Все, что чувствовала, что видела вокруг себя Катя, – это было черное, страшное, вселенское предательство. Вся враждебность и ненависть мира против нее одной.
Она уже давно не могла плакать. Заставляла себя что-то глотать, чтобы не валиться с ног и ухаживать за мамой. По вечерам тупо и напряженно смотрела на полки аптечки, забитой мамиными лекарствами. Если все это выпить сразу, если потом капельку потерпеть… И от окон она себя оттаскивала: так еще проще – просто улететь. Она никому не нужна, кроме мамы. Она для всех и навсегда ужасна, преступна, порочна. Ее нельзя брать на работу, допускать к детям. Ее место – страшная тюрьма, и это без вариантов. Но надо пока терпеть и жить. Есть ответственность. И есть любовь и жалость. Это не погибло в таком кошмаре.
Катино сердце разрывает жалость к маме. Что будет с ней?
Они приехали на встречу в кабинете следователя живописной и внушительной группой. Шикарная Ирина в черном строгом и эффектном костюме, Петя, тоже в красивом костюмчике, умытый до блеска. Юрист Смирнов со своим высокомерным и значительным видом, врачи, психолог, педагог. Всю эту свиту отбирала Ирина.
– Должна предупредить, – заявила она следователю. – Ребенок потрясен, он в принципе очень ранимый. Поэтому не станет отвечать на вопросы чужих людей. Мы с вами согласуем вопросы, и я буду задавать их Пете сама. Вас устроит?
– Да без проблем.
Потрясенный ребенок с большим интересом разглядывал все вокруг. Перед разговором потребовал колу и печенье. Спросил у следователя:
– У вас есть пистолет?
– Ну, есть, – не очень охотно ответил следователь.
– Покажите.
Понадобилось время, чтобы настроить Петю на диалог. Ирина начала задавать четкие вопросы. Максим смотрел на уверенное, довольное лицо мальчика.
Он знал, что тот выучил ответы. И вдруг… Он не сразу поверил тому, что слышал:
– Петя, – говорила Ирина, – вспомни, что ты рассказывал дома. В тринадцать двадцать ты всегда ешь в столовой первое блюдо. На стене перед тобой большие часы. Ты помнишь, какое там было время?
– Да. Двадцать минут второго.
– Потом.
– Потом Маша принесла котлету с цветной капустой. Было полвторого. Маша сказала, чтобы я правильно жевал.
– И ты видел дверь папиного кабинета?
– Да, видел.
– Расскажи нам, кого ты видел. Кто вышел из папиного кабинета?
– Тебя, мама, – спокойно сказал Петя. – Ты вышла из папиного кабинета, я из-за этой котлеты не успел тебя позвать, ты быстро ушла. Ты была в таком красном платье с черными пуговицами. Когда я доел, мы с Машей тебя не видели.
– Петя, ты в своем уме? Что ты говоришь?
– Это правда, мама. Ты сама говорила, что надо говорить правду.
– Где в это время была Катерина Семенова? – буркнул грубо и требовательно следователь. – Отвечай, Петр.
– Катя была в детской. Когда я пришел, она лежала на диване. Сказала, что заболела, наверное. Мы еще немного читали, я рисовал… Потом она позвонила папе, чтобы отпустил.
Через два часа в квартире Зиминых висел терпкий запах сердечных препаратов, суетился домашний врач, он один и мог заходить в комнату Ирины.
Петя с расслабленным видом человека, который вернулся после тяжелой работы, поедал, полулежа на диване, особые блюда, которыми Маша восстанавливала его утраченные силы.
– Что это было? – растерянно спрашивал Игорь у Максима. – Петя показал на Иру? Не могу поверить. Он же разучил дома все ответы.
– Поверь, – улыбнулся Максим, в его глазах зажегся насмешливый огонь. – Парень сыграл по своим правилам. Ты же все время жаловался на то, что он неуправляемый. А Ирина слишком откровенно взялась им управлять. Он сделал свой ход. Я даже зауважал его. Кстати, все подтвердилось. Ирина именно в это время уезжала с работы, была в красном платье с черными пуговицами. Алиби нет именно на то время, когда выложено видео. Сейчас проверят камеры видеонаблюдения рядом с вашим домом, все подтвердится, я уверен. Я в принципе ни минуты не сомневался.
– Но почему?! Зачем? У нас отличные отношения. У нас полное доверие.
– Это ты меня убеждаешь или себя? У вас отличные отношения партнеров-врагов. Она все о тебе знает, ты о ней ничего. Никогда не говорил тебе, что Ирина постоянно пыталась получить от меня информацию о твоих женщинах. Когда поняла, что бесполезно, нашла другую возможность. Только такой сибарит и гурман, как ты, мог не заметить бешеной ревности рядом. Да, у нее не было нужды расправляться с предыдущими гувернантками: они того не стоили. Но никогда и ни к кому у тебя не было такого нежного человеческого отношения, какое ты проявлял к Кате. Ничего сексуального, просто что-то душевное, что до сих пор было невозможным в вашем доме.
– Но Петя… Такое предательство матери. Что это за выходка?
– Скажу просто, может, потом поймешь. Этот парень не такой говнюк, каким всем казался. И он совсем не прост. В этом Ирина была права.
Дела больше не было. Никто никого не обвинял. Скандал приобрел совсем уже пикантное объяснение.
Девица с голым задом была в восторге по поводу своей славы. Больше всего ее порадовало, что она была снята в удачном ракурсе, выглядела отлично. Она читала все комментарии под репостами по всему инету и делала скрины тех, где писали, что у нее лицо «тут без отеков, как будто и не пьет совсем». А на других обнародованных местах «почти совсем нет целлюлита».
Мила попросила своего фотографа сделать оригинальные, совсем уже шикарные портреты с этих видео и сама запустила в Сеть. Папу она убедила в том, что любой пиар – это пиар.
Ирина собиралась с Петей в путешествие по Франции. О том, чтобы в чем-то упрекать ребенка, не было и речи. Наоборот, она хотела, чтобы он ее понял и простил. Вот что значит правильно себя поставить в доме.
Петя все соображал и был горд.
Катя с мамой просто выдыхали, пытались вернуться к жизни, как узники концлагеря или блокады. У них не было сил даже на то, чтобы говорить друг с другом о том, что произошло.
Однажды в субботу в дверь позвонили. Катя открыла и увидела Игоря и Максима. Они вошли в комнату.
– Катя, я не с извинениями, не с разговорами, – быстро сказал Игорь. – Тут даже не знаю, что сказать. Просто просьба. Попрощайся с Петей, скажи ему что-то. Он страшно скандалит, не хочет ехать во Францию, требует тебя. Надо их отправить, пока мы все с ума не сошли. Ира сегодня ночует у своих родителей.
Катя вошла в квартиру Зиминых, как на Голгофу. Прошла до детской на дрожащих ногах. И вдруг услышала вопль:
– Пошла вон! Все пошли вон! Есть не буду, даже в туалет не пойду. Хочу Катю!
Она вбежала в комнату.
Плачущая Маша подбирала с пола какую-то еду. Петя орал и колотил ногами.
