— Если Кэт все еще используется в качестве основной цели позади этой риторики о гнёте клыкастых, приходит мысль, что его последователи должны по идее вопросить, почему Аполлион просто не объединит их вместе, чтобы убить ее, — заметил Влад так, будто мы говорили о том, как бы приплющить букашку. Не докажи он множество раз, что он хороший друг, я бы обиделась.
— О, у них есть на это ответ, — сухо сказал Дэйв. — Коса заявил, что, если кто — нибудь убьет Кэт, нация вампиров узнает о том, что собираются сделать упыри. Потому упыри и должны подняться сейчас, когда вампиры меньше всего этого ожидают, и чаша весов склонена в нашу пользу. И затем первым действием Аполлиона после победы в войне будет публичное убийство Кэт. Таким образом это возымеет максимальный сокрушающий эффект на психику выживших вампиров.
Болваны — махинаторы, подумала я, чувствуя отвратительную ярость, но на сей раз придержала это при себе.
Низкое рычание раздалось справа от меня. Я повернулась и с удивлением увидела, что его издавал Фабиан.
— Ни разу на обсуждение не ставился вопрос, что будет во время всего этого делать мой род, ведь так? — спросил Фабиан резким голосом.
Дэйв выглядел столь же пораженным, какой чувствовала себя я.
— М — м, нет, никто призраков не упоминал, — ответил он голосом, звучавшим одновременно и стесненным, и извиняющимся.
Я никогда раньше не видела прозрачные черты Фабиана такими яростными.
— У нас может и не быть таких же способностей, как у вас, но призраки не бессильны, И. Нас. Много, — сказал он, подчеркивая последние три слова.
— Остатки и духи могут склонить чашу весов в сражении, но что может сделать среднестатистический призрак? — несколько нетерпеливо спросил Влад. — Ваш род может обеспечить ценную разведку и передачу сообщений до того, как начнется конфликт, верно, но как только настанет война, ваша полезность иссякнет.
Часть меня хотела отчитать Влада за то, что он был таким холодным в своей оценке призраков, но другая часть виновато согласилась с ним. Остатки? Пугающие. Духи? Пугающие. Призраки? Не пугающие, если только ты не человек, оказавшийся один на кладбище. Или не ребенок, из — под кровати которого выпрыгивает призрак с криком «Буги — вуги — вуги!»
— Есть среди нас такие, кто сильнее остальных, — настоял Фабиан. — Почему, как вы думаете, люди, не являющиеся экстрасенсами, могут видеть призраков? Почему некоторых из нас можно заснять на видео или записать на диктофон? Почему некоторые даже нападают на людей, оставляя видимые царапины и другие повреждения? Некоторые призраки достаточно сильны, чтобы проявиться в материальной форме, иногда даже на несколько часов. Кроме этого, когда достаточное количество призраков объединяются для общей цели, мы можем проявить энергию, способную стать эффективным оружием.
Я была поражена. Дэйв, задумавшись, сжал губы. Выражение лица Менчереса было обычной закрытой маской, но Влад смотрел на Фабиана с открытым вызовом.
— Если призраки могут делать все это, почему вы тратите свое время впустую, шатаясь по старым домам и кладбищам и пугая людей странными шумами и бесполезным холодом? Вы растрачиваете свою ценность.
— Влад, достаточно, — коротко бросила я. Не важно, что он там думает о специфических привычках призраков, Фабиан был моим другом. Я не буду просто стоять в стороне, пока унижают весь его род.
Фабиан не вздрогнул под резким анализом Влада.
— Ты понятия не имеешь о том, каково это — существовать между мирами, — сказал он, вовсе не сдвигаясь назад, а подплывая лишь ближе. — Мы — не живые и не мертвые. Требуются годы, чтобы справиться с фактом, что, несмотря на то, что более девяносто девяти процентов умерших уходят в следующее место, ты оставлен позади. Годы, чтобы признать, что все, для чего ты работал в жизни, ушло, и раковина воспоминаний — все, что у тебя осталось. Годы, чтобы оправиться от безнадежных попыток общаться с любимыми, терпя неудачу снова и снова, потому что никто кроме сумасшедших, экстрасенсов, бессмертных и других призраков тебя не видит. Годы, чтобы принять — даже если ты не понимаешь, почему — что вампиры и упыри будут обращаться с тобой хуже, чем с паразитами, несмотря на то, что они не большие люди, чем ты сам. — Фабиан двинулся вперед снова, пока его палец не исчез в груди Влада. — Я смею сказать, что сильнейшие вашего рода и любого другого не могут похвастать, что побороли те же трудности, что и мы. Так что в следующий раз подумай, прежде чем подвергнешь сомнению значимость призрака или начнешь судить по тем молодым, которые еще находятся в процессе обретения стойкости, которую привязанному к плоти никогда не достичь!
Ошеломленная тишина заполнила воздух, как только Фабиан замолк. Я хотела одновременно взорваться и извинениями, и аплодисментами, но все еще приходила в себя от шока, вызванного тем, что мой кроткий Касперообразный друг только что вывалил грузовик, полный «давай, рискни», на одного из самых страшных вампиров за всю историю. Будь я проклята, если когда — нибудь недооценю наглость призраков снова или подвергну сомнению их силу духа. Нематериальность явно не равнялась недостатку яиц.
Я не была единственной озадаченной. Рот Дэйва широко открылся, а Менчерес окинул Фабиана быстрым взглядом, показавшим, что он рассматривает его в совершенно новом свете. Что касается Влада, его выражение изменилось от скучающего презрения до изучающего интереса, когда он смотрел на палец, все еще наполовину погруженный в его грудь.
— Если есть еще такие же призраки, как ты, умеющие направлять тот же внушительный гнев во что — то материальное, тогда ты прав. Призраки стали бы ценным активом в борьбе, — сказал Влад, кивая головой.
Фабиан принял жест собственным поклоном, вытаскивая палец и снова подплывая ко мне. Я не стала давать ему пять — что с призраками и так работало не очень хорошо — но осторожно показала ему большие пальцы. Так много меня самой хотело защитить его и ему подобных. Я не смогла выполнить и половину того же, что проделал Фабиан.
— Хорошо. Если дела с Аполионом и дальше будут ухудшаться, хорошо знать, что потенциально мы можем добавить призраков в список наших союзников, если Фабиан будет действовать в качестве посла между его людьми и нашими, — сказала я, возвращая разговор к реальным вещам. — Дэйв, где проходил этот забавный маленький митинг?
Он сгримасничал.
— Тебе на самом деле не понравится эта часть. Из тех кусочков разговоров, что я подслушал, Аполлион является владельцем нескольких больших сетей похоронных бюро и кладбищ, используя людей в качестве номинальных глав перед инвесторами и членами правления. Митинг проходил позади похоронного бюро, граничащего с кладбищем. Там много комнат и повсюду охранники, не пускающие тех, кого нет в списке приглашенных.
Проклятый Аполлион. Низкорослое лысеющее дерьмо умен. Никто не стал бы думать дважды о многочисленной группе, собравшейся на кладбище. Они просто решили бы, что хоронят кого — то богатого или из большой семьи. Большинство людей не посещает кладбища по радостным причинам, поэтому это не то место, где импровизированные беседы являются нормой. Не стоит и упоминать, что потребовался бы действительно напористый человек, чтобы подойти к группе, собравшейся вокруг могилы со словами "А о чем это вы тут болтаете?».
