Сам Цезарь повел остальные войска на венетов, собираясь ударить в самый центр мятежа. Судя по всему, венеты не желали собирать ополчение и встречаться с легионами в открытом бою, поэтому римляне стали нападать на их города, многие из которых были расположены на прибрежных мысах. Некоторые из них были взяты приступом, но жители каждый раз спасались на кораблях с большей частью своего имущества. Главной силой племени был его флот, согласно Цезарю, насчитывавший примерно 180 кораблей, и эту угрозу можно было устранить лишь после прибытия нового римского флота. Галльские корабли были большими парусными судами, предназначенными больше для торговли, чем для войны, но тем не менее они оказались трудными противниками для римских весельных галер.
В Средиземноморье главными методами ведения морских сражений были таран и абордаж. Первый метод был неэффективен против корпусов венетских судов, обшитых толстыми деревянными досками, а второй представлялся крайне затруднительным из-за их высоких бортов. Римский флот возглавлял Децим Брут; благодаря его изобретательности и удаче он смог уничтожить вражеский флот в одном-единственном морском сражении. Для разрезания и сбрасывания вражеских парусов и оснастки были изготовлены приспособления, похожие на некоторые осадные устройства, но венеты оказались в уязвимом положении прежде всего из-за внезапного штиля, так как их суда не были снабжены веслами. Цезарь со своей армией оказался простым зрителем и наблюдал за боем с берега. Лишившись флота и не способные противостоять римским атакам на их города и поселки, венеты не имели иного выбора, кроме капитуляции.
Ни одно из союзных Риму племен на этот раз не выступило в их защиту, и Цезарь решил, что наказание должно быть жестоким. Все члены правящего совета (вероятно, несколько сотен человек) были обезглавлены, а остальные проданы в рабство. Сомнительно, что целый регион после этого обезлюдел; простые соображения, связанные с выслеживанием и захватом огромного количества людей, наводят на мысль, что многим удалось ускользнуть. Возможно, в рабство были проданы только боеспособные мужчины, захваченные в плен или капитулировавшие. Тем не менее ясно, что венеты получили тяжкий удар, лишившись своих лидеров и старейшин, а также большинства боеспособных мужчин. Одно это могло привести к огромным общественным и политическим потрясениям. Цезарь оправдывал суровое наказание необходимостью показать, что римские представители или послы неприкосновенны и к ним нужно относиться с должным уважением. Некоторые ученые справедливо указывали, что командиры, отправленные для сбора зерна, не могли рассматриваться как послы, но позиция Цезаря скорее всего разделялась большинством его сограждан. Его командиры были захвачены в плен при посещении людей, которые считались союзниками Рима; кстати, он не упоминает об участи этих римлян и о том, были ли они освобождены.
Взятие заложников для Цезаря было важным способом обеспечения лояльности со стороны местных жителей, причем заложников брали и у тех племен, которые добровольно согласились принять власть Рима, и у тех, кто был разгромлен на поле боя. Попытки нарушить эту систему захватом римских заложников следовало пресекать на корню, поэтому наказание, понесенное венетами, было грозным назиданием для других. Римляне относились к таким жестоким мерам со своим обычным прагматизмом. Жестокость сама по себе осуждалась, но зверства, обеспечивавшие Риму практические выгоды и обращенные на чужеземцев, были вполне приемлемыми. В качестве примера можно привести массовое распятие сторонников Спартака, произведенное по приказу Красса в 71 г. до н. э. Цезарь мог быть совершенно безжалостным, когда считал, что это в его интересах [18].
Присутствие Лабиэна гарантировало, что попытки сопротивления в этом регионе не возобновятся. Тем временем Красc и Сабин одержали победы в Аквитании и Нормандии соответственно. В конце лета Цезарь лично возглавил армию в походе на менапиев и моринов, живших вдоль побережья Бельгии и Па-де-Кале. Нападение было совершено под предлогом, что они так и не послали делегации к Цезарю и не признали власть Рима в его лице. Оба племени выставляли своих воинов в объединенную армию белгов, которая так и не дала генерального сражения в прошлом году. У них не было больших городов, и они жили в широко разбросанных поселениях, оставленных при приближении римлян. Люди забирали свой скот, домашнюю птицу и движимое имущество и прятались в густых лесах и болотах своей страны. Для римлян это была трудная местность, и легионы не имели перед собой вражеской армии. Римляне сжигали фермы и поселки, но это не означало, что противник сдается. Тогда легионеры начали расчищать участки леса и смогли захватить некоторые отряды противника вместе с вьючными животными, но и сами понесли потери при нападениях из засад. Такой тип военных действий сильно отличался от предыдущих, и римляне смогли добиться лишь незначительных успехов за несколько недель, оставшихся до окончания сезона. Когда погода испортилась, Цезарь отступил и предоставил оба племени своей участи. Это была неудача; впрочем, небольшая и поправимая. В целом год прошел хорошо — как в Галлии, так и благодаря разрешению противоречий между триумвирами в Риме. Теперь Цезарь мог спокойно заняться составлением планов на следующее лето. Кстати говоря, это было еще одной причиной его сурового обращения с венетами. Скорее всего он уже выбрал Британию в качестве своей следующей цели, но, возможно, снова обдумывал, не стоит ли обратить внимание на границу с Иллирией. Так или иначе, он должен был обеспечить полное умиротворение Галлии на то время, пока он сам вместе со своей армией будет в другом месте. Жестокое наказание одного мятежного племени служило напоминанием о том, что Цезарь страшен в гневе [19].
XIII «ПО ВОДАМ»: БРИТАНСКАЯ И ГЕРМАНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИИ, 55-54 ГОДЫ ДО Н. Э.
«Двадцать четвертого октября пришли письма от моего брата Квинта и от Цезаря, датированные 25 сентября и отправленные из ближайшего места на побережье Британии. Итак, Британия покорена, заложники выданы, грабежа не было, но наложена денежная дань, и армия возвращается обратно».
Цицерон, конец октября 54 г. до н. э. [1]
«Божественный Юлий был первым из римлян, кто приплыл в Британию во главе армии. Он смирил варваров, одержал победу над ними и закрепился на побережье. Однако будет справедливо сказать, что он лишь показал остров своим наследникам, но не завещал его им».
Тацит, около 98 г. н. э. [2]
В 56 г. до н. э. ход операций в Галлии замедлился, но теперь Цезарь был исполнен решимости восстановить темп, набранный за предыдущие два года. Зимой он окончательно решил, что следующей целью будет Британия. По утверждению самого Цезаря, эта задача была необходимой, так как племена, населявшие Британию, оказывали военную поддержку галлам, сражавшимся против него. Между прибрежными племенами северной Галлии и народами по другую сторону Ла-Манша действительно существовали тесные торговые связи. В прошлом такие связи могли быть и политическими, но в своем рассказе о поражении венетов и других прибрежных племен Цезарь не упоминает о крупномасштабном участии бриттов. Впрочем, среди народов Северной Европы существовал обычай, когда отдельные воины поступали на службу к знаменитым вождям других племен, и вполне может быть, что некоторые бритты сражались против легионов Цезаря. В конечном счете предположение о том, что британские племена представляют военную угрозу римским интересам в Галлии, было не более чем предлогом, и Британия привлекала внимание Цезаря по другим причинам. Ходили слухи о богатых природных ресурсах острова, что обещало богатую военную добычу. По словам Светония, личное предпочтение Цезаря к украшениям из жемчуга сыграло дополнительную роль, поскольку он верил — как оказалось, напрасно, — что на побережье Британии встречаются особенно красивые жемчужины. Гораздо важнее, чем возможность обогащения, была слава, всегда достававшаяся человеку, который первым приводил римскую армию в еще не разведанные земли. Британия в этом смысле обладала особой притягательностью, поскольку она находилась за морем, на краю огромного океана, который, как считалось, окружал весь обитаемый мир. Греки и римляне очень мало знали о Британии и народах, населявших ее; в отсутствие фактов ходили невероятные слухи о странных существах и причудливых обычаях, напоминавшие истории о Новом Свете в эпоху великих географических открытий. Успех в Британии должен был привлечь внимание всего римского общества [3].
