— Ну, что-что, а держаться мы научились. Хотелось бы и выстоять, и победить.
— Как говорится, дорогу осилит идущий. Мы не стоим на месте, образно выражаясь, значит, должны осилить дорогу, ведущую к победе, стало быть, и к жизни. Вот только далеко не все. Но на то мы и военные люди. Такова наша работа.
— Согласен.
Максимов вновь улыбнулся и спросил:
— Навеял я на вас тоску, товарищ капитан?
— Нет, что вы. Будем драться как можно лучше, а там посмотрим.
— Вы хороший командир, капитан. У вас все получится.
— Надеюсь. Что ж, пойду на КНП, надо собрать данные о потерях, подумать, как закрывать фланг.
Максимов неожиданно оживился и заявил:
— Японцы неудачно выбрали направление флангового удара. Я смотрел карту. Для более эффективных действий им надо сменить позицию.
— Сменить?
— Да. — Сержант попросил карту, Новиков достал ее из планшета, развернул.
— Смотрите, сейчас японская вторая ударная рота зажата сопками и рекой. Если она отойдет назад, за высоты, то перед ней откроется довольно широкое и ровное пространство. Противник сможет развернуть там все свои силы, а сопки использовать для позиций станковых пулеметов. Я бы на вашем месте, капитан, подумал, как прикрыть это направление. Оговорюсь, это лишь мое субъективное мнение.
Новиков посмотрел на карту и с досадой сплюнул на песок.
«Да как же я сам не определил это потенциально опасное направление, которое японцы, без сомнения, используют?» — подумал командир тактической группы и сказал:
— Я понял вас, Николай Николаевич. Спасибо за подсказку.
— Еще вопросы ко мне будут?
— Пока нет, но если что…
— Обращайтесь, капитан. Как говорится, чем смогу, помогу.
— Да, конечно.
— Вы мне пару папирос не оставите?
— Берите. — Новиков протянул своему собеседнику почти полную пачку.
— Ну что вы, незачем столько. Всего пару папирос. Когда еще мне выпадет такая возможность?..
— Берите-берите, у меня есть.
— Ну да, вам как офицеру положено.
— Какой идиот принял решение снять вас с должности и разжаловать?
— Не будем об этом. Спасибо за папиросы. Удачи вам.
— Всем нам.
Новиков вернулся на КНП, где уже находились старший политрук и старшина Вереско.
Семенов доложил:
— При атаке района с севера японцы применили усиленную роту, из-за недостаточной ширины открытого пространства они действовали скученно. Противотанковому взводу лейтенанта Таирова удалось уничтожить два танка «Чи-Ха», но он потерял одно орудие. Расчет погиб. Огнем монгольских бойцов уничтожено до взвода пехоты. Получив отпор, японцы прикрылись дымом от горящих танков и прекратили наступление. Случайным выстрелом был подбит наш Т-26, второй из четырех.
— Я в курсе. Каковы потери монгольской роты?
— Незначительные, четверо легкораненых.
— Удивительно, но радует. А вот Т-26!.. Непонятно, как японцам удалось подорвать его. И «сорокапятку» мы потеряли. Это плохо.
— Ну не могли же мы совсем без потерь обойтись?
— Не могли. Данные о потерях из подразделений, обороняющих главное направление, поступили?
— Так точно! — Старший политрук кивнул старшине роты, и Вереско доложил:
— В первом взводе убитых четверо, второй потерял трех, четверых ранеными, в третьем столько же, четвертый — по двое убитых и раненых. Ранения в основном легкие, один или два тяжелых.
Капитан посчитал и сказал:
— Это получается, что наши потери убитыми составляют тринадцать человек.
Старший политрук поправил его:
— Это без учета экипажей Т-26, броневиков и орудийного расчета.
— Значит, еще десять человек. Двадцать четыре бойца убиты. Раненых двенадцать. Это плюс к тем семнадцати, которые погибли в результате артподготовки, авианалета и в ходе освобождения пилота.
— Так точно! — подтвердил старшина.
— Потери японцев?
Старший политрук ответил:
— Это могу доложить только предположительно, но с большой долей уверенности, что так оно и есть.
— Докладывай.
— На главном направлении уничтожено до взвода пехоты, столько же на фланге, одно отделение у сопки при освобождении пилота. Это шестьдесят, а то и семьдесят человек. Подбиты четыре «Чи-Ха», один «Оцу», два бронеавтомобиля «Осака», уничтожены три расчета станковых пулеметов. В танках сгорело пять экипажей по четыре человека, восемь бойцов в двух бронеавтомобилях, трое в каждом расчете станкового пулемета. Ориентировочно тридцать четыре солдата, сержанта, не исключаю и офицеров. Итого соотношение потерь по сведениям, которые есть на данный момент. Мы потеряли тридцать семь бойцов, японцы — в районе ста человек. Но главное состоит в том, что нами выведены из строя пять танков противника.
Новиков кивнул и сказал:
— Из четырнадцати. Значит, у них девять осталось, а у нас три.
Тут в разговор вмешался старшина:
— Еще три мобильных и один стационарный бронеавтомобили, вооруженные как пулеметами, так и пушками, два расчета «Максимов» и три «сорокапятки». Всего десять орудий этого калибра. У нас пушек больше, чем у японцев в двух ротах. Да и пулеметов тоже. Я не говорю о личном составе. Несмотря на артподготовку, авианалет, атаки с фронта и фланга мы сохранили перевес в живой силе. Боеприпасы у нас есть. Связист недавно доложил, что внутренняя связь полностью восстановлена, ну а к батальону новые провода не проложить.
— Понятно. А японцы взяли передышку. Они вполне могли внести некоторые коррективы в расстановку сил и продолжить бой, но прекратили наступление, отошли. И что это означает? Да то, товарищи старший политрук и старшина, что майор Куроки вместе со своим бывшим заместителем по отряду, сейчас командиром второй ударной роты капитаном Одзавой, ждут подкрепления. Они поняли, что силами, имеющимися у них, нашу оборону не прорвать.
— Не исключено, что полковник Танака запросил авиацию, — сказал старший политрук.
Новиков согласно кивнул и проговорил:
— Возможно и такое. Хреново то, что японцы могут получить подкрепление, а нам его ждать неоткуда. Пока самураи позволяют, старшина, организуй-ка быстро обед в траншеях.
— Мы не растапливали кухни.
— Обеспечь бойцов сухим пайком. Горячую пищу будем принимать после боя.
— Слушаюсь, товарищ капитан!
Новиков присел на складной стул и закурил.
Рядом устроился старший политрук и сказал:
