Перед следующим штурмом четыре полководца прибывшей на выручку армии провели тщательную рекогносцировку и побеседовали с местными жителями. Они пришли к выводу, что уязвимым местом является римский лагерь на склоне холма, образовывавшем северо-западную оконечность подковообразной возвышенности, окружавшей город. Римляне не смогли включить холм в свою линию укреплений, так как это сильно увеличивало и без того огромный объем строительных работ. В лагере стояло только два легиона, но Коммий и другие вожди решили послать туда четверть своей пехоты (около 60 000 отборных воинов). Веркассивеллаун вывел своих воинов ночью и провел по противоположному склону холма, где они могли ждать сигнала, не замеченные противником. Перед настоящим штурмом предполагалось устроить несколько демонстративных атак в других местах. Верцингеториг частично мог наблюдать подготовительные маневры и, хотя он не знал подробности плана, решил оказать помощь соотечественникам, устроив массированную атаку на внутреннюю линию укреплений. В полдень Веркассивеллаун со своими воинами перевалил через склон холма и устремился вниз, к уязвимому лагерю. Атакованные в нескольких местах одновременно, римляне растянулись по длинной линии обороны и попали под сильнейшее давление. Линии действительно были очень протяженными, но Цезарь находился на позиции, с которой мог видеть большую часть боя, и начал вводить резервы для подкрепления особенно опасных мест. Несмотря на это, ему во многом приходилось полагаться на своих старших командиров, направлявших ему донесения. Галлы под командованием Веркассивеллауна сильно теснили римлян в укреплении на склоне холма, поэтому Цезарь послал на выручку Лабиэна с шестью когортами. Лабиэн получил приказ «в случае невозможности держаться увести когорты с вала и сделать с ними вылазку, но прибегнуть к этой мере только в крайнем случае».
Цезарь понимал, что недостаточно просто наблюдать за ходом боя и отдавать приказы. Он пошел к солдатам, ободрил их и сказал, что этот день решит исход всей войны. Первые атаки Верцингеторига на самые слабые участки обводного вала были успешно отражены. Теперь он перешел к нападению на несколько пунктов, лучше защищенных склоном холма, но слабо охраняемых римлянами. В какой-то момент они смогли подняться на вал и опрокинуть одну из римских башен с помощью багров и канатов. Цезарь послал туда Децима Брута с подкреплением, но он не смог оттеснить противника. Тогда на выручку отправились новые когорты под командованием легата Гая Фабия, и брешь в линии укрепления была заделана. Решив эту задачу, Цезарь поскакал к Лабиэну с четырьмя когортами, поспешно снятыми с одного из ближайших редутов. Большая часть римской конницы еще не участвовала в сражении, и Цезарь разделил ее на две части: один отряд он взял с собой, а второй послал в обход за линию обводного вала, чтобы ударить во фланг Веркассивеллауна. К этому времени солдаты Лабиэна были вынуждены оставить вал, но легат сумел найти четырнадцать когорт в дополнение к шести, которые он привел с собой, и к гарнизону форта, состоявшему из двух легионов. С этим значительным войском он образовал боевой строй рядом с покинутым фортом и отправил гонцов к Цезарю с известием о случившемся. Все было готово к заключительной сцене осады и военной кампании в целом, которая — по крайней мере, в «Записках о Галльской войне» — предстает как кульминационный момент всех военных кампаний Цезаря с начала 58 г. до н. э. В его повествовании отмечены умелые действия Лабиэна и других легатов, но в конце внимание переключается на самого автора:
«О его прибытии узнали по (пурпурному
[77]) цвету одежды, которую он носил в сражениях как знак отличия; вместе с тем показались следовавшие за ним по его приказу эскадроны (алы) всадников и когорты, так как с высот было видно все происходившее на склонах и в долине. Тогда враги вновь завязывают сражение. Навстречу крику, поднявшемуся с обеих сторон, раздается крик с вала и со всех укреплений. Наши оставили копья и взялись за мечи. Внезапно в тылу у неприятелей показывается римская конница и приближаются еще другие когорты. Враги поворачивают тыл, но бегущим перерезают дорогу всадники. Идет большая резня... Цезарю доставляют 74 военных знамени; лишь немногие из этой огромной массы спасаются невредимыми в свой лагерь» [33].
Контратака римлян бесповоротно изменила расклад сил в их пользу. Попытка прорыва укреплений Цезаря закончилась кровавой резней. Верцингеториг со своими воинами тоже не смог вырваться наружу и отступил, когда увидел полную неудачу галльской армии, граничившую с разгромом. Хотя события того дня могли разворачиваться не так быстро и просто, как считает Цезарь, решительный характер его победы не вызывает сомнений. Боевой дух мятежа был сломлен. Теперь Верцингеториг со своими сторонниками испытывал острую нехватку провианта и не видел перспективы выхода из осады. Армия, пришедшая на выручку, устроила две мощных атаки, и обе они закончились неудачей. Огромное племенное воинство не могло долго обеспечивать свое снабжение, пока находилось в походе, и, столкнувшись с угрозой голода, было вынуждено рассеяться [34].
На следующий день Верцингеториг собрал своих вождей на совет. Он предложил сдаться и сказал, что готов отдать себя в руки римлян. Судя по всему, никто из участников не возразил против этого предложения. Гонцы отправились к Цезарю, который потребовал, чтобы галлы сложили оружие и выдали своих вождей. В «Записках» акт капитуляции получил лишь краткое описание. Согласно Плутарху, Верцингеториг надел свои лучшие доспехи и выехал из города на лучшем боевом коне. Приблизившись к Цезарю, который сидел на возвышении в своем кресле магистрата, вождь арвернов один раз объехал вокруг своего неприятеля, спешился, сложил оружие и сел у его ног, ожидая решения своей участи. В «Записках» Цезарь не мог допустить такого живописного описания последних минут воинской славы Верцингеторига [35].
Практически все племена, участвовавшие в мятеже, сдались на милость победителя. Во многих отношениях окончательная победа Цезаря была еще более великой из-за многочисленности народов, примкнувших к мятежникам. Кельтские и галльские племена устроили римским легионам последнюю проверку на прочность и потерпели полное поражение. Теперь все они признали реальность завоевания. Цезарь великодушно отнесся к пленникам из числа эдуев и арвернов, а возможно, и к их вассальным племенам. Этих людей не продали в рабство, хотя Верцингеторига держали в плену до празднования триумфа Цезаря, когда он подвергся ритуальному удушению в традиционно римской манере. Тем не менее оставалась масса других пленников, которых можно было продать и разделить выручку среди солдат. Эдуи и арверны играли важную роль для Цезаря, и он предпочитал иметь их в качестве более или менее добровольных союзников, что объясняет его милосердие. Он одержал военную победу, но знал, что создание прочного мира теперь было вопросом политики и тонкой дипломатии. В данном случае успех сопутствовал ему и здесь [36].
XVI «ЦЕЗАРЬ ПОКОРИЛ ВСЮ ГАЛЛИЮ»
«Относительно Цезаря ходит много слухов, и все они внушают тревогу. Согласно одному из них, его конница была полностью истреблена, но это, на мой взгляд, полная выдумка. В другом говорится, что Седьмой легион понес тяжелые потери, а сам Цезарь окружен на территории белловаков и отрезан от остальной армии. Впрочем, до сих пор ничего достоверно не известно, и даже эти неподтвержденные слухи не предаются огласке, а сообщаются по секрету среди членов клики; ты знаешь, кого я имею в виду. Так или иначе, Домиций [Агенобарб] подносит руку ко рту, прежде чем говорит».
