По возвращении в Рим Цезарь прежде всего занялся своими семейными делами и снова женился. Его супругой стала Помпея, внучка Суллы по материнской стороне. По отцовской стороне она была внучкой Квинта Помпея, консула, избранного вместе с Суллой в 88 г. до н. э. Таким образом, несмотря на открытую демонстрацию связи с Марием и поддержку законов, нацеленных на отмену реформ Суллы, было бы слишком большим упрощением рассматривать Цезаря как непреклонного марианца — противника Суллы. В римской политике редко встречались такие непримиримые противоречия, даже когда бушевала очередная гражданская война. Сенаторы почти неизменно выбирали супруг, принимая во внимание полезные связи, которые они могли приобрести в результате брачного союза. Мы слишком мало знаем о родственниках Помпея, чтобы понять, какими именно побуждениями руководствовался Цезарь в своем выборе; паутина взаимосвязей между аристократическими семействами была крайне сложной и запутанной. В отличие от его брака с Корнелией, этот не сопровождался церемонией confarreateo. Многое известно о ритуалах, связанных с традиционными римскими браками, хотя мы не знаем, все ли они были представлены на свадьбе Цезаря в 67 г. до н. э. Свадьба сопровождалась жертвоприношениями и толкованием знамений. Невесте традиционно полагалось носить оранжевые сандалии и домотканое платье с поясом, завязанным сложным «геркулесовым» узлом, который развязывали перед первой брачной ночью. Если Помпея следовала обычным установлениям, она должна была уложить свои волосы в шесть косичек и покрыть голову ярко-оранжевой вуалью (flammeum) — напоминанием о Корнелии, которая носила такую же вуаль каждый раз, когда она выходила из дома, если Цезарь действительно носил сан Flamen Dialis. Во главе факельной процессии она должна была пройти от своего дома к дому жениха, где ждал последний. По прибытии дверные столбы дома украшались деревянными филенками и помазывались растительным маслом или животным жиром. Затем невесту переносили через порог — обычай, восходивший к похищению сабинянок, когда первые римляне могли находить себе жен, лишь похищая дочерей из соседнего племени. Таким образом, первые римские невесты вступали в новые дома не по своей воле. Этот ритуал — хотя знание о его предполагаемом происхождении давно изгладилось из народной памяти — сохранился до наших дней, но римский обычай отличался в том смысле, что новобрачную переносили через порог слуги невесты, а не ее жених.
Помощник жениха ожидал с факелом и сосудом, наполненным водой, символизировавшим готовность обеспечить невесту самыми необходимыми в жизни вещами. Формальное скрепление брачных уз редко превращалось в длительную церемонию. Традиционная формула была очень простой. Невеста объявляла: «Где ты, Гай, я буду Гайей» (Ubi tu Caius, ego Caia); мужская и женская форма одного имени символизировала соединение двух людей. Символическое, богато украшенное брачное ложе стояло в прихожей дома, хотя супруги, естественно, не занимали его, а со временем удалялись в свою спальню. Некоторые греки верили, что римский жених гасил все огни в доме, чтобы комната была погружена в полную темноту, когда он соединялся со своей женой на брачном ложе. Предполагалось, что это знак уважения к почтенной женщине, чтобы она не выглядела проституткой, которую желают лишь ради сексуального удовольствия. Вполне может быть, что это вымысел, придуманный греками о римлянах. На следующее утро новобрачная впервые приносила жертву домашним богам (лары и пенаты) своего нового дома. Она со своим мужем также развлекала гостей на специальном празднестве [24].
Помпея состояла лишь в отдаленном родстве с Помпеем Великим, и между двумя ветвями этой семьи было мало любви, поэтому брак Цезаря не давал ему тесной связи с величайшим и наиболее популярным римским полководцем того времени. Первые два года после ухода с должности консула Помпей казался довольным, хотя в сенате он не совершил ничего примечательного. К 67 г. до н. э. ему явно не хватало всенародного обожания, принесенного громкими победами, и он начал политические маневры в надежде получить новое назначение. Его блестящая карьера требовала, чтобы он получил в управление не обычную провинцию, а нечто гораздо более грандиозное. Пираты продолжали чинить разбой в Средиземноморье, и трибун по имени Авл Габиний выдвинул законопроект с предложением об учреждении специального командного поста, чтобы раз и навсегда покончить с этой проблемой. Подобное предложение не было беспрецедентным, поскольку сенат уже направлял Марка Антония, одного из консулов 74 г. до н. э. — отца знаменитого Марка Антония, полководца Цезаря, — на борьбу с пиратами. Однако он не добился успеха, потерпел серьезное поражение в 72 г. до н. э. и вскоре умер. Ситуация продолжала ухудшаться, угрожая поставкам зерна в Италию. Но если предложение Габиния не отличалось новизной, он предлагал чрезвычайно радикальные меры, наделявшие нового полководца командованием над большим войском и флотом, а также правом imperium, которое распространялось на Средиземное море и на расстояние 50 миль от побережья в глубь материка. Его власть была равна власти всех губернаторов, чьи провинции включали прибрежные земли в этом регионе. Хотя в своем первоначальном предложении Габиний избежал прямого упоминания имени Помпея, всем было ясно, что это самый очевидный и фактически единственный выбор. Многие ведущие сенаторы воспротивились, утверждая, что в свободной Республике нельзя отдавать так много власти одному человеку. По инерции многие в сенате предпочли законсервировать серьезную проблему, вместо того чтобы позволить кому-то удостоиться почестей за ее решение [25].
Говорят, что Цезарь был единственным сенатором, произнесшим речь в пользу законопроекта, в то время как трибун пытался убедить толпу, собравшуюся на форуме, оказать ему такую же поддержку. Когда был отдан приказ о заседании народного собрания, люди с энтузиазмом выполнили его и приняли законопроект. Мы не можем утверждать, что ни один другой сенатор не поддержал его, но Цезарь, судя по всему, был одним из наиболее энергичных сторонников. Как и в прошлом, он не упускал случая связать свое имя с популярными мероприятиями, а его собственный опыт общения с пиратами давал ему ясное понимание того, какую угрозу они представляют. После принятия закона цена на зерно в Риме сразу же снизилась; таким образом рынок выразил свою уверенность в окончательной победе Помпея. Многие видные сенаторы оказались готовы посодействовать ему, так что 24 легата, или «старших подчиненных», положенных ему по закону, были известными и заслуженными людьми, что само по себе подразумевает — Цезарь был не одинок в своей поддержке Габиния. Вера в Помпея оказалась вполне оправданной, и он превосходно справился с проблемой. Помпей разделил Средиземное море на секторы к западу от Италии и очистил воды от пиратов за несколько недель. Понадобилось лишь немногим больше времени, чтобы разгромить пиратские логова в восточной части Средиземноморья. Одной из причин такого стремительного успеха была готовность Помпея принять капитуляцию пиратов и их семей, поселить их на хорошей пахотной земле и создать новые общины, которые могли обеспечивать себя всем необходимым, не прибегая к насилию. Помпей снова стал любимым героем Римской республики, хотя мелочность его характера проявилась снова, когда он попытался лишить проконсула и губернатора Сицилии заслуженной чести за разгром пиратов на этом острове. Успех Помпея лишь сильнее разжег его жажду новой славы [26].
