До вечера я бродил по окрестностям, сопровождаемый тремя витязями. Соболица считай почти супружница Мирона, а, следовательно, витязица. Хмм, рыцарица.
Осмотрел крепость со всех сторон, и словил в голову интересную мысль. Надо будет только дождаться ночной темноты. Вернулся в свой лагерь и собрал военный совет в составе: Акима, Трефилия, Дорошки, Мирона и Трени. Придуманный мной план был таков. Под покровом ночи я в одежде простолюдина, а также воспользовавшись навыками паркуриста и веревкой с крюком, проникаю в крепость и пытаюсь открыть северные ворота. Моя дружина должна скрытно подобраться к ним извне и ворваться в город. Нейтрализовать предводителей и самых буйных не составит труда, остальные не станут сопротивляться. Своим отрядом я постараюсь не дать воинам Осины устроить резню в городе. Слабым местом плана была зависимость от моих успешных действий на стене и некоторая степень риска, поэтому возражали почти все. Навязывали мне самых ловких воинов. Спорил с ними до хрипоты, пока не согласился на двух своих холопов — Марчка и Полутку. Во-первых, они оба — довольно рослые, длинные. А во-вторых, без раздумий станут делать то, что я им скажу.
Затем с рыцарями продолжил инспектирование деталей местности. Удивляло, что от северной стороны крепости до берега озера всего-то было пара сотен метров. Можно ведь использовать водную преграду как естественную защиту. Из истории известно, что когда князь Иван Калита первый раз присоединил к Москве Галичский край, он переселил часть москвичей в Чухлому. Крепость тогда была выстроена и с тех пор не обновлялась. Пара пушечек и день их работы решили бы проблему кардинально.
Наметил себе место проникновения. Самым низким тын показался у изгиба Сандебы. Воинство должно будет обойти крепость с запада, чтобы не заметили галичане, переправиться возле устья реки и затаиться у северных ворот. Если до утра ворота так и не откроются, то перейти в распоряжение Осины.
Я с витязями возвращался от устья Сандебы в свой лагерь. Вдруг кто-то бросился на меня и сбил с ног. Оправился и увидел, что на мне лежала Соболица. Из её рта вытекала струйка крови, а из спины торчала стрела. Рядом сидел и кряхтел Треня со стрелой в плече. Мирон бегал по кустам, размахивая мечом. Нападавшим удалось скрыться. Я прощупал сонную артерию девушки. Кажется, её уже с нами не было. Стрела, предназначенная мне, пробила её сердце. Подбежал Мирон, бросился перед погибшей любимой на колени и зарыдал в отчаянии, обнимая её и шепча ласковые слова. Было тяжело видеть такое безграничное горе. Во мне будто проснулся подросток и тоже горько заплакал.
Но, надо жить дальше. Стонущего Треню попользовали старые и опытные наши воины. Вытащили стрелу и обработали рану каким-то составом. А Соболицей занялись участвующие в празднике попы. Отрядил Мирона взаимодействовать с ними и чтобы тот смог подольше побыть с бывшей невестой. Монахи согласились на уговоры похоронить девушку у себя на монастырском кладбище с особыми почестями, как павшую на поле боя. Крестильное имя у неё было Марфа. Так и будут написаны на могиле вместе два имени — Марфа Соболица.
Мирон попросил проводить тело к монастырю той печальной музыкой, что я исполнял на последней трапезе в княжьем дворце. Для милой Соболицы был готов сделать всё. Собрал вышегородских гудцов и дал им поручение как можно скорее подготовить композицию Рыбникова. Парни обрадовались, что я на них наконец-то внимание обратил и хорошо потрудились. Когда лодки с гробом Соболицы в сопровождении Мирона и монахов отплывали от берега, зазвучала рыбниковская "Лирическая тема". Красивая мелодия будто струилась по глади поверхности озера лёгким ветерком, отражалась и уплывала в неведомую даль. По лицам многих провожавших процессию воинов текли слёзы.
Аким усилил мою охрану и уговорил не показываться из своего шатра до вечера. Я даже и не думал возражать. Не хотелось, чтобы кто-нибудь снова пострадал из-за моей беспечности.
Закат сопровождался заметным похолоданием. Осень будто напоминала о своём присутствии. Преодолевать водные преграды моим бойцам станет некомфортно. Проблемы разрешил появившийся в сумерках Мирон, сообщивший, что пригнал от монастыря четыре лодки и оставил их близ устья реки Ивановки. Поблагодарил от души сметливого парня. Теперь мой отряд не будет заморачиваться с переправой, а десантируется с озера прямо к воротам. Я же с моими двумя молодцами отправился покорять стены крепости с другой стороны. Обозной прислуге велел свернуть шатры не позже ранней зари и скрытно удалиться в Глазуново.
29
Луна почти не светила своим убывающим обрезком. Лишь звёзды рассыпались по бескрайнему небосводу щедрой горстью бриллиантов. Подобрались к речке бесшумно. Я разделся полностью и ухнул по шею в обжигающе ледяную воду. Неожиданно здесь оказалось довольно таки глубоко. Одежду в руках пришлось намочить. Зачем только раздевался. Постарался поскорей пробежать деревенеющими ногами по дну реки и выскочил на берег, дыша, словно загнанная лошадь. Растёр тело, помассировав ноги. Зубы не уставали выбивать пулемётную дробь. Поприседал, попрыгал. Мои спутники последовали моему примеру и теперь прыгали голыми со мною вместе. Представляю себе эту картину маслом со стороны. Надо было бы хмельного с собой прихватить, тяпнуть. Еле согрелись.
Верёвка и крюки не понадобились. Я напялил мокрые шмотки. Тощий Полутка залез на плечи более крепкого Марчка, а я вскарабкался уже на него. Руками дотянулся до верха тына, подтянулся и оказался на забрале стены. Своему сопровождению прошипел приказ оставаться на месте и ни в коем случае не лезть за мной.
Ожидаемых караульных на стене не было видно. Это удивило и насторожило. Из практики знал, что если ты не можешь видеть своего врага на должном месте, то готовься к поражению. Выждал пару минут, стоя на месте с обнажённой саблей. Площадка перед стеной освещалась костром с сидящим неподвижно бородачом. Больше ничего в пределах видимости и слышимости не обнаруживалось. Осторожно продвинулся далее кошачьей походкой. Мне было важно поскорей унести свою задницу подальше от стены и в простой одежде спокойно продефилировать через весь город к воротам. Спустился с забрала по наклонному полотну и направился в темноту улиц.
— Отнуду сякы отроче мокр ялся? — раздался насмешливый голос.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Возле меня материализовался улыбающийся мужик с энергичным лицом, короткой аккуратной бородой и добрыми глазами. Я брякнул первое попавшее оправдание:
— Не спится чего-то…
— Да ми такожде есмь, — согласился незнакомец и неожиданно предложил, — Ступай за ми, посохнешь.
Я пошел за странным мужиком и внезапно с ужасом осознал, что сарацинская сабля на поясе у простолюдина — это уже перебор. Это как если бы Штирлиц шёл по вечернему Берлину с красным флагом в руках. Отстегнуть и выбросить бы саблю, вдруг мужик не успел заметить. Жалко терять такую ценность, но придётся. Вляпался по самое оно. Не убивать же теперь доброглазого провожатого сзади подло?
Город состоял наполовину из землянок, наполовину из изб. Встречались и полноценные усадьбы. В одну из таких продвинутых хоромин мы проследовали. А мужик то попался не простой. Прислуга с факелами открыла ворота.
