— Прялись с челядинцами путны и помирились таже, — бодро соврал Мирон.
— Если кто вас станет обижать, сразу же мне говорите. Спуску дворцовым колобродам давать никак нельзя. Понятно? — сделал вид, что поверил им. Те покивали тыковками.
— Вас покормили?
— Благодарствуй, княжич. Поснидали мы, — благодарно заулыбались парни.
— Вот и славно. Идите, отдыхайте.
Гудцы остались на месте.
— А мы иже деяти у тя несмо казаны паки! — испуганно воскликнул Тренька.
— Мы с Устином вемы, яко заботити княжича, — тут же встрял Ждан.
— Сяки тяжания вемы. Полы мыти, ество сготовити. Всё, что похочешь, содеем. Токмо изреки, — зачастил, испугавшись, что я не правильно пойму его брата, Мироша.
— Дьяка Агафона призову. Он вам расскажет о дворцовых порядках. Сами тоже инициативу проявляйте. С другими холопами общайтесь, узнавайте.
— Иже нать правляти? — поинтересовался Треня.
Опять не то слово загнул не в ту степь.
— Слово такое, учёное из книг. Означает, что не надо бояться свой разум применять.
Парни с уважением посмотрели на меня. Однако, пора было укладываться на боковую и заодно устроить маленькую пакость. Новичков отправил на ночёвку в общую холопскую, что внизу, в клети, велев им утром ко мне прийти. Дождавшись, когда гудцы уйдут, предупредил Ждана и Устина, что самой глубокой ночной порой приду к ним кровь высасывать. Захотелось де совой полетать-поухать.
Ночью долго не удавалось уснуть, обдумывая состоявшийся откровенный разговор с отцом. Москвичи при любом раскладе не оставят нас в покое. Потравят, как крыс амбарных. Историки пока не могут объяснить серию внезапных смертей близких родственников Василия Тёмного. Князь Дмитровский Пётр, четвёртый сын Дмитрия Донского, скончался два года назад. Также неожиданно покинет бренный мир через два года Андрей Можайский, третий сын Донского. Ещё через два года настанет черёд Константину Углицкому, последнему сыну Донского, и моему отцу, князю Юрию. Это если сохранится историческая канва событий. Моему телесному носителю — Дмитрию Красному — тоже предстоит умереть внезапно и странно, совсем молодым ещё человеком. Загадочна и сама смерть бывшего государя Московского Василия, отца нынешнего великого князя. Неожиданно покинет бренный мир митрополит Фотий в следующем году. Лишь только кончина Дмитрия Шемяки не вызвала никаких сомнений. Описана в исторических документах. Отравлен в Новгороде агентами Василия Тёмного.
Кто в его окружении занимался этим неблаговидным промыслом? Может быть, сама старая княгиня Софья Витовтовна грешила, избавляя своё любимое чадо от будущих опасностей. Все дяди, кроме князя Юрия, выказывали абсолютную лояльность московскому дому. Однако, это их не спасло от смерти. Они были виновны самим фактом своего происхождения. Увы, разборки среди родственников нередки в истории разных стран. Слишком лакома власть. Выходит, чтобы выжить в этом времени, не получится затаиться невинной мышкой. Лучше трепыхаться и не давать себя в обиду. Уж если суждено погибнуть, так лучше в бою, глядя врагу в лицо…
21
Проснулся оттого, что кто-то осторожно тряс меня за плечо.
— Вставай, господине. Требно на заутреню грясти, — донеслось незнакомым голосом.
— Кому это требно? Кто это мне приказы вздумал отдавать? — спросонья пробухтел я.
Открыв глаза, обнаружил подле себя мужика средних лет и дьяка дворцового. За открытыми окнами — предрассветная темень. Голова была тяжёлой, не то от похмелья, не то от недосыпа, и отказывалась категорически отрываться от подушки. Во рту словно бы кто-то напаскудил от души.
— Квасу мне подайте, горло промочить, — мявкнул я, оттягивая момент выволакивания голого тела из постельки.
Корчажок был оперативно доставлен. Смочил нутро как следует и вдруг опомнился:
— А куда мои охламоны делись?
— Дык дьяк путны позвал их на тяготы.
Мда, проспал исполнение задуманного злодейства. Вскочил и потянулся за шмотками. Вспомнилось, что сегодня праздник великий, и заутреня, должно быть, в паисиевом монастыре состоится. Атласное узорочье придётся отложить. Послал холопа за простолюдной шмотью. Оделся сам, невзирая на потуги мужика поучаствовать в процедуре натягивания на себя шмоток. Знакомить кого-то нового со своими телесными недостатками сильно не хотелось.
Гудцов нашёл случайно на кухне среди множества работающих здесь дворцовых холопов. Пиршество в честь меня предполагалось грандиозным, поэтому и согнали на работы всех, кого только можно, подняв до света. Бедолаги были по-прежнему в рваных одеждах и клевали носами на ходу.
— Почему вы здесь, а не в моих палатах? — ругнул слегка Мирона.
— Дьяк рече грясти на тяжание, мы пошед, — ответил он.
— А чего это Треня морду заплаканную отворачивает?
— Дык нас обоих покрестиша, — смущённо заулыбался Мирон, — Яко сведаша, иже есмо новики.
— Что значит покрестиша? — не сразу врубился я.
— Посекоша нас зазорно. Дьяк хил бе, несть болезно, обаче студно зело нам, — раскрашенное синяками лицо парня залилось краской.
— Я этого дела просто так не оставлю, — озлился я, — Бросайте свои тряпки.
Ко мне подскочил небольшого росточка тщедушный мужичок с непременной узкой бородёнкой.
— Ты пошто безрядно по кухне шастаешь? — грозно завопил он, — Плетей захотел.
Боже, неужели так трудно этим дуракам меня запомнить в лицо.
— Ты за кого меня принял, попугай ты потный? — проговорил и с силой отправил кулак в область солнечного сплетенья.
Дьяк с хеканьем согнулся.
Холопы отвлеклись от работ и с удовольствием стали наблюдать за экзекуцией своего начальника.
— Ты холопов моих посёк, кривоссун малохольный? — продолжил я аттракцион.
Поднял голову жертвы за бороду и врезал по сопатке. Глазёнки у дьяка пугливо забегали. Что-то он начал соображать.
— Тож дворецкий указал, — плаксиво произнёс дьяк.
— Моих холопов без моего позволения не трогать, иначе устрою так, что сам холопом станешь, — поставил я последнюю точку ударом по зубам, — Пшёл вон, пёс шелудивый.
Взял какую-то тряпку и удовлетворённо оттёр руки от дьяцкой крови. Взглядом зацепился за Куфая и рядом стоящего Полутка, дарённых мне холопов.
— Все мои, кто здесь есть, бросаем работы и возвращаемся в свои каюты. А вы, поротая команда, собирайтесь. Со мной на службу поедете. Да одежонку свою рваную поменяйте.
Княжий кортеж, должно быть, давно выехал со двора. Я опаздывал из-за разборок на кухне. Дьяк-распорядитель, занимающийся конюшенным хозяйством, огорчённо развёл руками в ответ на высказанное желание о возке. Как мне теперь до этого стоклятого монастыря добираться? Пришлось соглашаться на лошадей. Дворцовые холопы подвели мне вороного красавца-жеребца, который меня боялся ещё больше, чем я его. Тело вдруг само легко и сноровисто взобралось и уселось как надо. Само собой осозналось, как держать уздечку и как правильно управлять транспортным средством. От этих новых знаний нахлынула волна неописуемого облегчения. Мои подручные уже сидели на своих лошадках и ожидающе поглядывали на меня. Одежда на них осталась старая. Морозовские дьяки явно саботировали меня. Ну-ну, посмотрим. Подал знак гудцам следовать за собой и выехал за дворцовые ворота.
