Трудности мелких землевладельцев были связаны и с другими факторами, видоизменившими сельское хозяйство в Италии. Доходы от заморских провинций принесли многим всадникам и сенаторам баснословное богатство. Такие люди вкладывали значительную часть своего состояния в огромные поместья, часто присоединяя земли, которые раньше были разделены на множество мелких участков. В таких поместьях, или латифундиях, неизменно использовался рабский труд, так как благодаря частым войнам рабы стоили дешево и всегда имелись в достатке. Размер землевладений, количество рабов и роскошь вилл, построенных для владельцев, стали новыми способами соперничества и демонстрации богатства. С экономической точки зрения крупные поместья можно было посвятить коммерческому земледелию, что обеспечивало устойчивую прибыль с низкими рисками для капиталовложений. Во многих отношениях это был порочный круг, так как новые войны в далеких провинциях сгоняли еще больше крестьян с их земель и часто вводили членов их семей в непосильные долги, в то время как те же самые конфликты еще больше обогащали представителей элиты и давали им новые средства для создания еще более крупных латифундии. Археологам стоило большого труда определить качественные сдвиги в укладе итальянского сельского хозяйства в течение этого периода. По-видимому, как минимум в некоторых районах традиции мелкого фермерства продолжались. Тем не менее перемены затронули значительную часть сельскохозяйственных земель, и не вызывает сомнений, что сами римляне считали это серьезной проблемой [11].
ПОЛИТИКА И КРОВАВЫЕ РАСПРИ
В 133 г. до н. э. Тиберий Семпроний Гракх, один из десяти ежегодно избираемых трибунов от римского плебса, выступил с проектом крупномасштабной реформы, направленной на решение земельной проблемы. Трибуны отличались от других магистратов тем, что они не имели полномочий за пределами города Рима. Первоначально эта должность была создана для того, чтобы обеспечить простых людей некоторой защитой против злоупотребления властью со стороны высших должностных лиц, но к этому времени она стала лишь очередным шагом в обычной политической карьере. Тиберий, которому еще не исполнилось тридцати лет, происходил из достойнейшей семьи (его отец был цензором и дважды консулом), и на него возлагали большие надежды. В период своего трибуната он сосредоточился на проблеме общественных земель (ager publicuś), конфискованных за сто лет у разгромленных противников Римской республики. Теоретически и по закону предполагалось, что они должны быть разделены на сравнительно небольшие наделы среди многих граждан, но на практике большие земельные наделы переходили в собственность латифундий. Трибун издал законопроект, подтверждающий юридический лимит общественной земли, которую было позволено иметь каждому гражданину. Высвободившуюся землю предлагалось отдать беднейшим гражданам и таким образом перевести их в класс собственников, пригодных для воинской службы. Некоторые сенаторы поддержали Гракха, но гораздо больше сенаторов столкнулись с угрозой конфискации незаконно удерживаемых общественных земель. То же самое относилось ко многим влиятельным представителям всаднического сословия. Не в силах добиться одобрения своего законопроекта в сенате, Тиберий нарушил традицию и внес его непосредственно в народное собрание. Когда его коллега по трибунату попытался наложить вето на эту процедуру, Гракх организовал голосование и сместил его с должности. Вопрос о правомочности его действий остается открытым, поскольку теоретически римский народ мог осуществлять законодательную власть по любым вопросам. Но это наносило удар в самое сердце республиканской системы, так как ставило под сомнение предпосылку, что все магистраты, которые исполняют одинаковые должности, обладают равными полномочиями.
Некоторые сенаторы, изначально симпатизировавшие целям реформы Гракха, забеспокоились о том, что поступки трибуна больше связаны с его личными амбициями, чем с народным благом. Если бы Тиберию удалось повысить благосостояние многих граждан, он приобрел бы огромный престиж и auctoritas. Появились опасения, что он претендует на нечто еще более возвышенное, чем слава и успешная карьера, чего можно было ожидать от человека с его родословной. То обстоятельство, что сам Тиберий, его тесть и младший брат Гай были тремя уполномоченными по надзору за распределением земель, вызывало еще больший ропот
[8]. Некоторые даже обвинили Тиберия Гракха в стремлении к regmim, т. е. к царской власти. Последней каплей стало самовыдвижение Тиберия на должность трибуна на 132 г. до н. э., которое он обосновывал необходимостью проведения своего закона в жизнь. Его успех не был очевидным, так как по самой природе предполагаемой реформы многие граждане, больше всего выигрывавшие от реформы, жили на фермах, расположенных слишком далеко от Рима, чтобы присутствовать на выборах. Эмоции хлынули через край, когда консул, председательствовавший на заседании сената, отказался принять меры против трибуна. Группа возмущенных сенаторов, возглавляемых Сципионом Насикой, двоюродным братом Тиберия, покинула заседание и растерзала трибуна и многих его сторонников. Голову Гракха насадили на ножку от стула, а его тело, как и трупы его сторонников, было сброшено в Тибр.
Впервые политические дебаты завершились кровавым насилием, и Рим испытал глубокое потрясение. В нескольких историях о ранних годах Римской республики рассказывалось о демагогах, угрожавших смертью государственным деятелям, но в римском общественном сознании это уже давно ассоциировалось с древней историей. После бунта значительная часть законопроектов Тиберия оставалась в силе, несмотря на то что некоторые из его выживших сторонников попали под удар. Его брат Гай в то время служил в Испании, а по возвращении в Рим ему разрешили продолжить карьеру. Гай Гракх был еще совсем молодым человеком, не достигшим 25 лет. После избрания на пост трибуна в 123 г. до н. э. он выступил с собственными реформаторскими законопроектами, гораздо более радикальными и широкомасштабными, чем у его брата. В распоряжении Гая оказалось больше времени, так как он был избран на второй срок в 122 г. до н. э. без какого-либо серьезного противодействия. Некоторые его реформы касались более справедливого распределения доходов государства. Гай подтвердил законотворческие меры, предпринятые братом, и предложил восстановить численность собственников благодаря основанию римской колонии на месте разрушенного Карфагена. Он также завоевал множество сторонников среди всаднического сословия, когда учредил суд для рассмотрения дел сенаторов, обвиняемых в злоупотреблениях во время их службы на должностях губернаторов провинций (quaestio de rebus repetundis), и сформировал жюри из всадников. До этого времени только сенаторы могли рассматривать дела о злоупотреблениях других сенаторов. Менее популярными у римлян были предложения Гая по наделению правами гражданства большого количества латинян и италийцев; его попытка в третий раз избраться на пост трибуна потерпела неудачу. С самого начала и Гай, и его противники были готовы прибегнуть к угрозам и оскорблениям чаще, чем это происходило десять лет назад. Положение обострилось, когда в стычке погиб один из слуг консула Опимия. Сенат выпустил чрезвычайный указ, известный ученым как senatum consultum ultimum, гласивший, что для защиты Республики консул может пользоваться любыми необходимыми средствами. Действие обычных законов было приостановлено, и представители обеих сторон начали спешно вооружаться. Опимий усилил свои ряды группой наемных лучников с Крита, ожидавших за стенами Рима, что указывает на заблаговременный характер его действий. Гай со своими немногочисленными сторонниками занял храм Дианы на Авентинском холме, но консул отверг все предложения переговоров и штурмовал здание. Гракх погиб в бою, и его голова была доставлена Опимию, который обещал выдать награду золотом, равную ее весу [12].
