Римская линия находилась под большим давлением, хотя вражеские дротики больше ранили, чем убивали солдат. Многие легионеры были неопытными воинами и начинали нервничать. Цезарь, как обычно, напустил на себя подчеркнуто спокойный вид и вдохновлял их своим примером. Во время этого боя он с большим успехом, чем в битве при Фарсале, привел в чувство одного знаменосца, который уже собирался бежать. Цезарь схватил его за плечи, развернул обратно и сказал: «Смотри, где неприятель!» Пока он старался успокоить колеблющихся легионеров, Лабиэн осыпал их насмешками, разъезжая верхом перед вражеским строем. Вот как этот эпизод описывает автор «Африканской войны»:
«Лабиэн верхом с непокрытой головой разъезжал вдоль первой линии; он одобрял своих, а иногда обращался к Цезаревым легионерам со следующими словами: Что ты там, новобранец? Ты такой задорный? Даже и вас он одурачил своими речами? На большую опасность он, по правде сказать, толкнул вас. Я вас жалею. Тогда один солдат сказал ему: Я, Лабиэн, не новобранец, но ветеран Десятого легиона. Тогда Лабиэн говорит: Я не вижу здесь знамен Десятого легиона. Тогда солдат отвечал: Теперь ты узнаешь, кто я. С этими словами он сбросил с головы шлем и, пустив изо всех сил копье, которое нацелил на Лабиэна, тяжело ранил в грудь его коня и прибавил: Лабиэн, знай, что это в тебя целится солдат Десятого легиона» [12].
Однако в целом среди солдат Цезаря было мало ветеранов, и многие новобранцы не могли справиться с волнением. Они начинали плотнее жаться друг к другу, мешая друг другу сражаться и одновременно подставляясь под удар противника. Цезарь приказал растянуть линию, а потом заставил каждую вторую когорту сделать поворот, так что половина легионеров теперь противостояла вражеской коннице, заходившей в тыл, а другая половина встречала вражескую пехоту с фронта. После этого когорты одновременно устремились в атаку и выпустили тучи копий. Этого оказалось достаточно, чтобы ненадолго отогнать противника, но Цезарь быстро прекратил преследование и начал отступать в свой лагерь. Примерно в это же время противник получил подкрепление под командованием Петрея, который привел с собой еще 1600 всадников и большое количество пехотинцев. Энтузиазм вернулся к помпеянцам, и они устремились вслед за отступавшим войском Цезаря. Из-за атак неприятельской конницы Цезарь спустя короткое время был вынужден остановиться и снова выстроить легионеров в боевой порядок. Его солдаты устали, кони всадников еще не восстановили силы после переправы и теперь, утомленные долгими маневрами, были близки к изнурению. С другой стороны, большая часть войск противника тоже находилась далеко не в лучшем состоянии после целого дня боевых действий. Цезарь призвал солдат сделать одно последнее усилие, а потом, когда давление противника немного ослабло, перешел в решительное контрнаступление и оттеснил помпеянцев с поля боя и даже выбил их с позиции, занятой на холме. Петрей был ранен, а Лабиэна скорее всего унесли после падения с раненой лошади, поэтому возможно, что противник временно лишился своих самых опытных командиров. Так или иначе, этого оказалось достаточно, чтобы Цезаря больше не беспокоили во время отступления. Бой в окрестностях Руспины (иногда его называют сражением) несомненно был поражением для Цезаря, который так и не смог выполнить поставленную задачу по сбору фуража и провианта. Но исход мог оказаться гораздо более тяжким, так как цезарианцы смогли вернуться в укрепленный лагерь. В целом это была неудача, но не слишком значительная. Армия Куриона потерпела поражение от противника, сражавшегося примерно в таком же стиле, но Цезарю удалось избежать сходной участи [13].
Впоследствии Цезарь сильно укрепил лагерь в Руспине и снял с кораблей моряков, образовав из них отряды легковооруженной пехоты, а корабельные мастера были приставлены к изготовлению различных пращей и дротиков. Цезарь разослал новые депеши с требованием подвоза зерна и других продуктов. Между тем некоторые солдаты нашли оригинальную замену тому, в чем они отчаянно нуждались. Ветераны Цезаря собирали морские водоросли, которые после полоскания в пресной воде высушивали и скармливали лошадям, что помогало хотя бы сохранить им жизнь. Метелл Сципион привел свое войско для поддержки помпеянцев, и объединенная армия встала лагерем в трех милях от позиции Цезаря. Царь Юба тоже находился в пути, но был вынужден повернуть обратно, когда его земли подверглись нападению соперника, царя Бокха из Мавритании, чьими войсками командовал римский наемник Публий Ситтий. Последний бежал в Африку после того, как оказался замешанным в заговоре Катилины. Цезарь не договаривался с Бокхом об открытии второго фронта, и ему очень повезло, что Бокх и Ситтий предприняли военные действия по собственной инициативе. Для мавританского царя было бы выгодно заручиться поддержкой противника своего личного врага Юбы, чьи войска значительно увеличивали военную мощь помпеянцев. Цезарь воспользовался этим в своих пропагандистских речах и объявил, что помпеянцы совершают постыдный поступок для римских сенаторов, когда позволяют себе служить под началом чужеземного монарха. В «Африканской войне» утверждается, что, когда вражеские армии наконец объединились, Метелл Сципион перестал носить свой плащ полководца, потому что Юба был недоволен этим. Там также сказано, что помпеянцы восстановили против себя население провинции своими жестокостями. Когда распространились вести о прибытии самого Цезаря, а не одного из его легатов, некоторые жители переметнулись на его сторону — отчасти в память о своих обязательствах перед его дядей Марием, чье имя до сих пор пользовалось огромным уважением, даже через 60 лет после его победы в Нумидии. Из лагеря помпеянцев к Цезарю устремился ручеек дезертиров, но ни один из его собственных солдат не перешел на сторону противника. С самого начала кампании помпеянцы регулярно казнили пленников, хотя в одном случае это было сделано после того, как пленный центурион отказался присоединиться к помпеянцам. Ни одна сторона не предпринимала серьезных попыток закончить войну мирными переговорами. Выжившие сторонники Помпея ненавидели Цезаря, а он в свою очередь презирал их. Когда стали распространяться слухи о том, что род Сципионов всегда будет победоносным в Африке
[95], Цезарь присоединил к своему штабу «ничтожного малого» по имени Сципион Салютион, который был совершенно бесполезен во всех отношениях, кроме своего знаменитого имени [14].
Две армии постоянно пробовали свои силы и устраивали стычки в окрестностях Руспины; помпеянцы часто устраивали засады на отряды, слишком далеко отходившие от лагеря Цезаря. Сципион несколько раз выстраивал войска в боевой порядок перед своим лагерем, но, когда Цезарь не предпринял никаких ответных действий, приказал подступить ближе к противнику. Несмотря на это, он не был достаточно уверен в своих силах, для того чтобы дать генеральное сражение. Цезарь издал приказ о возвращении патрулей и фуражиров, которые могли попасть в руки противника, и приказал солдатам, стоявшим на внешних постах, отступать только под давлением противника. Все это происходило как бы между делом, потому что полководец даже не поднимался на обводной вал лагеря и не следил за противником, а оставался в командирской палатке, спокойно принимая доклады и раздавая указания. Его оценка противника оказалась точной, так как Сципион не решился атаковать, глядя на мощные укрепления, валы и башни, хорошо защищенные и прикрытые метательными машинами. Помпеянцев нервировало бездействие противника, и они беспокоились, что Цезарь пытается завлечь их в ловушку. Впрочем, Сципион воодушевлял своих воинов, заявляя, что Цезарь боится сразиться с ним. Вскоре после этого пришел конвой с Сицилии, доставивший Тринадцатый и Четырнадцатый легионы, а также 800 галльских всадников и 1000 легковооруженных пехотинцев. Кроме этих опытных войск, транспорты привезли достаточно зерна для решения текущей проблемы с продовольствием. Дезертирство из лагеря противника продолжалось, и вечером 25 января Цезарь неожиданно перешел в наступление и лично возглавил главное войско, вышедшее из лагеря. Сначала колонна отдалилась от противника и прошла мимо Руспины, но потом развернулась и приступила к захвату гряды холмов — выгодной позиции, угрожавшей армии сторонников Помпея. Завязались мелкие стычки за господство над вершинами, а на следующий день произошел конный бой, где победили командиры Цезаря. Большей части нумидийских конников Лабиэна удалось спастись, но их отступление оставило без прикрытия галльских и германских воинов, выступивших вместе с ними, и многие были убиты. Зрелище бегущих всадников деморализовало остальную часть армии. На следующий день Цезарь выступил в направлении города Узиты, который в то время был главным источником водоснабжения для помпеянцев. В ответ Метелл Сципион выстроил свою армию в боевой порядок, но ни одна из сторон не стала доводить дело до сражения [15].
