Эйхману: слишком медленно, слишком неаккуратно и слишком дорого. Германия должна экономить патроны для фронта. Он доложил свои впечатления непосредственному руководству — начальнику гестапо группенфюреру СС Генриху Мюллеру. Тот был, как обычно, немногословен, но с подчиненным согласился:
— Да, товарищ Эйхман, ты прав.
И тут у руководителей концлагеря Освенцим появилась идея устроить газовые камеры прямо в концлагерях. Эйхман понял, что найдено настоящее решение. В газовые камеры загоняли людей целыми партиями прямо из эшелонов, а трупы сжигали здесь же в лагерных крематориях.
— Вот это производительность! — гордо сказал Эйхману комендант Освенцима.
20 января 1942 года на дачном объекте службы безопасности у берлинского озера Ванзее начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих объяснил высшим чиновникам, что задача партии и государства — уничтожить всех евреев. Эйхман снабдил Гейдриха всеми цифрами для доклада.
— После конференции в Ванзее мы остались втроем — Гейдрих, Мюллер и я, — рассказывал на суде Эйхман. — Гейдрих объяснил мне, как составить протокол конференции. Потом меня пригласили выпить коньяку. Мы выпили две или три порции.
В августе 1944 года он доложил Мюллеру, что четыре миллиона евреев уже уничтожены и еще два миллиона находятся в руках немцев. Он без устали колесил по Европе, выискивая неучтенных евреев, договариваясь с транспортным ведомством и местными властями о вывозе евреев в лагеря уничтожения.
На суде Эйхман не отрицал своего участия в «окончательном решении еврейского вопроса», но наотрез отказывался признавать себя убийцей:
— Я никогда никого не убивал. Я занимался только тем, что находил евреев и отправлял их в лагеря. Таков был приказ фюрера. Я должен был подчиняться. Выбора у меня не было. Если бы мне в то время сказали: «Твой отец изменник» и я должен его убить, то я бы сделал это. Ибо предполагалось одно: приказ начальника — это приказ. Пятки вместе, носки врозь и отвечать: «Так точно!»
Адольф Эйхман родился в Рейнской области. Когда мальчику было шесть лет, его отца, бухгалтера, перевели в австрийский город Линц, где вырос и Гитлер. Молодой Эйхман торговал керосином и надеялся заняться смазочными маслами. В апреле 1932 года он вступил в национал-социалистическую партию и в СС. Выразил желание быть зачисленным в службу безопасности (СД).
