Обнадеживающим признаком было появление делегации от нескольких испанских общин, которые почувствовали, к чему идет дело, и дали обещание перейти на сторону Цезаря. С ними договорились о поставках зерна для армии, уже начинавшей голодать. Новый мост открывал жизненно важную линию снабжения, но был слишком неудобен из-за большого расстояния. Теперь легионеры Цезаря рыли канавы, чтобы отвести воды Сикориса и создать какое-то подобие брода. Тем временем легаты Помпея решили, что их позиция становится слишком уязвимой, так как численность вражеской конницы увеличилась и она затрудняла их фуражировку своими внезапными набегами. Они приняли решение отступить в регион, населенный кельтиберами, которые были особенно лояльны по отношению к Помпею со времен войны с Серторием [27].
Легаты произвели тщательную подготовку и отдали приказ всем судам и баржам подняться по реке Эбро к городу Октогезе, примерно в 30 милях от их лагеря. Суда были использованы для создания некой разновидности понтонного моста через широкую реку. Это не ускользнуло от внимания патрулей Цезаря, и по чистому совпадению работы завершились в тот же день, когда импровизированный брод через Сикорис был признан пригодным для использования. Афраний и Петрей знали, что после переправы через Эбро они освободятся от преследования по крайней мере на несколько дней, но также понимали, что сначала им нужно дойти до Октогезы. Два их легиона перешли Сикорис по мосту за городом и встали лагерем на восточном берегу. Ночью остальная армия, за исключением двух когорт, оставленных для защиты Илерды, присоединилась к этим двум легионам и выступила к реке Эбро. Аванпосты Цезаря доложили о передвижении противника, и Цезарь выслал кавалерию, чтобы тревожить вражескую колонну и замедлить скорость ее движения. После восхода солнца он мог видеть с возвышенности возле своего лагеря, что его всадники сильно теснят арьергард противника, которому неоднократно приходилось останавливаться и выстраиваться в боевой порядок, чтобы отогнать преследователей. Легионеры знали о происходящем и через своих трибунов и центурионов настойчиво просили Цезаря позволить им перейти через брод и напасть на врага. Воодушевленный их энтузиазмом, он возглавил пять легионов и оставил лишь несколько когорт для охраны лагеря. Конница образовала прикрытие с обеих сторон от переправы, и солдаты смогли перейти на другой берег по довольно глубокой воде без каких-либо потерь. Несмотря на отставание, их авангард столкнулся с арьергардом противника уже к началу вечера. Обе армии развернули строй друг напротив друга, но легаты Помпея не хотели сражаться и оставались на возвышенной местности, в то время как солдаты Цезаря устали после трудной переправы. Обе армии встали лагерем на ночь. Перед легатами Помпея находилась линия холмов, и они намеревались совершить еще один марш-бросок, чтобы достичь ущелья до того, как это сделает неприятель. Их план потерпел неудачу, так как стал заблаговременно известен Цезарю от пленников. Несмотря на темное время суток, он приказал дать сигнал к выступлению и будить солдат. Услышав сигнал трубы и осознав, что элемент внезапности утрачен, помпеянцы вернулись в свой лагерь [28].
На следующий день обе стороны выслали малочисленные патрули для разведки других маршрутов через холмы и подтверждения сведений о том, что ущелье находится примерно в пяти милях от них. Выяснилось, что тот, кто первым захватит ущелье, сможет без труда отрезать путь к отступлению или отразить нападение преследователей. Опасаясь ночного перехода, легаты Помпея решили выступить на рассвете. Их лагерь находился между лагерем Цезаря и ущельем, но они были отягощены большим обозом, в то время как солдаты Цезаря имели при себе лишь основное снаряжение и минимальный запас провианта.
Цезарь снялся с лагеря еще до рассвета и удивил своих противников, выступив в другом направлении. Облегчение сменилось ужасом, когда воинская колонна постепенно начала поворачивать направо и направилась к ущелью кружным путем. Легаты Помпея поспешно устремились к ущелью, надеясь успеть туда первыми. Солдаты Цезаря шли по более трудному маршруту, но они выступили раньше и двигались налегке. Его конница продолжала тревожить колонну противника и замедлять ее движение. В итоге Цезарь первым достиг цели, а Петрей и Афраний остановились в растерянности. Командиры и солдаты, увидевшие, что противник пал духом и находится в невыгодном положении, убеждали Цезаря дать приказ к атаке. Он отказал в уверенности, что неприятель, отрезанный от всех линий снабжения, так или иначе должен капитулировать. Он не видел необходимости разбрасываться жизнью своих солдат или даже римлян, сражающихся на другой стороне. Ветераны остались недовольны его решением и даже поговаривали о том, что, если он все-таки отдаст приказ, они не станут сражаться.
В течение следующих нескольких дней противоборствующие стороны строили линии укреплений: солдаты Помпея пытались обеспечить проход к воде, а легионеры Цезаря с не меньшим усердием пытались помешать им сделать это. Во время работ многие солдаты с обеих сторон начали брататься с противником, искать родственников, друзей и соседей. Некоторые командиры Помпея уже говорили о капитуляции, а сын Афрания послал своего друга для мирных переговоров с Цезарем. Воля его отца, по-видимому, была сломлена, но Петрей продолжал действовать с неослабевающей решимостью и возглавил свою стражу, состоящую из испанской конницы и легкой пехоты, с намерением убить любого солдата Цезаря, которого обнаружит среди собственных войск. Некоторым удалось с боем пробиться наружу, в то время как других спрятали солдаты Помпея и дали им ускользнуть из лагеря после наступления темноты. Цезарь разрешил всем легионерам противника в его собственном лагере уйти или остаться по собственному желанию. Петрей требовал от своих солдат сохранить верность и принести присягу, «что они не покинут и не предадут армии и вождей». Он убедил Афрания принести такую же клятву, после чего к ней присоединились старшие и младшие командиры и, наконец, рядовые солдаты [29].
Петрей и Афраний предприняли последнюю попытку вырваться из окружения. Цезарь последовал за ними, постоянно беспокоя отступающую колонну. Противник снова оказался сжатым с разных сторон, но на этот раз в еще худшем положении и без возможности пополнить запас воды. Цезарь по-прежнему избегал боя, и обе стороны снова приступили к строительству укреплений. Попытка легатов Помпея переправиться через Сикорис в обратном направлении была заблокирована, и, когда запасы фуража подошли к концу, Афраний обратился к Цезарю с просьбой о мире. Последний осудил вражеских полководцев за бесполезную трату солдатских жизней; тем не менее, как и при Корфинии, он отпустил их на свободу без каких-либо условий. Их армия была распущена под наблюдением Цезаря.
Тем временем в Дальней Испании легат Варрон, вдохновленный первыми оптимистичными сообщениями Афрания, решил показать себя ревностным защитником Помпея и его дела. Он произвел набор войск по всей провинции и собрал большое количество провианта. После капитуляции при Илерде Цезарь направил войска на сближение с ним. От былой уверенности Варрона не осталось и следа, когда он узнал об успехах Цезаря и стало совершенно ясно, что население провинции в целом дружелюбно относится к победителю. Когда в его войсках началось массовое дезертирство, он поспешно связался с Цезарем и капитулировал. Теперь вся Испания находилась под властью Цезаря. Несмотря на трудные моменты, его ожидание быстрого успеха оказалось оправданным. К концу лета сопротивление в Массилии тоже было сломлено. На этот раз Домиций Агенобарб смог уплыть на корабле незадолго перед капитуляцией города и не попал в плен во второй раз. Ему предстояло снова вступить в схватку с Цезарем вместе с Афранием и Петреем, которые, как и он, приняли милосердие своего врага, но не стали меньше ненавидеть его. Теперь стало ясно, что Помпей и его союзники хотят только мечом добиться мира. Война продолжалась [30].
