– Андрей, – представился мужик.
– Вот скажите мне, Андрей, – продолжала говорить Клавдия с противной назидательной интонацией, – вот приходит к вам человек, скажем, из ФСБ и утверждает, что вам совершенно случайно, по чьей-то дури, глупости и недосмотру попали очень важные документы, и хоть вы про них знать ничего не знаете, ведать не ведаете, но вот просто обязаны их разыскать и предоставить. И начинает так ощутимо надавливать, пугать, а под конец насильно сажает в машину и возит по городу, мило улыбаясь. Ну, вы поняли. Вы как реагировать будете?
– По обстановке, – совершенно по-человечески улыбнулся он и посочувствовал: – Я вас понимаю, Клавдия, и искренне вам симпатизирую, но по всем прикидкам получается, что бумаги должны быть у вас.
– Ох, господи, – вздохнула Клава, – ну вот нет у меня их, и всё, были бы, я б их даже в руки не брала, отдала бы сразу же: приходите – забирайте, не интересует. А их нет. – Она безнадежно развела руками. – И что теперь?
– А теперь мы приехали, – кивнул он в окно, за которым уже показался ее дом.
Андрей посмотрел на нее сочувственно и с выражением вынужденной необходимости кивнул на портфель, лежавший у Клавы на коленях.
– Я его заберу, – чуть ли не извиняясь, оповестил он.
– Ну не-е-ет, – протянула, мгновенно расстроившись, Клавдия и принялась уговаривать, заранее понимая всю безнадежность этих уговоров. – Там нет того, что вы ищете, честное слово. К тому же в нем документы и записи по другому человеку, и они очень личные и…
– Клав, – прервал поток ее слов охранник по имени Андрей и медленным мягким движением взялся за ручку портфеля.
Машина остановилась прямо под дверью подъезда, а Клавдия все никак не могла поверить, что у нее сейчас вот так просто и незатейливо возьмут и отберут портфель со всеми бумагами по Эльвире Станиславовне, с кучей копий документов, которые она уже проверила и систематизировала, с предварительными черновыми набросками текста, и что? Теперь придется все это восстанавливать? И портфельчик отберут?
Она так любила этот портфельчик! Когда Клавдия начала работать с генералом, месяца через два Марк привез ей его из Австрии, со съезда математиков, на который Клавдию он не вызывал.
Светлов приехал к Клавдии домой сразу из аэропорта и сунул фирменный пакет известнейшей марки с портфелем внутри:
– Вот переложи все документы и материалы сюда, а то я смотреть не могу, как ты обращаешься с бумагами и записями – то в трубочку свернешь и в сумочку дамскую затолкаешь, то вообще в пакет полиэтиленовый покидаешь. Кошмар какой-то и сплошное безобразие. Записи должны быть систематизированы, упорядочены и пронумерованы.
Светлов, конечно, еще та зануда бывает, но подарок пришелся Клавдии по душе и понравился невероятно.
И портфельчик-то оказался какой молодец, в нем все-все вмещалось и в полном порядке и достоинстве устраивалось, а при необходимости можно было еще и маленький ноутбук засунуть.
– Андрей, – предприняла Клавдия еще одну попытку вразумить мужчину. – Ну это смешно, на самом деле. Неужели вы думаете, что я бы хранила там ваши бумаги, да и вообще хранила бы их зачем-то?
– Обещаю, – потянув на себя портфель, посмотрел он ей в глаза, – все ваши бумаги мы вернем в целости и сохранности, и это никак не навредит госпоже Карелиной.
И Клава поняла, что сам портфельчик, по всей видимости, ждет печальная участь, и более они с ним не увидятся.
– Это прямо какая-то вдумчивая беседа на тему: «Кошелек или жизнь», – чуть не плача, пыталась шутить она, не в силах отпустить любимый портфель и цепляясь за него.
– Ну ладно вам, Клавдия, – произнес мужик и вполне так ощутимо потянул на себя портфель.
Она отпустила кожаные бока и проводила портфель, перекочевавший с ее колен к нему в руки, окончательно несчастным взглядом и вздохнула.
– Ничего, Клав, – подбодрил ее Андрей, даже кивнул, улыбнувшись, – Все наладится. Идите.
Многозначительно посмотрев напоследок на любимую вещь, она красноречиво громко повздыхала и, открыв дверцу машины, выбралась из салона.
– Клав, – вдруг позвал ее Андрей, высунувшись из открытой двери, – вы там особенно не расстраивайтесь. Так уж получилось.
Она кивнула, мол, поняла вас, злодеи, и, подходя к подъезду, ворчала себе под нос.
– Где там-то не расстраивайтесь? – распахнула дверь и вошла в подъезд. – А здесь, значит, расстраиваться можно? – кивнула консьержу и вздохнула уж в который раз, начав подниматься по лестнице – И портфельчик умыкнули супостаты гадские совсем? Дался он им. Что я, Штирлиц, за подкладку шифровки зашиваю, что ли, с утра до вечера?
Так и бурчала, поднимаясь на свой третий этаж.
Ключ отчего-то никак не хотел проворачиваться в замке.
– Да, что такое? Что такое-то? – окончательно разозлилась Клавдия.
Ну, что за день? Упахиваешься так, что в электричке засыпаешь, а тут бандиты всякие с претензией на интеллигентность умыкают личное имущество и еще, заразы такие, улыбаются при этом и подбадривают: «Вы там не расстраивайтесь»! Да она и там, и тут расстраивается! Навязались на ее голову идиоты, ценные бумаги свои профукали, а добрых людей за дела свои дурные мучают почем зря!
– Да что ж такое?! – чуть не кричала от возмущения Клавдия.
Подергала ключ в замке туда-сюда… и дверь ее квартиры с легким привычным скрипом открылась на маленькую щелочку.
– Это что такое? – шепотом спросила Клавдия. – Она что, открыта, что ли? – И, зацепив пугливо одним пальцем створку двери, осторожно потянула ее на себя.
Дверь, повторно скрипнув, поддалась и отворилась чуть на большую щель.
– Ох! – ошарашенно произнесла Клавдия и отдернула палец, словно это она тут натворила что-то непотребное, и повторила: – Ох, да что ж это такое?
Постояла, глядя на темноту за приоткрытой дверью. Сердце бешено колотилось в груди, коленки ослабли, а в затылке стало горячо.
– Эй… – сунувшись чуть вперед, осторожненько позвала она. – Там есть кто-нибудь?
И отшатнулась, сообразив, что вытворяет.
– Ага, – подбодрила Клавдия сама себя, – а оттуда взял и отозвался злодей, который прячется, типа: «Я здесь, заходите, пожалуйста».
В квартире по-прежнему было тихо.
– Так, – сказала Клавдия, – как говорит генерал, в некоторых ситуациях самый лучший из всех маневров – это вовремя смыться. Не пора ли и мне, это самое, смыться? А?
Она вдруг подумала, что стоит тут перед приоткрытой дверью собственной квартиры, разговаривает сама с собой, и это по меньшей мере странно.
Ну что, зайти?
– Ага, как в детективных фильмах, – попеняла она себе, забалтывая свой страх: – На этом месте должна зазвучать напряженная музыка, и дура-героиня тащится проверить, не спрятался ли где бандит с пистолем.
