Можно спорить о недостатках и преимуществах римского владычества, но кровавый характер римских завоеваний не подлежит сомнению. По утверждению Плутарха, за время военных кампаний Цезаря было убито более одного миллиона галлов и примерно столько же попало в плен, чтобы впоследствии оказаться на невольничьем рынке. Плиний, говоривший о потерях, нанесенных легионами Цезаря разным противникам во время гражданской войны, утверждает, что его солдаты убили в бою 1 192 000 врагов, хотя не считает, что такое достижение придает дополнительный блеск его славе. По утверждению Веллия Патеркула, за время своих кампаний в Галлии Цезарь уничтожил 400 000 противников «и еще больше взял в плен». Неизвестно, что послужило основой для этих расчетов. Цифры вражеских потерь, приведенные в «Записках о Галльской войне», не дают такой огромной цифры, а в повествованиях Цезаря о гражданской войне часто не упоминается о потерях. Сомнительно, что цифры потерь среди галльских племен были точно известны, хотя имелась возможность подсчитать количество взятых и проданных в рабство пленников. Возможно, эти цифры преувеличены, но они дают некоторое представление об ужасающей цене побед Цезаря. Целые области в Галлии подверглись полному опустошению и оправились от удара лишь спустя десятилетия.
В 50 г. до н. э. Цезарь назначил ежегодный доход от своей новой Галльской провинции в 40 000 000 сестерциев — меньше, чем он заплатил за землю, необходимую для строительного проекта на форуме. Эта цена, вероятно, отражала издержки восьми лет предыдущих кампаний. Мы можем лишь догадываться о социальных потрясениях, вызванных, к примеру, приказом казнить весь совет племени венетов. Цезарь был исключительно прагматичным и совершенно бескомпромиссным человеком в проявлениях как своего милосердия, так и крайней жестокости. Во время покорения Галлии его солдаты творили ужасные вещи — иногда по приказу (резня усипетов и тенктеров), а иногда по собственной воле (убийство женщин и детей при Аварике). В прошлом другие римские армии под командованием других полководцев совершали сходные деяния. В сущности, такие же или даже худшие зверства совершались практически всеми армиями Древнего мира. Это не оправдывает поступков Цезаря, но помещает его в контекст своего времени. В античные времена война была чрезвычайно жестоким делом [14].
Цезарь годами ждал возможности занять высокий командный пост и в 58 году ухватился за такую возможность обеими руками, используя все средства для завоеваний. В последующих кампаниях он проявил себя как гениальный полководец, один из лучших, когда-либо рождавшихся в Древнем Риме. Его стиль командования был типично римским: он следил за боем с близкого расстояния, оперативно вводил резервные части и воодушевлял солдат личным примером. Его стратегия отличалась чрезвычайной агрессивностью. Он захватывал и сохранял инициативу и никогда не сомневался в конечном успехе, несмотря на любые обстоятельства. Опять-таки, это было свойственно большинству римских полководцев, и многое из того, что может показаться опрометчивым современному наблюдателю, казалось разумным и своевременным римлянам. Из современников Цезаря лишь Помпей мог сравниться с его достижениями и военным искусством (хотя Лукулл был великим тактиком, ему недоставало лидерских способностей Цезаря). Оба отличались одинаковой агрессивностью и не сразу пришли к громкой славе. В своих первых кампаниях Цезарь иногда проявлял нерешительность, и понадобилось много времени и много побед, прежде чем преданность легионов была завоевана его личным обаянием, щедростью и компетентностью. Были ошибки и неудачи, особенно поспешные и плохо подготовленные экспедиции в Британию, потеря легионов Котты и Сабина и поражение при Герговии, но Цезарь убедил своих воинов, что под его командованием они в конце концов всегда будут побеждать. Многочисленные успехи за восемь лет напряженных операций укрепили эту уверенность легионеров. К 50 г. до н. э. Цезарь создал армию, беззаветно преданную ему. Он завоевал огромную славу и сказочно обогатился, что позволило ему свободно тратить средства для закрепления своей поддержки в Риме. Теперь предстояло увидеть, достаточно ли будет этого по возвращении в Италию, чтобы наряду с Помпеем стать величайшим гражданином Римской республики [15].
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Гражданская война и диктатура
49—44 годы до н.э.
XVII ПУТЬ К РУБИКОНУ
«Он настиг когорты у реки Рубикон, границы его провинции. Здесь он помедлил и, раздумывая, на какой шаг он отваживается, сказал, обратившись к спутникам: «Еще не поздно вернуться; но стоит перейти этот мостик, и все будет решать оружие».
Светоний, конец I века н. э. [1]
«Все это делает его [Цезаря] таким могущественным, что единственная надежда противостоять ему опирается на одного гражданина [Помпея]. Я действительно желаю, чтобы последний не давал ему так много власти с самого начала и не ждал, пока он будет достаточно силен для схватки».
Цицерон, 9 декабря 50 г. до н. э. [2]
Галлия обеспечила Цезаря славой и богатством. К 50 г. до н. э. там не было серьезных военных столкновений и все указывало на то, что ряд сокрушительных поражений, нанесенных мятежным племенам, в сочетании с искусными дипломатическими усилиями проконсула помогли создать новую стабильную провинцию для Римской республики. Готовность подавляющего большинства племенных вождей принять власть Рима не была следствием личной преданности Цезарю. Его убийство шесть лет спустя не спровоцировало новых вспышек мятежа в Галлии. Как и любой другой удачливый римский полководец, он извлек огромную личную выгоду из своих побед, но это не должно заслонять той выгоды, которую его завоевания принесли Риму. Формально Республика теперь имела новый источник дохода, из которого, однако, следовало вычесть стоимость содержания гарнизонов. Трансальпийская Галлия и важные дороги, ведущие в Испанию, находились в безопасности, а сама Италия теперь была гораздо лучше защищена от вторжения северных племен, следовавших по стопам кимвров и тевтонов. Это направление не представляло непосредственной угрозы для Рима.
Завоевание Галлии было полезным приобретением для Рима, но на всем протяжении человеческой истории территориальная экспансия приносила больше выгоды отдельным людям, чем государству. Торговля с Галлией имела важное значение еще до прибытия Цезаря, но его победы помогли открыть новые рынки сбыта для римских торговцев (к примеру, в Британии) и позволили им вести дела в новой провинции на очень выгодных условиях. Старшие командиры и члены штаба Цезаря быстро сколотили состояния благодаря участию в щедрой раздаче трофеев и рабов. Он был не единственным, кто стал богачом, но в отличие от других он щедро тратил деньги на строительные проекты и увеселения, предлагал беспроцентные займы или даже денежные подарки людям, которых он считал полезными в будущем. Многие римляне, никогда не бывавшие в Галлии, получили изрядную прибыль от его завоеваний.
К 50 г. до н. э. Цезарь был богаче, имел более обширную сеть друзей и клиентов и мог похвалиться более громкими и значительными достижениями, чем любой другой сенатор, кроме Помпея. В течение нескольких лет завоеватель Галлии ясно давал понять, что по возвращении в Рим собирается во второй раз выдвинуть свою кандидатуру на пост консула. Его успех на выборах был практически гарантирован, так как он всегда пользовался популярностью среди избирателей, а теперь имел еще больше денег, чтобы снискать их расположение. По старинному закону, заново утвержденному Суллой во время его диктатуры, гражданин имел право второй раз стать консулом только через десять лет. Этим законом пренебрегли ради Помпея в 52 г. до н. э., что было лишь одним из многих своеобразных этапов его карьеры, но закон оставался в силе, и Цезарь не имел ни желания, ни потребности добиваться каких-то предпочтений по этому вопросу. Он собирался выдвинуть свою кандидатуру на выборах осенью 49 г. до н. э. и стать консулом в январе 48 г. до н. э., то есть через десять лет после того, как он сложил полномочия в конце своего первого срока. Сомнительные решения того года до сих пор грозили ему тяжкими последствиями, и он знал, что может предстать перед судом, как только станет частным гражданином. Поэтому он хотел заступить на пост консула сразу же после сложения проконсульских полномочий. Закон, выдвинутый всеми десятью трибунами в 52 г. до н. э., давал ему право стать кандидатом, не вступая в пределы города вопреки многовековой традиции. Помпей и Красс сделали то же самое в 71 г. до н. э.; они ждали со своими армиями за городской чертой и пересекли эту официальную границу лишь после того, как стали консулами. На новом посту — особенно при наличии благожелательно настроенного коллеги, возможно, даже одного из своих бывших легатов, таких как Лабиэн, — Цезарь смог бы провести новые законы, наделяющие его ветеранов землей и подтверждающие их право на заселение Галлии. Другие законопроекты были призваны повысить его популярность в разных слоях общества. Вернувшись в центр политической жизни, он получал один год консульства, в течение которого можно было либо одержать полную победу над своими недоброжелателями, либо по меньшей мере настолько укрепить свои позиции, что впоследствии они не решились бы выступать против него в суде. Мы не знаем дальнейших планов Цезаря, но вполне возможно, что в то время он сам еще не имел ясного представления об этом и собирался подождать развития событий. Одной из возможностей было получение новой провинции и карательный поход против парфян, чтобы отомстить за катастрофическое поражение Красса при Каррах. С другой стороны, Цезарь мог надеяться на некое назначение, сходное с назначением Помпея и позволяющее ему обладать полнотой власти и распоряжаться легионами, не покидая Рим [3].
