«Будь ты проклята!» – бесновалась Ануш, представляя Лиану рядом с Вачиком, и сила ее проклятий возрастала от раза к разу.
– Не надо. Все зря, – однажды предупредила ее гадалка, мастерски перевернув кофейную чашку. – Будут вместе. Тебя не будет, а они будут.
– Не может быть! – не поверила Ануш и объявила, что справедливость в мире все равно есть, и она ее добьется, а вот каким путем, это уже второй вопрос.
– Все равно не надо. Он накажет, – ткнув пальцем в небо, изрекла гадалка прописную истину и категорически отказалась помогать «несчастной» матери.
– И без тебя справлюсь, – усмехнулась та, к этому времени весьма поднаторев в науке уничтожения, преподанной теми, кто не гнушался кладбищенской земли, менструальной крови и магических ритуалов в духе вуду.
Ни о чем подобном Лиана и Вачик, разумеется, и подумать не могли, наивно полагая, что все козни Ануш есть не что иное, как мелкие пакости, вполне укладывающиеся в русло традиции, согласно которой суровая свекровь «обучает» невестку нехитрому мастерству ведения хозяйства.
– Прости меня, девочка, – хитрила мать Вачика и щедро одаривала сноху, а отходчивая Лиана никак не могла взять в толк, почему от нитки жемчуга, надетой на шею, перехватывает дыхание, деревенское масло, добытое по случаю, плесневеет, а цветок в горшке сохнет.
– Какая-то я невезучая, Вачик, – жаловалась она мужу, но быстро успокаивалась, когда слышала о том, что любимая женщина и мать двух замечательных детей в принципе не может быть невезучей.
– Понимаешь?! – страстно восклицал Вачик и призывал родить еще одного (или одну), над чем истово трудился, только почему-то ничего не получалось.
– Из-за меня, – виновато предположила Лиана.
– Из-за нее, – через какое-то время подтвердила Ануш и этим ограничилась: побоялась подорвать доверие сына, давно уже не делившегося с матерью своими переживаниями.
– А вдруг нет? – Вачик вообще-то помнил, что в процессе зачатия ребенка участвуют как минимум двое.
– Этого не может быть! – заверила его Ануш, сославшись на могучие гены с их стороны, однако Вачику даже в голову не пришло озадачиться вопросом, почему при такой мощной генетике у его матери только один ребенок.
– Давай остановимся. Может, и не надо? – робко предложила Лиана, сославшись на то, что Бог дает по силам.
– Надо! – не согласился с ней Вачик и настоял на обследовании, которое не выявило никаких противопоказаний к зачатию, но зато привело к постановке другого диагноза, по сравнению с которым бесплодие выглядело как долгожданный подарок к Новому году. Собственно говоря, именно поэтому в доме Лианы и Вачика тогда и появилась блистательная Алла, превратившая их жизнь в вечное ожидание: сначала – когда придет, потом – когда уйдет. Но с исчезновением Аллы Викторовны ее непунктуальность показалась Лиане и Вачику сущим пустяком, который вполне можно было бы пережить при условии, что выздоровление рано или поздно наступит.
– Борись! – постоянно требовал от жены Вачик и со словами «Я в душ!» мчался в ванную, чтобы выплакаться в безопасных условиях под звуки льющейся воды.
– У тебя глаза красные. – Дождавшись мужа, Лиана нежно касалась его волосатой руки, не переставая чувствовать себя виноватой за разрушенное счастье. И единственным человеком, кто без труда сохранял спокойствие и даже был по-своему рад происходящему, стала Ануш.
Она приходила к невестке каждый день, с тяжелыми сумками, набитыми разносолами. Медленно и верно Ануш оттеснила Лиану от плиты, от уборки, от воспитания детей, заставив ее таким образом сосредоточиться на болезни и настроиться на худшее. Ни о каком «Борись!» речи уже не шло. Буквально за месяц Лиана приобрела новые привычки, характерные для тяжело больного человека. Например, она ложилась на диван лицом к стене и пыталась представить, что произойдет с ее уходом. Примерно о том же думала и Ануш, но, в отличие от невестки, перспективам радовалась: все не зря.
– Все не просто так, дочка, – присаживалась она к Лиане и, поглаживая по спине, уговаривала смириться, принять ситуацию, пожалеть Вачика: – Он же мужчина! – напоминала она невестке, как будто речь шла о трехлетнем ребенке.
– Я знаю, – еле слышно отзывалась Лиана, словно забывшая о своей неприязни к свекрови.
– Тогда отпусти его, девочка, – просила невестку Ануш и обещала заботиться о нем и детях.
Проглотив очередное «отпусти», Лиана молчала, прекрасно понимая, что оно означает. «Скорее бы!» – сигнализировала ей свекровь, словно подталкивая к важному решению.
– Скорее бы, – однажды повторила за ней Лиана и пропустила визит к врачу. – Скорее бы, – объявила она Вачику, а потом сократила порции вдвое, хотя с приемом пищи пока никаких проблем у нее не было. – Скорее бы, – наконец-то определилась она и, мысленно попрощавшись с детьми, открыла окно.
Открыла… И закрыла – в дверь звонили с такой настойчивостью, что невольно рождалось подозрение: где-то пожар.
– Иду! – прокричала в окно Лиана и с непривычной для себя резвостью бросилась в прихожую.
– Это я, – как ни в чем не бывало заявила Алла Викторовна Реплянко и, не дожидаясь приглашения, переступила через порог. – И что тут у вас происходит? – Она протянула обалдевшей Лиане сумку, расстегнула пальто, нащупала ногой спрятанные под полкой тапочки и, не умолкая ни на минуту, направилась мыть руки, попутно заглянув в детскую со своим традиционным «здрасте- здрасте».
Лиана тенью двигалась за бодрой Аллой Викторовной, плохо соображая, что происходит. Одной ногой она по-прежнему стояла на подоконнике, а второй уже ступала в эру надежды на исцеление, но, правда, очень неуверенно, так как нимб над головой Аллы Викторовны за время ее отсутствия довольно сильно потускнел.
– Я думала, вы уже не вернетесь, – с трудом выдавила Лиана, так и не выпустив вверенной ей сумки из рук. – Даже не знала, что и думать. Вдруг что-то случилось…
– Конечно, случилось. – Алла Викторовна уселась за кухонный стол в ожидании, что ее накормят. – Я чуть не умерла…
– Пра-а-авда? – Лиана почувствовала себя преступницей: у человека серьезные причины, а она была готова обвинить его в непорядочности.
– Стану я врать! – заверила ее Алла Викторовна, но ничего рассказывать не стала, видимо, ждала, пока накроют на стол. Но Лиана, как нарочно, словно не понимала, что от нее требуется.
Тогда Реплянко решила сменить тактику и доверительно сообщила:
– Целый день ничего не ела. Может, накормишь?
– Сейчас посмотрю, – наконец-то отозвалась Лиана, а у Аллы Викторовны, привыкшей к ее гостеприимству, тут же закралась мысль, все ли в порядке. – А ты давно была у врача? – заинтересовалась она, не спуская глаз с пациентки.
– А зачем?
Ответ Лианы ее удивил:
– То есть как зачем?
– А все равно бесполезно. Рак есть рак. Надо принять. Смириться…
